***
Господи, мне ещё никогда в жизни не было так стыдно! Надо мной смеялась Катя! КАТЯ! И, черт возьми, мне было обидно! Ещё и этот таксист ржал всю дорогу — так и хотелось врезать по его наглой роже. Ну со всеми же бывает! Нет, Жданов, такое могло произойти только с тобой. Конечно, ты же идиот — чего от тебя ещё ожидать? С кем ты поспорил? С КЕМ? С этим чокнутым дизайнером! И ты ещё думал легко отделаться? Ооооо, не на того напал! У этих творческих личностей фантазия ого-го какая! Это он ещё не сильно замудрил, мог и похуже что-нибудь выкинуть. А Катя святая: если б мне позвонил среди ночи начальник и попросил помочь, я бы просто послал его подальше, обосновав это тем, что это не входит в мои обязанности и вообще сейчас не рабочее время, и продолжил бы спать, а Катя мало того что не послала, так она ещё и приехала за мной, привезла к себе домой, между прочим не без риска, даже обещала одежду дать. Я таких людей ещё не встречал. Мне в последнее время кажется, что Катя… Ну, что она мне… Не знаю, я настолько привык к ней, что уже и представить не могу себе жизнь без неё. Я всё думал, откуда она взялась такая? Самое светлое существо на этой мерзопакостной планете. Всегда был уверен в том, что таких людей не бывает, у всех есть изъяны, у всех в душе есть темный угол, а у неё его нет, она вся как открытая книга — бери да читай! И я бы прочел. Только недавно я поймал себя на мысли, что эта книга — единственная, которую действительно стоит прочитать, но черт возьми она в этой библиотеке самая невзрачная, пыльная и стоит черт знает где, и поэтому её никто так и не прочел — побрезговали, и я всё никак не могу сквозь полки этих дурацких глянцевых журналов пробиться к дальнему стеллажу. Библиотекарь хренов! И вот я сижу у неё в ванной и пытаюсь смыть с себя всё это дерьмо. Как женщины вообще в этом ходят? Так противно коже, как будто она в целлофановом пакете, ресницы будто бетоном намазаны — глаза разлепить невозможно, да и вообще, натуральная красота лучше — вот что я скажу! Фу! Бееее, мерзость! Эту гадость я теперь до скончания веков не отмою. Хоть сколько три лицо, а все равно ощущение, что ничего не отмылось. Ладно, вроде теперь более или менее чистое лицо. Теперь надо переодеться, Катя сказала, что даст мне что-нибудь из гардероба Валерия Сергеевича. Ну вот и прекрасно. Я прошёл в Катину комнату. Честно говоря, она отличается от каморки только размером и наличием окна. Нет, не в том смысле, что это похоже на подвал, наоборот даже очень хорошая комнатка, но я не об этом — просто тут «веет» Катей. Всё так миленько, что просто умимишечки — прямо комнатка маленькой-маленькой девочки: диванчик, на нем плюшевые игрушки, рабочий стол выглядит как школьная парта, повсюду фотографии её с родителями, мягенький коврик на полу, даже ночник есть! Но в то же время чувствуется во всем этом строгость характера — на столе документы разложены так, что Катя с закрытыми глазами сможет выбрать нужные. Да, вот это и есть его Катя — железная леди с косичками, милый кролик с клыками саблезубого тигра. Удивительная девочка! Вот на нее посмотришь и плакать хочется, а как послушаешь её, так застрелишься от жалости к себе, необразованной макаке. Мне безумно нравится, когда она вступается за меня, вот если к котятам попробуешь приблизиться, то кошка сразу вскакивает между вами, шипит, спину изгибает, и шерсть у неё дыбом встаёт — вот так и Катя, когда кто-то только взгляд на меня недобрый бросает, со всей своей миловидностью как ГАРКНЕТ, и потом они челюсти свои с пола собирают. А меня аж гордость в такие моменты распирает! — Андрей Павлович? — дверь открылась и