Уравнитель

Всё происходит быстро: глухой, резкий звук — и Удина спотыкается, складывается пополам и заваливается набок. Выражение недоуменной обиды так и застывает у него на лице — на том, что от этого лица осталось. Темно-красные пятна рассыпаются по полу — разделительной линией между спасенными и предполагаемыми спасителями. И все они смотрят на Эшли Уильямс, на её вытянутую руку с пистолетом, а сама она смотрит куда-то внутрь собственной головы — считанное мгновение, растянутое до невозможного. …а потом она поворачивается — и так же, по-военному чётко, простреливает лбы остальным двум членам Совета. — Кажется, это становится доброй традицией, — произносит Шепард. В его голосе нет веселья. Эшли оборачивается к нему — и собачья преданность плещет в её глазах. — Готова понести наказание, если неправильно поняла. Сэр. Шепард удерживает этот налитый ожиданием взгляд — с уверенностью, не с легкостью. Наматывает дрожащую между ними нить, точно поводок на кулак. Качает стволом винтовки, дергает подбородком, указывая себе за спину. Эшли, так же молча — и стремительно, как будто с её плеч стащили тяжелый груз, — занимает позицию у запертых дверей. Не опуская оружия. Установившуюся тишину разбивает Явик. В своем цикле, как он порой напоминает всем остальным, ему доводилось видеть и не такое. — Даже перед лицом уничтожения вы заботитесь об интересах вашей расы, командир. Это похвально. — Скорее, уравниваю шансы, — замечает Шепард. — Но есть еще одна. Так, командир? — в желтых глазах протеанина невозможно ничего прочитать, когда он поворачивается к Шепарду и смотрит в упор. — Советница Ишил нам обязана, — спокойно констатирует тот. — К тому же, за ней следит ГОР. А я немного знаю этих ребят. — Но в одиночестве она всё равно не будет способна возобновить работу этого… коллегиального органа, — последние два слова Явик произносит то ли презрительно, то ли недоуменно; он так и не привык к управленческим структурам нынешнего цикла. — Верно, — кивает Шепард. — С Земли и с «Арктура» больше не прислали бы никого, но с Палавена и Тессии сейчас не пришлют тоже. Мы все будем в одинаковом положении. Он произносит это, полуобернувшись к Лиаре. Они слишком давно знают друг друга, чтобы в её глазах он сейчас не видел ни страха, ни отвращения — но риск недопонимания исключать нельзя. — Это… разумно, — признаёт, наконец, Лиара сдавленным голосом. — Я буду только надеяться, что эти жизни не были потеряны зря. В памяти всплывают строчки учебника. Ксенобиология, спецкурс для старшеклассников на «Арктуре». «…в отличие от туриан и, в меньшей степени, людей, у асари слабо выражена внутривидовая солидарность. Ассоциация с представителем своего вида по умолчанию заменяется у них сложными сетевыми структурами обязательств и обещаний, частично аналогичными квазифеодальной иерархии салариан, однако направленными скорее на…» Он смаргивает с обратной стороны век эти данные — полезные, но излишние в своем полном объеме. — Две жизни абсолютно ничего не добавят к общему счету. Не сейчас и не здесь. — Но отнимут у Цитадели возможность быть значимой помехой в твоей войне, — тихо замечает она. Шепард кивает. Безвольная рука асарийской советницы, так и не успевшей встать, лежит совсем рядом с его ботинком. Словно бы хочет схватить. Лазерный резак вспарывает закрытую дверь. — Что здесь произошло? — Суровое лицо капитана Бейли почти не выражает эмоций — в отличие от лиц его подчиненных. — Здесь произошло предательство. Шепард не улыбается. Он стоит, опустив вдоль тела руку с винтовкой, в обманчиво расслабленной позе, которая — он знает это даже слишком хорошо — никого не может (и не должна) обманывать. Бейли хмурится, но даже у него не повернется язык высказать обвинение. Не тогда, когда три бойца слаженно окружили своего командира — единственного, указывающего галактике путь к спасению. Три тела, остывающие с ним рядом, уже никому и ничего не смогут указать.