Hasta Siempre Comandante

«Где-нибудь в лесу, долгими ночами (с заходом солнца начиналось наше бездействие) строили мы дерзкие планы. Мечтали о сражениях, крупных операциях, о победе. Это были счастливые часы. Вместе со всеми я наслаждался впервые в моей жизни сигарами, которые научился курить, чтобы отгонять назойливых комаров. С тех пор въелся в меня аромат кубинского табака. И кружилась голова, то ли от крепкой «гаваны», то ли от дерзости наших планов — один отчаяннее другого.» Эрнесто Че Гевара

1 Все было хуже некуда; в секторе Нассау мы терпели поражение за поражением, Империя не оставляла от наших кораблей ни атома; да еще и командир Хакс по-прежнему сидел в подполье на чертовой Кубе. Флагманский «Команданте» остался последним кораблем в квадранте, мы застряли в поясе астероидов Лос-Канарреос, ожидая приказов Хакса, который время от времени выходил на связь по выделенным каналам (оставалось только удивляться и восхищаться находчивостью командира, он говорил, что когда-то был хакером и взламывал серверы системы). Я предлагал устроить внезапную вылазку и разнести базу имперцев на Кубе — наглость, напор и фактор неожиданности сыграли бы свою роль, но Фазма приказала ждать, и мы дрейфовали в космосе: затаившиеся, но еще не сломленные. «Команданте» был огромным и неприветливым: вечный полумрак, неработающее освещение, холод — этот корабль ассоциировался у меня с Фазмой, отпечаток ее личности чувствовался во всех деталях интерьера. Холодный, аскетичный, чуждый. Мы с ней почти не пересекались. Фазма предпочитала оставаться на мостике, я же старался держаться от нее подальше. Меня бесило бездействие, еще чуть-чуть, и я к черту разнесу что-нибудь, лишь бы убедиться, что на этом проклятом корабле есть жизнь и мы не превратились в покрытых инеем мертвецов. Гражданская война за независимость сектора Нассау от корпоративного ада Соединенной Империи началась два года назад. Нас и тогда было дьявольски мало: что может небольшой альянс колоний против гигантской капиталистической машины потребления? Мы не были для них людьми: просто рабами, единицами рабочей силы, обслуживающим персоналом, придатком бесценных ресурсов. Это восстание полыхнуло закономерно и логично: как закономерно и логично разгорается костер, в который подливают горючее. Я примкнул к сопротивлению случайно: в Нью-Мехико начались бои, флот альянса против имперцев. Поначалу был волонтером, помогал вытаскивать раненных повстанцев из завалов и оказывал им первую помощь. А потом я познакомился с Хаксом, и через некоторое время он предложил мне должность врача в команде их флагманского корабля. Помню, что на одном из первых собраний он заявил: «Могу сообщить вам со всей ответственностью, что в 2256 году мы обретем свободу или станем мучениками». Надо сказать, это была впечатляющая речь. Хакс умел убеждать. До сих пор не понимаю, как мне удалось настолько легко бросить привычную и, казалось бы, устроенную жизнь ради борьбы за призрачное будущее. На камбузе Рей, По, Финн и Роуз наверняка резались в карты; я думал присоединиться, но потом внезапное предчувствие заставило меня свернуть со знакомого маршрута и вернуться в каюту. Слабо мерцал экран компьютера, оповещая о входящем вызове. — Принять сообщение, — приказал я. Экран мигнул, и спустя секунду в окне мессенджера появилась физиономия командира Хакса. Он чуть отодвинулся от камеры, устраиваясь поудобнее. Командир связался со мной по очередному выделенному каналу. Только со мной. Как же я ненавидел его за это безрассудство. — Привет, доктор. — Привет, командир, — без особой радости отозвался я. — Ночь долгая, я коротаю время, все думаю об относительно спокойных деньках в Нью-Мехико, помнишь? Карнавал на руинах города. Мы праздновали День мертвых, напились, а потом молниеносно протрезвели, когда налетели имперцы. — Помню, конечно. Но ты рискуешь, командир. Выходить на связь сейчас — непозволительная роскошь и непростительная глупость. Ты всех нас подвергаешь опасности. — Как будто я не в курсе. — Всегда стоит напомнить, — я сел напротив экрана, — вести есть? Сколько нам еще тут болтаться, среди проклятых астероидов? — Как минимум до утра. Мы пытаемся взломать спутниковую систему и создать «слепое пятно», чтобы «Команданте» мог приземлиться незамеченным. Поговори со мной, Че, — каждый раз было так странно слышать от него обращение «Че» — междометие, которое использовали жители мой родной планеты, Ардженты. Хакс по неведомой причине избегал имен. — Как там прошел день? — спросил Хакс, — Просто