Я был горд за своих гномов, которые наконец-то смогли освоить производство… Ну да ладно, скажу кое-что другое, технологический прорыв произошёл конечно при моём участии – но причина для гордости другая – они произвели первый в истории Арды паровоз. И при этом не использовали никаких данных мною станков и оборудования, большинство было создано специально для этой цели. Пинок техническому прогрессу придала выгодность паровоза и механизированного транспорта в целом, которую оценили все – от королей до воротил преступного мира, которые в большинстве своём сидели на крючке у ВТК и не смели даже шелохнуться в нашу сторону.
Производство паровозов требовало чрезвычайной искусности в обработке металлов и сожрало из моего бюджета пять тонн золота, но зато паровозостроительный завод подле Эребора начал свою неустанную работу.
Правда, первые творения были крайне неэкономичны – на их фоне мои творения казались просто верхом шика, ведь КПД гномьих паровозов составляло около пяти процентов, против двадцати пяти у моих.
И всё же, разработка богатых месторождений железа востока, широкое внедрение новых технологий в литье и кузнечном деле, токарной обработке, позволили создать полностью локализованный паровоз, который неплохо работал. Был он сделан в стиле классических американских паровозов – имел большие колёса, квадратную будку машиниста, большой котёл и бронзовые надстройки сверху, плюс ко всему имел гномьи орнаменты и украшательства, которые очень быстро загадятся сажей и пылью, но это их ошибка новичков, простительна – для первого показа очень даже неплохо.
Массовый прокат рельс пока не освоили на своих технологиях, только на моих станках, но это простительно. Освоят. Разработка новых месторождений снизила цену железа в Средиземье с пятидесяти кастаров за тонну до семи. Более чем в шесть раз упала цена на железо и в двадцать восемь раз снизилась цена на сталь, которая отпускалась свободно, в маленьких слитках массой в один фунт, насыпью.
Цена чугуна, кстати, осталась на прошлых позициях – его производилось меньше, чем раньше в удельном значении, но из-за того, что всё железо гномы старались продавать в виде именно железа, а лучше преобразовывать в сталь, чугун у нас шёл как отходы сталелитейных предприятий.
Кузнечное дело переживало не лучшие времена – достаточно много производили наши предприятия, поэтому местечковые кузнецы меньше создавали и больше ремонтировали и подгоняли. Им пришлось искать помощи и поддержки друг у друга и совершенствовать свои товары, чтобы быть конкурентами Эребору.
Первый паровоз стронулся с места, под одобрительные крики всех собравшихся. На перроне был праздник, несмотря на низкие характеристики – Балин заявил, что паровоз полностью гномий, до последнего болтика, и теперь они могут такой сделать где угодно. Это было чудесным заявлением, и очень патриотичным. Они опасались, что я негативно отнесусь к этому, но нет. Вся эта кутерьма нужна была, чтобы вытащить из болота бегемота технического прогресса Арды. Несёт он добро или вред – я не скажу, но скажу, что без него в Арде ничего не изменится.
Что нужно, чтобы сдвинуть всю махину технического прогресса с места? Да по сути маленький камешек – а дальше оно само покатится. Конечно, если бы у меня не было бы интеллекта, то я бы мог искать этот камешек годами, методом проб и ошибок, ведь доподлинно неизвестно, с чего именно началось это у нас. С паровых двигателей Уатта, с огнестрельного оружия, с великих географических открытий и создания заокеанских колоний, с изобретения прялки или с научных открытий о природе физических явлений, которые позволили создать великое множество различных технических приблуд – от барометра до пневматических и гидравлических инструментов.
Я бы хотел внедрить гномам штамповку, но к своему ужасу обнаружил, что она у них уже есть. И широко применяется при производстве гномьих вещей, правда, это не считали едва ли не основным средством обработки, а дополнительной возможностью. Всё дело в том, что штамповочные прессы гномов были по сути стандартными печатными машинами – форма, лист металла, штамп, и сверху – винт с длинной поперечной арматуриной.
Технологический прогресс измеряется в миллиметрах, микронах, нанометрах, как бы странно это не звучало. Всё дело в том, что чем сложнее механизм создаётся, тем компактнее располагаются детали и тем важнее точность. В начале девятнадцатого века не было чем-то чудным иметь зазоры, оцениваемые как «нельзя даже ноготь просунуть», без более точного измерения. В конце в дело шли уже миллиметры, в середине следующего – микроны, в конце двадцатого века – нанометры.
