Bittersweet ending

Брюс просыпается засветло. Потолок исчерчен косыми линиями желтого и белого: смешанный эффект, рожденный горящими на улице фонарями и дешевой побелкой — ей же выкрашены стены и она оставляет следы на пальцах. Брюс лежит неподвижно, как похороненный заживо. Он проснулся от яркого сна — вырвался из него, как из нежеланных объятий с запахом сладких духов и дорогого шампанского. Брюс терпеть не может сны; как хорошо, что есть таблетки, которые забирают их без остатка. Он лежит неподвижно, как похороненный заживо, — но когда Брюс слышит звук, похожий на тот, с каким капли разбиваются о камень, — шлепанье босых ног — он не удивляется. Джон всегда знает: знает о нем так много, знает его так хорошо, как если бы сам отчасти был им. Может быть, он первым проснулся от плохого сна, который приснился Брюсу. Брюс садится на постели и подтягивает колени к груди, освобождая место. Джон устраивается поверх покрывала, нескладный и длинный. Спрашивает — шепотом, придавая их диалогу оттенок запретности и интимности: — Ты в порядке, приятель? — Да, — говорит Брюс; подыгрывая, не повышает голос. — Просто плохой сон. Он всегда потакал Джону и раньше — даже когда не должен был, особенно когда не должен был. — О чем он был? — спрашивает Джон — волнуется, нервно комкает между пальцами край покрывала. — Что-то, эм, из периода до? Ломкая улыбка на его некрасивом лице, смесь тревоги и вины в голосе — заставляют Брюса ощутить мучительную нежность, почти пугающую в своей силе; и она привычно сглаживает острые углы принятых им решений. — Я не помню, — честно говорит Брюс. — Но это неважно. Прошлое — прошлому, Джон. — Главное, что мы вместе, да? — суетливо спрашивает Джон. — Всегда вместе, что бы ни случилось? Брюс протягивает ему мизинец и улыбается. Если бы он мог сосчитать все улыбки в своей жизни — наверняка вышло бы, что каждая вторая предназначалась Джону. — Всегда вместе, что бы ни случилось, — говорит Брюс. — Клянусь. Джон хватает его палец и бешено трясет. У него холодные руки, но улыбка — яркая, как у сироты, получившего подарок на Рождество. — Клянусь, — горячо повторяет он. — Что бы ни случилось. Ты же знаешь, Брюс, ради тебя я готов на что угодно. Это правда, думает Брюс. Лампы бьют по глазам стерильным белым светом. Восемь утра. Аркхэм просыпается.