расскажи мне что-нибудь. Хочется напомнить себе, что в моем мире осталось еще что-то из прошлой жизни. Не знаю, что-то… знакомое. До начала войны Хакс был программистом, работал на огромную имперскую корпорацию. Можно сказать, все началось со сведений, которые он обнаружил в засекреченных архивах: взрыв в одной из колоний, унесший десятки тысяч жизней, произошел из-за халатности Соединенной Империи. В колонии использовали списанный реактор; произошел сбой —¬ и все полыхнуло. Историю пытались свалить на каких-то мифических террористов… Что ж, когда правда всплыла наружу, террористами вскоре стали мы сами. — Дэмерон сегодня собрал нового робота. Назвал его BB-8. Такая шарообразная штука, катается и пищит, а заодно пытается всем штаны прожечь. Хакс усмехнулся. — С характером, как и все дроиды По. — Еще с каким. Я бросил нервный взгляд на таймер. — Тебе пора. Отключайся уже. — Я уже успел надоесть? — Черт, нет конечно, но меня бесит, что ты рискуешь кораблем и отрядом ради трех минут разговора со мной. — И все-таки не прерываешь связь, — Хакс улыбнулся уголком рта, — давно мог бы меня вырубить. В точку. — Расслабься, Че, никому не отследить этот канал. Сильно отросшие волосы лезли мне в глаза, это раздражало. Я убрал прядь за ухо и попытался вспомнить, о чем же хотел рассказать командиру. Но Хакс меня опередил: — Оставь так, мне нравится. — В смысле? — я не сразу понял, о чем речь. — Не трогай больше свои волосы, расслабься, я хочу просто на тебя посмотреть. Заявление было внезапным, и я не сразу придумал ответ. Хакс продолжил: — Если бы я был рядом, я бы не удержался и засунул язык тебе в ухо. Уж очень трогательно это выглядит, товарищ Че! — поведал Хакс будничным тоном. Я все еще молчал, потому что разумных комментариев у меня не было. Конечно, я подозревал, что рано или поздно наши разговоры закончатся чем-то подобным. Я даже был удивлен, почему этого не случилось ранее — не зря командир поминал Нью-Мехико, гори оно огнем, уж тогда-то можно было устроить — ах! Но ничего мы тогда так и не устроили. Нынешняя идея командира показалась мне очень даже неплохой. Я живо вообразил, как приятно бы это ощущалось, и спросил: — А что еще? Хакс задумчиво изогнул бровь и улыбнулся. Похоже, он не ожидал, что я продолжу игру. Мне было интересно, как он отреагирует — ответит серьезно, или отшутится и сделает вид, что имел в виду совсем другое? (хотя, казалось бы, куда уж прямолинейнее…) Я был рад, что он выбрал первое. — Я бы расстегнул ещё пару пуговиц на твоей рубашке. Хочу увидеть твои ключицы. Зачем ты носишь на себе столько тряпок? Рубашки, свитера какие-то бесконечные, берет этот дурацкий! — Хакс тяжело вздохнул, — я бы провел пальцами по шее, ниже, — спокойным тоном продолжил командир, — потом я бы поцеловал все родинки на твоем лице, медленно, одну за другой. Я почувствовал, как к лицу прилила кровь. Молча расстегнул верхние пуговицы рубашки, открывая шею и ключицы. — Что ты делаешь? — кажется, теперь пришла очередь Хакса удивляться. — Я предлагаю тебе использовать воображение, — улыбнулся я. — Ничего себе, товарищ Че, я слегка удивлен таким поворотом нашей беседы, ну ладно, мне грех жаловаться, меня все устраивает, — он расплылся в улыбке, — продолжим? — Почему бы и нет? — я придвинулся ближе к экрану. — Я бы поцеловал тебя; поцеловал бы агрессивно, засунул бы язык тебе в рот, начал целовать так, что у тебя бы перехватило дыхание. — Нет, не пойдет. Мне бы не понравилось. Я бы попытался отстраниться. Ненавижу, когда в мое личное пространство грубо и агрессивно вторгаются. — Я бы сбавил темп, притянул тебя обратно, и мы целовались бы медленно и вдумчиво. Устраивает? Так было бы лучше? — Вполне, — выдохнул я. Я и не заметил, как меня охватило возбуждение. Очень внезапное, остро ощущавшееся во всем теле. Я провел рукой по колену, очень хотелось сбежать в ванную и уединиться там. Но взгляд Хакса словно приковывал меня к месту. Я закусил губу и посмотрел на него; еще немного, и я сломаюсь. — Ох. Смотрю я на тебя и думаю — будь у меня член под рукой, я бы уже дрочил, — деланно бодрым голосом произнес Хакс. — Но не могу, я в командном пункте, тут кроме меня человек сорок, все злые, и им точно сейчас не захочется видеть, как я… — Понимаю, — я перебил его, — я бы тебе даже посодействовал, командир, но, боюсь, тебе придется подождать. — А тебе сейчас придётся отдуваться за нас двоих. Расстегивай брюки, — распорядился Хакс. Я сделал так, как он просил. У меня стоял; пришлось начать движение рукой. Напряжение