Обходной путь

      Жемчужно-белый туман переливался в рассветных лучах, укутывая лес таинственной вуалью, оседая на ветвях и листьях. Легкий порыв ветра пронесся среди деревьев, небрежно всколыхнув молочную мглу и стряхнув холодные капли воды на спину ссутулившемуся альтмеру.       Впрочем, путник этого не заметил, он все так же брел по тропе. Мокрый насквозь, он трясся от холода и озноба, зубы выбивали мелкую дробь. Прежде красивые темно-медовые волосы сейчас висели бурыми сосульками, противно липли к щекам. Лицо и одежду покрывали пятна грязи, правый рукав сюртука, разодранный выше локтя, почернел от крови, в сапогах хлюпала вода. Совсем недавно видный эльф сейчас походил на нищего оборванца. Его друзьям повезло еще меньше, но об этом он старался не думать.       Раскисшая земля предательски заскользила при очередном шаге, и альтмер неуклюже упал, застонав от боли и злости. В бессильной ярости он сквозь зубы проклинал дождь, лес, старую дуру, себя, своих друзей, свою лошадь, всех богов и Принцев разом. Путник поднялся и побрел дальше. Должна же эта тропа куда-то вести? Во всяком случае, продрогший мер на это надеялся. Мерзко квакнула лягушка.       А ведь все могло сложиться иначе. И не бродил бы сейчас высокий эльф по промозглому лесу.       Все началось, наверное, дня четыре назад, когда компания молодых повес остановилась у небольшой уединенной фермы напоить лошадей. Все трое альтмеры, все в прекрасном расположении духа. Их встретила имперка в небогатом добротном платье. Паутинки морщин на лице и серебро в волосах выдавали почтенный для людей возраст.       – Добрая хозяйка, – обратился к женщине Фарсельмо, пока холеные кони пили воду, – далеко до города?       – Далеко, до вечера только к большой дороге доберетесь. Оставайтесь тут до утра, пока кони сильные.       – Там не заблудимся, – ухмыльнулся Серидур. Не в первый раз друзья оказывались ночью в пути. Два неплохих мага и хороший фехтовальщик окажутся непростой добычей для разбойников или лесного зверья. Как-то на них вышел минотавр, теперь рогатая голова висит в доме Фарсельмо.       – Скоро дождь пойдет, – пожав плечами, равнодушно ответила фермерша почему-то золотистому коню Серидура, – потом туман все застелет. Белый-белый, тихий-тихий, как пшеничная мука. Тропы украдет, голоса украдет, свет выпьет…       – Может, тут есть другая дорога? Обходной путь? Мы спешим, – прервал странный монолог Саатарион, самый старший и предприимчивый из всей компании. Он не верил ни в дождь, ни в туман – безоблачный полдень обещал перейти в ясную звездную ночь с полным Массером. Ночевать на незнакомой ферме изначально не лучший вариант, а уж под одной крышей с тронутой...       – Есть, – кивнула фермерша, хитро взглянув на друзей. – И есть у меня дочка. И есть у дочки башмаки старые, совсем дырявые.       – Говори, куда ехать, – Саатарион крутил в пальцах блестящую монету. Если что и прохудилось в этом доме, подумал он, то только разум хозяйки.       – А туда, – махнула рукой женщина. – Там у горелого дерева охотничья тропа начинается. Может, и успеете к старой таверне до темноты. Не заблудитесь.       – Спасибо, хозяйка, – ответил Саатарион и бросил монету точно в руки имперке. – Дочке на башмаки.       Двое альтмеров уже выехали за ворота, а Серидур только сел в седло, когда подошла фермерша и ласково погладила коня по морде.       – Хороший ты. Золотой. Чистое золото! Сильный, быстрый, как огонь на полях, – женщина подняла пустой взгляд на всадника. – Если он погибнет, то и ты не живой. Хоть ты бы остался. Друзей твоих и три коня не вынесут, а у тебя есть шанс. Ни монетки не возьму, так оставайся.       – Отстань, ненормальная! – Серидур резко дернул поводья и галопом пустился за спутниками.       Как же его разозлила эта полоумная тетка! То чушь несет, то с животными разговаривает. Явно Шеогорат ее по голове погладил! Однако что-то в ней зацепило Серидура. Не то одновременно отсутствующий и пронизывающий взгляд, не то перетекающие от волнения к равнодушию интонации. Было в женщине что-то пугающее.       Друзья ждали альтмера у горелого дерева, увлеченно обсуждая планы на ближайший вечер.       – Да я бы уже и сейчас не отказался… Эй, что-то ты долго! – прервал свою речь Саатарион. – Никак, старухину дочку повстречал?       – Ха, если бы! Тетка эта прицепилась, – Серидур однозначно покрутил пальцем у виска, – останься и всё. Чуть под копыта не кинулась.       – Да ладно тебе, – обернулся Фарсельмо. – Может, ты ей понравился?       – Скорее, мой конь! И золотой он, и быстрый!       Веселый смех развеял гнетущие мысли.       – Ладно, пора ехать! – все еще весело улыбаясь, скомандовал Саатарион и первым двинулся в путь.       Тропа оказалась настолько узкой, что передвигаться получалось только друг за другом. Деревья сомкнулись кружевным пологом, листья лениво перешептывались на своем зеленом языке, мягкая земля скрадывала звук копыт, притихший лес и липкая духота навевали дремоту. От недавней веселости не осталось и следа, альтмеры сонно зевали в седлах. Даже лошади шли все ленивее.       – А старая ведьма оказалась права, – воскликнул Фарсельмо, когда на него упали первые дождевые капли. – Где же скампова таверна?       Ответили ему зло зашипевшие струи воды и резкий треск грома. Испуганные кони, не разбирая дороги, не слушаясь поводьев, понесли в разные стороны.       Серидур моментально остался один. Судорожно вцепившись в золотистую гриву, он старался лишь не упасть. Ветви хлестали по лицу, мокрые волосы застилали глаза, раскаты грома оглушали.       Внезапно конь споткнулся, кувыркнулся через голову, жалобно заржал, молотя ногами по воздуху. Серидура выкинуло из седла и протащило по траве. Он чудом избежал встречи с камнями или копытом собственной лошади. Жеребец силился встать, но снова падал, крича от боли.       Эльф только успел подняться, как из пелены дождя на него кто-то набросился, повалил в грязь, принялся душить. Серидур вцепился противнику в запястья, пытаясь оторвать от горла чужие руки. Физически нападающий оказался ощутимо сильнее. Но магически... Заученный уверенный жест – и чужаку в грудь в упор прилетел Удар мороза. Нападающий отпрыгнул и отступил за завесу ливня.       Едва Серидур встал, как противник напал со спины, изловчившись вцепиться зубами в руку жертвы, как раз чуть выше локтя. Эльф взвыл от резкой боли, когда неестественно острые клыки разорвали добротную ткань и впились в тело. На долю секунды хватка ослабла. Этого альтмеру хватило, чтобы ударить в голову противника Пылающим копьем. Заклинание отшвырнуло нападавшего в сторону, разнеся ему половину лица. Чужак последний раз дернулся и затих.       Эльф, шатаясь подошел к коню. Золотистый жеребец тяжело дышал, роняя с морды хлопья пены. Бедняга при падении сломал обе передних ноги. Даже окажись поблизости лекарь, шансы на выздоровление были бы ничтожны, а уж среди леса…       – Прости, приятель, ты и правда золото, – сказал альтмер со слезами в голосе. – Прости, что так... – эльф погладил коня по боку, последним прикосновением заморозив лошадиное сердце.       Кое-как перевязав рану, Серидур устало побрел подальше от места схватки – у зубастого противника вполне могли быть друзья и родственники. Только быстро идти не получалось. Кромешная тьма, иногда рассекаемая вспышками молний, властвовала над пологом леса и застила глаза. Корни деревьев и валежник цеплялись за ноги, травы и раскисшая земля норовили ускользнуть при каждом шаге. Порой альтмеру удавалось сохранить равновесие, но чаще он падал, получая новые синяки и ссадины. Боль, пульсирующая в ране, вспыхивала с новой силой. Лишь свалившись в очередной раз и взвыв, Серидур наконец решил немного отдохнуть под каким-то деревом.       Так он и шел среди призрачных деревьев, не замечая течения времени и изменения погоды, останавливаясь на короткие привалы в ненадежных убежищах, пока не набрел на узкую раскисшую тропу. Она равнодушно, шаг за шагом, вывела альтмера к горелому дереву. Выходит, он вернулся к ферме полоумной имперки? Наплевать!       Собрав последние силы, Серидур доплелся до ворот и остановился, увидев женщину посреди двора. Та даже не вздрогнула при его появлении – лишь невозмутимо кивнула, приветствуя, и отвернулась, как ни в чём не бывало. Боль и усталость вновь напомнили о себе, альтмер застонал и опустился на колени.       – Ну что, ведьма, не сбылось твое карканье! – со злой, ненормальной веселостью выплевывал он. – Что ты говорила? Конь мой падет, и я помру? А я живой! И за коня ты мне еще заплатишь!       – Живой ли? – спросила фермерша, рассыпая курам зерно. – Ты бы в дом зашел.       И теплое солнце, прорвавшись сквозь зыбкую завесу тумана, с неожиданной жестокостью обожгло кожу и глаза Серидура.