Цирк самоубийц

Солнце взошло выше, накрывая мягким желтым светом улицы, дома и крыши. Если выглянуть за невысокую перегородку, можно было увидеть студентов, бегущих целым роем, словно муравьи на забывчиво оставленную ребенком конфетку в углу. Но вот странно: муравьи бегут к конфетке, потому что хотят, потому что она сладкая, а студенты? Не все из них готовы променять сладкий утренний сон на гранит науки, который к тому же никто тебе не разжует – надо грызть самому. Хену смотрел на них, опираясь руками на крашенный бетон и думал об этом. Он думал о многом: птицы, солнце, деревья, люди – его мозг вдруг заполнило слишком много мыслей, он смотрел на мир и везде видел вопросы без ответов. – Ты хочешь меня послушать? Если нет, я промолчу,– сказал Кихен, продолжая сидеть на полу. Хену резко повернулся и, наклонившись, схватил Кихена за шкирку и поднял с пола, но лицо не выражало никаких эмоций. – Послушать? Кихен, а ты хочешь послушать меня? Я тебе не противен? Тебе не противен ты сам?– Хену говорил безэмоционально, словно читал по наказу учителя неинтересную книгу, но дрожь в голосе выдавала разочарование.– Я хотел рассказать тебе о том, что...что я сделал и просто спрыгнуть, быстро уйти, даже не взглянув тебе в глаза, потому что я не хотел видеть презрение в них, но ты... Ты просто... – Разбил вдребезги весь твой план?– Кихен слабо улыбнулся. В любое другое время любому другому человеку он бы посоветовал лечиться и ушел бы, но это Хену. Он видел в нем другого себя, того самого маленького истерящего ребенка, впервые увидевшего остекленевшие мертвые глаза. – Кихен, дело даже не в этом,– его руки ослабли и он отпустил стиснутую в кулаках ткань,– я – всего лишь я, я плохой, но ты – не убийца, Кихен. Да, так и есть,– Хену как-будто осенило.– Все люди делают что-то плохое, даже не так... Люди просто делают выбор, а хорошее это дело или плохое определяет намерение. Глаза парня бегали быстро-быстро, будто в поисках за что схватиться трясущимися руками. Дрожь была не только в руках – она поднималась выше, заставляя парня дрыгать плечами и заканчивалась на челюсти, переодически заставляя его стучать зубами, будто от холода. Он был близок к истерике, близок к тому, чтобы просто сойти с ума, как миллионы и миллионы до него. Но Кихен не мог ему этого позволить. - Именно, Хену, ты просто умница!– он мягко, как Лиса, погладил его по волосам.– Давай вспомним о твоих намерениях?– попросил он. – Нет, не пытайся, Минхек тоже пытался,– Хену покачал головой и присел обратно на пол,– я это сделал и я виноват. – Я не пытаюсь тебя оправдать, Хену,– Ки присел рядом,– просто хочу чтобы ты понял, что жизнь – не супергеройский фильм. Здесь нет только хороших и только плохих. У всех за спиной гора грехов и все по-разному к ним относятся: кто-то оправдывает, кто-то принимает, а кто-то и вовсе игнорирует, но ты... Ты не стараешься себя оправдать, но и не принимаешь свой поступок. Я не понимаю почему ты себя винишь, Хену, ведь, посмотри, Минхек благодаря тебе не калека и, если зло неизбежно, нужно выбирать меньшее из них. В чем ты неправ? – Я...не знаю. – В этом нет ничего страшного, потому что любой, кроме ненавистников Минхека, сделал бы то же что и ты. Это... грех во благо?.. Я не знаю как это назвать...– он уставился в пол, глубоко вздохнув,– Мы ведь похожи, я ведь тоже убил и спас... И уверен, что многих... Может быть,– он вдруг всхлипнул,– ...я впервые отважился кому-то об этом рассказать, но сейчас, после нашего разговора, даже не уверен... Все эти годы жил с мыслью, что я все сделал правильно, но теперь думаю... А не спрыгнуть ли нам вместе?– смешок сквозь слезы, выдавленный, вымученный и такой саркастичный. Хену подвинулся ближе и неловко все еще дрожащей рукой коснулся плеча Кихена. – Просто я... Прости. Мне кажется я схожу с ума, а может уже сошел?– он неопределенно пожал плечами.– Я чувствую странное спокойствие, почти безразличие, хотя должен рвать на себе волосы. Ты расскажешь мне?..