начало постепенно спадать. Я бросил затуманенный взгляд на экран: Хакс молча наблюдал за мной, лицо его было сосредоточенным и напряженным. Я представлял, как мы целуемся. Как он делает со мной все озвученное, как его пальцы касаются моей кожи. Как ощущается его дыхание на шее. Представил, как от него может пахнуть (ничего, кроме запаха мятной зубной пасты и табака, мне в голову не пришло). Это было так приятно. Так хорошо. Черт, как же я хотел, чтобы он был рядом. Я уже почти достиг края. Подняв на Хакса взгляд, попросил: — Скажи моё имя. Хакс все молчал, видимо, шокированный увиденным, и не мог проронить ни звука. В тот момент я плохо представлял, что он может чувствовать. — Скажи моё имя. Скажи, как меня зовут. Просто скажи это, — настаивал я. Хакс называл по имени только Фазму, для всего мира он сам был безымянными, и безымянными были все члены нашей команды. Я хотел, чтобы он сказал это, ох, как же мне хотелось, чтобы я стал не просто «товарищем Че». — Хватит, — выпалил он, — Кайло, Кайло, Кайло, - скороговоркой произнес он, — Кайло, Кайло, Кайло, я так хочу оказаться сейчас в одной комнате с тобой, — звучало это безумно, и улыбался Хакс тоже немного безумно, — ты чокнутый, Кайло, слышишь, чокнутый… Я положил левую руку на стол и уткнулся носом в сгиб локтя. Едва слышно застонав, кончил. В голове все еще звучал его голос, повторявший мое имя. Первые секунды мне было так хорошо, просто прекрасно. Ужасная легкость; кажется, я вообще не чувствовал собственного тела. Но потом мне вдруг сделалось ужасно горько. Начало приходить осознание того, что только что сейчас произошло. — Мне надо было промолчать, — тихо заметил Хакс. Я представил, как он протягивает руку и гладит меня по волосам. — Наверное. Тогда и мне стоило просто отшутиться, да? — я достал из кармана платок и кое-как вытер руку. — Просто прервать чертов сеанс связи. Потом заставил себя взглянуть на экран. Хакс смотрел на меня со смесью грусти и нежности. От его взгляда мне было не по себе. Больше всего мне хотелось пробраться на капитанский мостик и как можно скорее рвануть на Кубу. Найти его, вытащить его оттуда. — Пока, товарищ Че, — Хакс закончил разговор в своей излюбленной манере, — до скорого, Кайло Рен. Скоро мы увидимся. Скорее, чем ты думаешь. Он отключился. Посидев пару минут в омерзительной тишине, я поднялся и на негнущихся ногах поковылял в душ. 2 Никто уже и не помнит, сколько все это продолжалось; мы измеряли время прогалинами в зарослях высокой травы, участками, где нас могли расстрелять с бреющего полета флаэры имперцев. Мы шли друг другу навстречу — отряд Хакса и несколько разведчиков: я, Дэмерон, и Рей — винтовка через плечо, глаза горят, берет лихо сдвинут набок. Мы погрузимся на «Команданте» и отправимся дальше — искать сторонников и залечивать раны. С минимальным количеством людей и оружия нам Кубу не взять. Сегодня мы проиграли, но я почему-то думаю, что это не так уж и плохо, Хакс остался в живых, и еще немного, и мы воссоединимся с его отрядом. Прошло бог весть сколько времени, стемнело, и мы втроем очутились под ветвистыми жутковатыми деревьями. Сообщений от Хакса не поступало: они с ребятами брели где-то, такие же неприкаянные и сбитые с толку, как мы. Я привалился к дереву и закурил сигару, прикрыл глаза и представил тот вечер в Нью-Мехико; далекий, пропитанный зноем и солью. Мы говорили с ним, говорили бесконечно долго, а он обнимал меня за плечи и называл «товарищем». Какая-то девица в гриме Катрины Калаверы тянула печальную песню на испанском, Хакс притопывал в такт и выглядел при этом ужасно глупо. Мы ничего не могли предпринять — до того странного сеанса связи на «Команданте». Липкое ядовитое облако недомолвок и недосказанностей. Отношения на грани, слова на острие. Что-то ведь изменится теперь. Я поправил берет. Волосы торчали в разные стороны, кудрявились от влажности, как сумасшедшие. На меня обрушилось ощущение нереальности происходящего, захотелось проснуться. Я зажмурился. Потом сделал затяжку, выдохнул крепкий, дравший горло дым. — Командир! — воскликнула Рей, — командир, мы тут! Кто-то ломился к нам сквозь заросли; целая толпа людей, грязных, измотанных, но совершенно точно живых. Хакс приблизился и крепко обнял меня, потом Дэмерона, потом Рей. Бросил на меня взгляд, в котором было все: и пламя восстания, и страх, и желание, и тоска, и бесконечная нежность. Этот взгляд был для меня одного. Я вздохнул и едва заметно улыбнулся. Сонную одурь как рукой сняло. Все было по-настоящему.