показалась Катя, а за ней, видимо, её мама. — Знакомьтесь, это моя мама, Елена Александровна. Мама, это Андрей Павлович Жданов. Катя говорила шепотом, чтоб не разбудить «тяжелую артиллерию» семьи Пушкаревых. Я тоже решил, что лучше бы говорить потише. — Очень приятно. — Да, да, мне тоже, Андрей Павлович. — защебетала Катина мама, очень приятная женщина. — Я вам тут одежду принесла, она может не совсем по размеру, но другой нет. Так я пойду, а вы давайте пошустрее, пока Валера не проснулся. Женщина скрылась за дверью, и мы остались с Катей один на один. Мне почему-то вдруг стало очень неловко. Идиотизм ситуации просто зашкаливал. Это второй раз в жизни, когда мне действительно неловко перед женщиной, причем первый раз тоже был с Катей: когда я случайно оставил её в офисе на всю ночь, а сам ушёл с Изотовой. Скотина. Я подумал, что надо как-то разрядить обстановку и ляпнул первое, что пришло в голову: — А, вы знаете, Кать, я теперь понимаю, почему вы не краситесь, как другие девушки, — она как-то очень странно на меня посмотрела и я поспешил закончить свою мысль. — До одури неприятная штука эта косметика, у меня такое ощущение, будто мне всё лицо зацементировали, — сам улыбнулся своей шутке я. Но Катя тоже улыбнулась, и мне стало полегче. — Кать, вы не поможете мне снять это? — Что, — растерялись она, — а, да, конечно. — Там крючок, Кать. Она стала расстегивать мне платье, и я даже через ткань почувствовал её теплые руки, и о-ё-ё-моё, я кажется слегка возбудился, или не слегка? Я теперь понимаю девушек — это так приятно, когда сзади, даже не касаясь твоей кожи, снимают с тебя одежду. Она случайно дотронулась пальцем до моей спины и отскочила от меня. — Готово, — она постояла, а потом вдруг метнулась к двери. — Я выйду, а вы переодевайтесь, — сказала она и вышла из комнаты, оставив меня, мягко говоря, в не очень удобном положении. Мда, Жданов, а ситуация-то накаляется! Ты что с дуба рухнул! А ну давай угомонись! Не нужен ты ей, понимаешь, нет? Не нужен! Ты не можешь просто взять и осквернить это святое существо с косичками. Тем более родители дома. Хватит! В конце-концов тебя Кира дома ждёт. А ещё Тина Канделаки, Клочкова и оставшиеся члены семейства Воропаевых. Чёрт, телефон! — Да, Кир, я уже скоро. — А можешь не торопиться, — по голосу услышал, что она уже настроена на ссору, — Тина только что уехала. — Кира, успокойся, ничего ведь страшного не произошло. — Конечно не произошло, ты всего лишь в очередной раз поступил по-свински! — Кира! — но она уже сбросила трубку. Я швырнул мобильный куда-то в Катин диван. Боже, какого ж черта ты создал это психованное семейство! Так, ну хоть плюс от того, что напряжение ушло в злость, и можно выходить из комнаты. Катя повернулась, когда я вышел из комнаты. Скажу прямо, в одежде Валерия Сергеевича я выглядел глупо. Катя подняла бровь, прищурилась, как-то присмотрелась ко мне и выдала: — Ну, во всяком случае, это лучше того, что было. — Да, это точно, — я улыбнулся ей, а она мне в ответ. Она такая милая с этой наскоро заплетенной и уже растрепавшейся косичкой, что я просто не могу не улыбаться. — Вам пора, Андрей Павлович. — Да, Кать, вы правы, я пойду. Она подошла к двери, открыла её, повернулась ко мне лицом и шепотом сказала: — До свидания, Андрей Павлович. — До свидания, Катенька, — так же шепотом ответил я и стал спускаться по лестнице. Денег у меня все равно нет, так что можно прогуляться. «У неё на лбу другое написано. Там написано: «Я люблю Андрея Жданова», и если ты этого до сих пор не увидел, то грош тебе цена как руководителю.» Рома мне как-то это сказал, и с тех пор я все вглядывался, вглядывался, да