– боязливо, не осмеливаясь продолжать, спросил он. – Я никому об этом не рассказывал,– Кихен повернул к нему голову и, прильнув к широкой груди, улыбнулся. Хену вздрогнул, подкидывая брови от удивления, но Кихен вел себя так естественно, что он тоже немного расслабился, пусть и дыша через раз. – Я тогда был маленький, но не такой маленький как ты. Мне было четырнадцать. Тогда дети часто ходили к реке, ловить улиток или еще что, было весело. Друзья часто расходились рано, а я оставался смотреть, как солнце утопает в воде... В один из таких вечеров, когда я спокойно сидел у берега, мне на плечи легли чьи-то руки. – Малыш, ты что, один?– заикаясь, спросил мужской голос. Плечи дрогнули и маленький Ки собрался обернуться, но шероховатая рука накрыла губы, а другая подхватила маленькое тело за грудную клетку и, подняв на ноги, прижала к чужому телу. – Если будешь послушным, мы быстро закончим,– он наклонился к шее и Кихена обдало противным запахом. Мальчик начал барахтаться, царапаясь короткими ноготками, но получалось лишь соскребать грязь с рукавов его грязного серого пальто, пахнущего дешевыми сигаретами и мочой. – Тихо-тихо, этим ты себе не поможешь,– усмехнулся мужчина. Щетина неприятно покалывала нежную кожу, а чужая рука уже расстегивала пуговку на шортах. Он прошелся языком по шее до мочки уха. Кихен не видел, но чувствовал его похабную ухмылку и от этого по всему телу скакали мурашки от гадкости, омерзительности происходящего. Он вдруг подумал о том, насколько, должно быть, грязная рука, которой ему зажимают рот. К горлу подкатил ком и Кихену казалось, что его вот-вот вырвет, но та самая рука не позволяла это сделать. Ужас пронизывал стопы, сознание медленно уплывало, а липкий страх понемногу параллизовывал конечности, будто утверждая, что все бесполезно. Лучше просто принять, позволить этому случиться. И Кихен почти позволил. Почти. Угасающий взгляд случайно зацепился за камень в траве, который мог бы поместиться в обе маленькие ладони. Обмякшее тело обмануло мужчину и он уложил мальчика на живот в густую траву, но грубая рука легла уже на шею, вдавливая в землю. Теперь камень стал даже ближе, оставалось лишь протянуть руку. Мужчина смотрел прямо в глаза Кихена, расстегивая уже свою ширинку. «Что он хочет увидеть в моих глазах?»– думал Ки.–«Или ему нравится смотреть на ненависть и отвращение?» Мужчина чуть ли не рычал, шумно выдыхая клубы пара в холодный вечер воздух и прожигая взглядом глаза напротив, а Кихен и не против был ослепнуть, лишь бы не видеть, что он, довольно облизнувшись, достал. Самодовольно ухмыляясь, он задрал футболку мальчика и начал что-то вырисовывать головкой на животе, не скрывая наслаждаясь процессом. Кихен не сводил глаз с него, зло хмурясь и невольно постанывая от дрожи по всему телу. Между тем маленькая рука медленно шарила по траве в попытках найти тот самый камень. Когда мужчина наклонился к его животу, все так же не прерывая зрительный контакт, скулы Кихена свело от злости, а когда он начал облизывать его, кончиком языка собирая собстенную смазку, Ки почувствовал противный привкус рвоты. Она подкатывала наравне с комком слез, но рука уже коснулась камня и отчаянно за него схватилась. Казалось, напряглась не одна рука, а все тело, каждая мышца сделала усилие и камень с гроким звуком плюхнулся на голову мужчины. Он лишь издал сиплый звук, с подрагивающими зрачками смотря на ребенка перед собой и крепче сжал руку на его шее. Камень упал обратно в траву и по виску мужчины потекла струйка багровой крови. – Ты-ы...– шипел он, пытаясь задушить Ки. Кихен попытался ударить его ногой, руками разжимая пальцы. Удар коленкой пришелся на подбородок и вонючее уже просто тело, нежели человек, подрагивая, наконец свалилось на землю. Кихен быстро поднялся с земли и взглянул на своего мучителя, валяющегося на земле, в его стеклянные глаза. Вдруг согнувшись пополам, он схватился за живот – его наконец вырвало. С облегчением взглянул на жижу в траве, он заставил себя подойти к реке и по пояс опуститься в нее. От солнца осталась лишь алая полоска горизонта, а холодный ветер пронизывал тело, проходя через одежду. Кихен снял с себя одежду, но не бросил на берег – он позволил ей уплыть, наивно надеясь, что она унесет воспоминание. Набирая в ладони воду, он протирал свое тело, но с каждым зачерпыванием движения становились грубее. Через несколько минут он скреб ногтями свою кожу и надрывно плакал, дрожа от холода. – Мне было страшно. И противно. Кихен жался ближе, став вдруг таким беспомощным и напуганным, будто ему снова те же четырнадцать. – На твоем месте я бы... – Знаю, ты бы да, а мне как-то удалось... Не знаю, я просто заставил себя это забыть. – А теперь снова вспомнил? Ты не забывал, Кихен, просто игнорировал. – Хену, если бы я сейчас встал у края, ты бы столкнул меня вниз за то, что я сделал?