То есть зависимость двойная – точность измерительных приборов и обрабатывающих машин напрямую связана с процессом, и наоборот, чем точнее приборы – тем точнее продукция.
Гномы переняли у меня метрическую систему измерений, поэтому без лишних проблем считали зазоры и диаметры с погрешностями в миллиметрах, плюс у них были созданные мною инструменты для замера, и что более важно – эталоны и технологии их изготовления. Штангенциркули, которые гномы звали кусаками, из-за своеобразной пасти, в которой зажималась деталь, щупы для измерения зазоров, микрометры тисковые, проверочные плиты, линейки, сложные и простые угломеры, различные шаблоны для контроля деталей… именно из-за них детали моего производства стали своеобразным стандартом.
Ко всему этому добавлялся различный оптический инструмент, как и наука о его создании – поэтому гномы уже на постоянной основе производили такие вещи, как подзорные трубы, бинокли, оптические дальномеры, геодезический инструмент, навигационные приборы…
Всё это повлияло на столько сфер жизни, что мне впору возгордиться или ужаснуться.
Я мог наблюдать, как брошенные мною камни породили лавину технического прогресса, прокатившуюся со склонов Эребора по всему Средиземью. Первыми признаками стало развитие торговли и увеличение товарооборота в десятки, сотни раз. Удешевление металла и как следствие – поиски новых способов его обработки и производства, а развитие транспорта привело к стремительному увеличению интенсивности не только торговли, но и всей деловой жизни.
Первый в Средиземье банк под названием «Нуменор» был основан ещё сорок лет назад, практически сразу после появления ВТК и обслуживал интересы как компании, так и счета физ. лиц, выдавал кредиты и осуществлял ведение дел, пока что по простым схемам, но по сравнению с полным отсутствием финансового дела в Средиземье – это было более чем современно.
Большинство гномов имело паспорта – их внедрение тоже потребовало от меня уломать Торина и описать ему всю пользу, и то – он согласился, только после того, как я пообещал взять расходы на себя. Однако, польза от документов была огромной, даже при первом приближении.
Фотографии в паспорте не было – и вообще, паспорт представлял из себя жетон, вроде военного, в котором было зачарование на эльфийском, которое мешало чужому воспользоваться паспортом. В чужих руках он тускнел, а в руках владельца блестел как свеженачищенный. Помимо имени и даты рождения на жетоне выбивался номер и личная информация. Жетоны были трёх видов – серебряные, золотые и мифриловые. Серебряные получали все граждане, золотые – только граждане, имеющие какие-либо привилегии, например, ветераны, мастера-кузнецы и научный персонал, короче говоря – золотых в случае войны не призывают в армию и случись что – их должны охранять, ну а мифриловые получили тринадцать гномов и один хоббит, и означали они участников похода на Эребор, такой же был у самого Торина.
* * * * *
Мужчина, которого я увидел у себя в доме, определённо, вызывал живейший интерес. Необычная одежда, необычный вид, да и то, что он пришёл ко мне в Ривенделле – что-то да значит.
– Чем могу быть полезен? – участливо спросил я, чтобы хоть с чего-то начать разговор, – вы по делу?
– Более чем, – он встал, сверкнув голубыми глазами, – ну и натворил ты дел, Бэггинс. Немало дел.
– Не спорю, было дело, – кивнул я, – во многих сферах и областях, вы о чём именно говорите?
– Обо всём, – он прокашлялся, – буду краток – я сбежал сюда, к тебе, потому что там разразилась большая буча, – он ткнул пальцем вверх, – и теперь у нас большие проблемы.
– Стоп, – я налил ему бокал вина и поставил на столик, – давайте по порядку, вас как зовут?
– Алуэ, – хмыкнул он, видя, что я не реагирую, – вижу, ты знаешь, кто я.
– Слыхал. Итак, и в чём же проблема?
– А в том, мистер Бэггинс, – он заложил руки за спину выразительно нахмурившись, – что после ваших паровозов и прочего, что вы начали развивать в Арде, окончательно разнося в пыль всю идею этого мира, споры поднялись выше неба и громче грома. Одни ратовали за уничтожение всего технического прогресса, другие наоборот, за невмешательство.