так и не разглядел эту самую надпись. Хотя, конечно, какие-то чувства я у неё определенно вызываю, потому что как начальник я её явно не устраиваю (себя бы я точно не устраивал), но тем не менее она продолжает работать со мной, причем работать хорошо, помогать мне, поддерживать, и даже защищать, но это не любовь, может симпатия, но не любовь — у неё глаза блестят не от влечения ко мне, а от готовности что-то для меня сделать, а это совсем другое, по крайней мере в моем понимании. Безусловно, я и сам не много знаю о любви, но всё-таки у меня есть Кира, и когда мы только начали с ней встречаться, то она смотрела на меня так, будто сжигает взглядом мою одежду. Катя так не смотрит, я в ней, наверное, вообще никакого желания не вызываю, у неё ко мне если и любовь, то сугубо материнская. Да меня по-другому наверное и невозможно полюбить, тем более, если знать о всех моих похождениях. Дурацкая жизнь. Я вроде взрослый, богатый, по моему отнюдь не скромному мнению, очень даже красивый и перспективный мужик, но даже с такими характеристиками я не могу делать то, чего мне действительно хочется. А хочется мне… не знаю, я, должно быть, идиот… Чёрт, это абсурд, но мне действительно в последнее время нравится общаться с Катей, ну, а что, она умный, интересный собеседник, к тому же я ей доверяю, а значит могу рассказать обо всём, но не только в этом дело, тут важную роль играют и эмоции, которые она у меня вызывает, не знаю как это объяснить… Ну, она такой человек, чуткий, понимающий, отзывчивый, и я это чувствую, я чувствую, что всё, что творится со мной, ей не безразлично, она всегда пытается меня поддержать или помочь чем-то, и да, черт возьми, мне это до безумия нравится! Меня греет мысль о том, что я кому-то нужен, что кто-то обо мне заботится! Но ведь обо мне заботится и Кира… Но это другое. Раньше она тоже была такой: учтивой, заботливой, покладистой, — но потом превратилась в ревнивую бестию, и теперь рвет и мечет по любому поводу. У меня ощущение, будто я установил себе пятиминутный мобильный контроль «Кира». Кстати, что-то она давно не звонила, я уже около получаса как вышел от Кати, а звонка нет. Странно. Чёрт! А где мой телефон? Нигде нет. Ой-ой-ой, вот это скандальчик будет… Так, где я его мог… Точно. Я ж его швырнул в Катин диван. Господи, идиот! Надо возвращаться, причем бегом.***
Фух, бежал аж вспотел! Теперь главное, чтобы мне открыли. — Андрей Павлович? — мне открыли, Катина мама явно ещё не ложилась с тех пор, как я отсюда ушёл, видимо бессонница, говорила она шепотом, — Вы чего так поздно? Катя спит уже, и не дай бог Валерий встанет — нам всем тогда по три наряда вне очереди влетит. — Елена Александровна, да я, кажется, телефон у Кати в комнате оставил. — Телефон? — она задумалась, а потом подняла брови, будто что-то вспомнила и сказала, — Да, да, Катенька говорила, о каком-то телефоне, я правда прослушала. Должно быть, она ваш как раз нашла и положила на стол или на полку. Вы идите посмотрите, только тихо, не будите Катеньку, а я Валерия посторожу. — Спасибо, Елена Александровна. Я быстро. С этими словами я зашёл в Катину комнату. Я старался идти как можно бесшумнее, но, по-моему, у меня это плохо получалось. На столе телефона не было, на подоконнике тоже, я подошёл к полкам возле дивана: документы, фотоальбом, заколки, очки — всё есть, всё, кроме моего мобильного. Где ж он может быть? Я обшаривал глазами комнату, как вдруг наткнулся на спящую Катерину. Она лежала на самом краешке дивана, укутавшись в одеяло так, что было видно только голову, покоившуюся на подушке, по которой были разбросаны её длинные курчавые волосы. Я