– вдруг спросил парень. – Нет,– не задумываясь ответил Хену. – Почему? Я же убил, разве нет?– иронизировал Ки,– Только не говори, что ко мне привязался. – Я не скажу, что к тебе привязался – я скажу, что влюблен в тебя. Кихен удивленно поднял на него глаза, а Хену смущенно перевел взгляд на небо. – Это признание? Прямо сейчас?.. – Ну-у... Наверное,– Хену продолжал рассматривать небо. – Я мечтаю кое о чем, Хену,– Кихен вдруг перекинул ногу через Хену и присел на его ноги. – О чем ты мечтаешь, Ки? Парень наклонился к его уху и втайне от всех мира, прикрывая ладонью, нашептывал свое желание. – Давай исполним твою мечту? Сегодня вечером,– предложил Хену. – Сегодня? Так быстро? А где возьмем машину? И нам нужно немного денег,– Кихен опешил, будто не веря, что все случится так быстро, так скоро. – Сегодня же, если ты не передумал или не придумал что-нибудь новое,– Хену улыбнулся. Разговор так быстро сменил свое настроение, даже разум, казалось, очистился, будто одежда обоих наконец уплыла вниз по реке и быстро исчезла из поля зрения, забрав с собой все плохое. Они чувствовали спокойствие и умиротворение, но хотелось свободы. И Хену обещал, что сегодня вечером они вместе ее обретут. – Вообще-то я придумал кое-что еще,– запоздало ответил Кихен, с хитрой улыбкой смыкая руки за шеей парня. – И что же? – Поцелуй уже меня.

***

– Спасибо, Хенвон, огромное-огромное спасибо, я знал, что ты будешь полезен,– Кихен все кланялся и кланялся сонному Хенвону. – Это тебе спасибо, что вдохнул жизнь в нашего Хену,– рядом стоял улыбающийся Минхек в шортах. – Будьте осторожны, если с ней что-то случится, брат меня убьет,– сонно протянул Хенвон. – Да-да, если что, мы все оплатим,– хихикнув, ответил Кихен и быстро пошел к двери звеня ключами. За ней стоял немного взволнованный Хену с вопросом в глазах. В ответ на это Кихен позвенел ключами прямо перед его лицом. – А ведь все так просто, Хену! У нас правда получилось! – Я же говорил. Они запрыгнули в старенький пикап цвета хаки на стоянке, и Хену завел машину. Мимо мелькали огни ночного города, а воздух казался таким свежим, что Кихен все норовил высунуть голову и руки через окно и ехать дальше размахивая ими, но Хену со смешком заставлял его усесться обратно. – Включи нам что-нибудь чокнутое,– попросил Кихен. – Например? Песенку из телепузиков или... – Что-нибудь, что всех вокруг взбесит,– со смехом отвечал Кихен, а Хену подбирал громкую музыку и на пару с Ки смеялся над угрожающе высунутыми кулаками из других машин. Свобода была ближе, чем когда-либо. Огни города были уже позади, а Хену все продолжал ехать. – Кихен,– позвал он, пытаясь перекричать музыку,– я люблю тебя, Кихени. – Ты будешь любить меня через пять минут?– так же выкричал Кихен. – Обещаю! – Я тоже, Хену! Он отпустил руль и потянулся к Кихену, чтобы нежно поцеловать, блаженно улыбаясь в чужие губы. В следующюю минуту машина слетела с обрыва. Это было словно прыжок в ту самую свободу, к которой так стремились оба – свобода от всех страхов, сожалений и горечи. Ударившись об землю, машина вспыхнула огромной вспышкой, на мгновение озарив все вокруг и продолжила гореть, перевернутой вниз. – На месте Хенвона я бы нас поблагодарил – этот цвет был ужасен,– выдал Кихен, наблюдая за этим сверху. – Но мы обещали, что все оплатим, помнишь?– усмехнулись в ответ. – Помню, Хену, но оплатим уже не мы, а аноним. – Хену уже нет, он только что умер, сам же видел,– со смешком исправил его парень. – А жаль, я только-только привык,– он, встряхнув рюкзак на своей спине, взял Хену за руку и счастливо улыбнулся,– ну что, пошли... Шону?