– Я так понимаю, – я посмотрел снизу-вверх с прищуром на Алуэ, - что победили первые?
– Совершенно верно. Поэтому прежде, чем они нанесут урон гномам, я сбежал сюда и намерен поддержать вас всеми силами. Грядёт великое противостояние, мистер Бэггинс. И нам в нём уготована главная роль.
Хм. Интересно, значит, мои выходки всё же были заметны и замечены, и более того, за мной пристально наблюдали. И теперь – хотят создать проблемы… правда, вряд ли решатся уничтожать огнём и мечом, но всё же, битвы будут жаркими… И похоже, противостояние с ними потребует от меня всех своих сил и навыков.
Алуэ – это хорошо, это очень хорошо.
– Окей. Тогда начнём с насущного, господин Алуэ, а именно – с технологии изготовления древ валар. И если вы не против – приглашаю в мою мастерскую. У нас ещё очень много работы.
– Ты не устрашился? – удивление на лице валар было столь непосредственно и откровенно, что я облизнулся, улыбнувшись:
– Нет. Мои серые клеточки… трепещут!
К О Н Е Ц
***
***
Спешиал:
***
Тёмный Властелин Саурон, великий и ужасный, бич Средиземья, тёмный владыка и носитель великого множества имён, смотрел из мира духов на окружающую его действительность. Когда он, вечно бодрствующий, посмотрел на свою крепость и Мордор, у него случился душевный припадок.
Огромная чёрная крепость, цитадель тьмы, была выкрашена в нежно-розовый цвет, какой бывает в спальнях юных принцесс и девочек-волшебниц, ярко-аляповатыми казались рисунки цветочков самых разных цветов – белые, зелёные, фиолетовые…
Цветочный орнамент покрывал всю цитадель, полностью, все её кирпичи, все камни, пропитанные его силой и волей…
Два орка застыли с открытыми ртами, смотря на это снизу-вверх.
– А щто, мне нраица, – сказал один, – ня.
– Идиот-ня, – ответил ему второй орк, – ты думай, что говоришь, десу.
Майрон заподозрил, что он бредит, ничем иным нельзя было объяснить происходящее. Огромные крепости Мордора приобрели нежно-розовый цвет, с уже описанными цветочками, а орки начали добавлять какие-то непонятные приставки к словам, которые жутко бесили Саурона, выводя из себя, но вмешательство в мозги орка ничего не дало. Абсолютно ничего.
Майрон бился в агонии, глядя на эту гадость – ему было ужасно стыдно, ведь вдруг кто заметит его позорище? Тем временем орки, собравшись вместе, начали водить хоровод вокруг башни Саурона, но сил тёмного властелина было ещё достаточно, чтобы снести к морготу на рога эту форму ментального контроля и взявшиеся за руки и припрыгивающие в танце орки свалились на землю без чувств.
Однако, как только он прошёлся по ним своей магией, орки внезапно порозовели, слившись с стенами крепости, их кожа приобрела нежно-розовый цвет первого рассветного неба. Магия впиталась в орков, изменив это.
* * * * *
Тем временем Алуэ раз за разом опровергал свои же утверждения о том, что он не упадёт от смеха на пол, катаясь по полу вместе с Бильбо Бэггинсом и, чего греха таить, Гэндальфом, который пришёл узнать, что здесь происходит. Бильбо вывел на иллюзорный экран картинку и как только они поднимали взгляд, новая волна хохота до слёз не давала им трём сказать и слова.
Более-менее успокоились только через полчаса, Алуэ спросил:
– Как ты это сделал?
– Вирус. Магический вирус, он поедает магию и плодится, увеличивается, усиляется, распространяется по всему Мордору. Чем больше Майрон пытался его стереть, тем сильнее он становился, сегменты вируса множились. А началось всё с единственной маленькой надписи «Майрон Баран» на чёрных вратах. Сейчас он охватил весь Мордор, слившись воедино с силой Саурона и без уничтожения Саурона эти надписи не исчезнут, – сказал Бэггинс.
– Это было жестоко, – стараясь не смеяться, сказал Гэндальф, опираясь на свой посох.
– В каком-то смысле, да. Но пусть первый бросит в меня камень, кто скажет, что это не забавно! Великий Розовый в Цветочек Властелин.
И новая волна хохота затопила дом.