подошел к дивану и присел прямо перед её лицом. Хм... А она красивая... Я слышу её ровное дыхание. Удивительно! Её дыхание бывает ровным, обычно она предстает предо мной либо запыхавшаяся, либо вообще затаивает дыхание в ожидании чего-то, а потом шумно выдыхает. Я убрал прядь волос с её лица, чтобы получше его разглядеть. Маленький прямой аристократический носик очень бесшумно вдыхал и вдыхал струи воздуха, длинные черные, как смоль, ресницы скрывали её огромные карие глаза, пухлые губы разомкнуты, будто в ожидании поцелуя. Я разглядывал Катино лицо и неожиданно почувствовал и на себе самом чей-то взгляд. Я повернул голову к дверному проёму и увидел Катину маму. Она смотрела на меня и улыбалась, будто видела меня насквозь, и то, что она там во мне разглядела, ей очень понравилось. Глаза светились счастьем. - Нет, - стал оправдываться я, но она приставила палец ко рту, и я перешел на шепот, - вы всё не так поняли. Я не сумасшедший! - Ну, что вы! Конечно, не сумасшедший, - она усмехнулась, - хотя влюбленность тоже можно назвать сумасшествием... - сказала она и вышла из комнаты. Влюбленность... Она подумала, что я влюблен в Катю? Я снова стал рассматривать её лицо. Спящая красавица... Ну, может и влюблен, и что с того? Нельзя мне что ли влюбиться в секретаршу? Можно. Я ведь взрослый, богатый и, по моему отнюдь не скромному мнению, красивый и перспективный мужчина, а значит я могу влюбляться в кого хочу. Я провел тыльной стороной ладони по её щеке. Она вдруг зажмурилась, и я одернул руку. Ресницы задрожали, и Катя открыла глаза. - Андрей Павлович? Она щурилась и пыталась разглядеть меня. Это заставило меня улыбнуться. - Да, Кать, это я. Отчего-то меня совсем не волновало, что сделает Катя, когда наконец поймет весь абсурд ситуации, я просто стал наслаждаться моментом. Она долго пыталась сообразить, что же происходит, от перенапряжения брови между собой образовали складочку, но это не помогло, и, наконец, она выдала единственное логичное, по ее мнению, оправдание такого странного положения дел: - Вы мне снитесь? Я решил не врать: - Нет, Катенька, я вам не снюсь. - Тогда что вы здесь делаете? - Вами любуюсь, - сказал я и улыбнулся во все свои тридцать два красивых зуба. - Ну тогда это точно сон - на яву вы бы мной не любовались. - Что вы такое говорите, Катя? Между прочим, вы очень красивая. Я даже вас про себя назвал Спящей Красавицей, - она засмущалась и отвела от меня взгляд, и я решил сменить тему, - А вообще я у вас телефон забыл. - Телефон? - Да. - Так вот он, ваш телефон - она вытащила руки из-под одеяла и протянула мне мой мобильный, - я боялась, что папа может увидеть, и будет задавать вопросы... Вам, кстати, Кира Юрьевна звонила. Я взял у неё из рук телефон, глядя ей в глаза. Моему удивлению не было предела: она спала и прижимала к себе мой мобильник... Прямо к сердцу. Офигеть! Может Ромка был прав? Может она действительно меня любит? А Елена Александровна точно права - Я влюблен В Катю Пушкареву! Господи, я идиот, но я действительно влюблен в Катю Пушкареву! - Катя! - Я схватил её в охапку и повалил на диван, ну захотелось мне так! Мне захотелось просто прижать её к себе и никогда-никогда больше не отпускать. Странное чувство, но мне оно нравится! - Андрей Павлович, что вы делаете? - пробубнила Катя мне в плечо, потому что именно к своему плечу я прижал её голову. - То, чего мне действительно хочется. - Вам хочется придушить меня? - Ой, нет, простите Катя, - я чуть ослабил объятия, - просто знаете, Катенька, я тут внезапно осознал, что вы мне очень нравитесь, и пожалуй, я бы пригласил вас как-нибудь на свидание. Вы не против?