Эксперимент Майкла Кенмора

Мне снился чудесный сон, и в этом сне я была счастлива. Меня кто-то обнимал, очень крепко и мне было так тепло и уютно, что просыпаться совершенно не хотелось. Но что-то всё же подтолкнуло меня к тому, чтобы открыть глаза и вынырнуть из омута грёз. И прекрасное наваждение сразу стало похоже на жуткий кошмар. Я не понимала, где нахожусь, меня окружала темнота и что-то плотное, тёплое и липкое. В первую секунду я подумала, что наверно так чувствуют себя те, кого проглотили заживо. Кто именно и кем они проглочены, я себе отчета не отдавала. Но ощущение что я попала в чей-то желудок, только усилилось, когда я почувствовала сокращение в окружающем меня «нечто». Мне вдруг ужасно захотелось вдохнуть, и я осознала, что не делала этого раньше. Моя грудь была неподвижна и лёгкие не наполнялись воздухом. А он так был мне сейчас нужен, невольно я представила прохладный морской бриз и желание дышать усилилось. Сознание охватила паника, тело рефлекторно забилось, безуспешно пытаясь выбраться из ловушки. Но попытки мои были тщетны. И сколько бы я ни дергалась — окружающая меня плоть и не думала выпускать меня наружу. Что это была именно плоть я была почти уверена. А еще мне вдруг подумалось, что это мог быть и не желудок вовсе. Что если я умерла и заново переродилась и сейчас я младенец и нахожусь в материнской утробе… Эта мысль заставила по новому взглянуть на положение вещей. Неужели все младенцы вот так до рождения осознают себя? А я ведь даже помню свою прошлую жизнь, по крайней мере, частично. Я помнила, что была девушкой и мне совсем недавно исполнилось двадцать, я поступила в университет и решила провести летние каникулы на море с друзьями… А вот дальше память отказывалась что-либо мне сообщать. Как отрезало, и что бы это могло значить? Я что умерла? Паника, только было улёгшаяся, снова всколыхнулась в моей голове, но тут же была подавлена голосом разума и любопытством. Не так уж важно, где я оказалась, более важно, что я всё-таки осознаю себя, пусть и не полностью. Мысль о том, что я могу действительно находиться в утробе немного пугала. В основном тем, что если я окажусь младенцем и буду всё осознавать то буду беспомощна, по меньшей мере, года три. Да и потом я не буду слишком то самостоятельна. А если я окажусь в неблагополучной семье? А если я урод с пороками развития? Меня снова охватил страх, но бояться вечно человек не может и я видимо устав от эмоционального напряжения снова провалилась в мир грёз. Я не знала, сколько прошло времени, когда очнулась во второй раз. Всё было, так же как и в первый. Я всё ещё не дышала — поддерживаемая неизвестными мне силами. И по-прежнему находилась в мешке из плоти. Я побрыкалась немного чтобы убедиться, что меня не собираются выпустить на свободу и затихла. Больше я не засыпала, но и не бодрствовала. Мой разум погрузился в странное оцепенение. Глаза мои были открыты, хоть я ничего и не видела, сердце размеренно билось, кровь пульсировала в сосудах и капиллярах, окружающая плоть мерно сокращалась, что было похоже на дыхание и усиливало сходство с утробой. Это продолжалось вечность, я отстранённо отмечала изменения в своём теле, буквально чувствуя, как оно растёт и развивается. Это наверно было даже интересно, если бы ни желание выбраться наружу, что бы там ни находилось. Постепенно я заметила, что шум от тока жидкостей в окружающем меня живом стал тише и к нему стали примешиваться какие-то другие новые для меня звуки. А само это живое как будто стало тоньше. Сквозь него стал проникать очень-очень слабый свет. Я чувствовала, что уже скоро грядут изменения и ждала этого с нетерпением, но проверять свою «тюрьму» на прочность почему-то больше не решалась. В какой-то момент мне показалось, что моего сознания коснулся другой разум. Это было нечто большое и наверняка мудрое. В нём чувствовалась сила и могущество. Я всем своим существом потянулась к нему, и оно на краткий мир открылось. Я стала этим существом, и его восприятие стало моим. Я увидела бескрайнюю черную пустоту и крохотные светящиеся точки в ней. Всего секунды было достаточно, чтобы почувствовать холод снаружи, бурление жизни внутри, уколы космического излучения и след от удара метеора на прочной обшивке. Где-то позади, оставалась раскалённая звезда, а впереди открывалось гиперпространственное окно. Потом меня вернуло обратно в моё собственное тело. Я почувствовала легкую дурноту как от резкого перепада давления, когда спускаешься вниз на лифте, а потом всё вернулось в норму, если конечно происходящее со мной вообще можно было назвать нормой. Еще какое-то время ничего не происходило, но этот период был определённо меньше чем тот, что прошел с момента моего самоосознания. Иногда я вдруг вспоминала какие-то факты из своей прошлой жизни и поначалу я хваталась за них как утопающий за соломинку, но потом поняла, что они бесполезны и отбросила вообще какие-либо попытки что-то вспомнить или понять. Я снова впала в оцепенение и просто ждала, что же будет дальше. Находясь в этом состоянии безразличия, я и не заметила, как что-то изменилось. Плоть вокруг вдруг перестала сокращаться, ток жидкостей прекратился. Очнулась я только тогда, когда на самом деле почувствовала нехватку кислорода. Я сначала пыталась успокоить себя, ссылаясь на то, что это просто очередной приступ паники. Но кислорода действительно не было. Плоть стала заметно холоднее, и мне стало по-настоящему страшно. Я изо всех сил забилась в своём коконе — умирать после столь долгого времени ожидания совсем не хотелось. Оболочка, надо сказать ставшая ещё более тонкой с момента моего последнего пробуждения, стала тянуться под моими руками и в итоге мне удалось проткнуть её пальцами, я стала судорожно расширять получившееся отверстие, но притока воздуха не почувствовала, ему видимо мешала окружающая моё тело вязкая жидкость. Паника нарастала, я забилась сильнее и вдруг почувствовала, как кто-то прикоснулся к оболочке с другой стороны. Что-то коснулось моего разума стремясь успокоить. А потом я вдруг стала куда-то падать. Падение, надо сказать, было недолгим, почти сразу я ощутила руки и чуть тёплый пол, на который меня положили. Тело овевал прохладный, но такой приятный воздух. Глаза почти ничего не различали из-за полумрака, царившего в помещении. Но всё это было не важно, ибо я могла дышать. Давясь и кашляя, я жадно вдыхала постепенно расправляющимися легкими.

***

Майкл был доволен. Последние опыты были удачными, и он надеялся, что наконец-то, сможет получить жизнеспособный образец. Всё шло именно так, как он и задумывал. Мари оказалась права и он, отпустив атозианцев, сам стал свободнее. Появилось больше времени и сил для опытов. Больше не надо быль тратить себя на контроль над кем-либо. На корабле он был один, не считая пары — тройки безликих. Но они действовали согласно заложенным в них инстинктам и поэтому концентрацию безумного ученого не нарушали. Он подошел к инкубационному кокону и нежно его погладил. Внутри мирно дремало его создание. — Скоро, уже совсем скоро, — прошептал полукровка, — Ты проснёшься и увидишь мир, я покажу тебе звёзды, уверен ты будешь так же прекрасна… Почему первого представителя новой расы он решил сделать женщиной, Майкл и сам не знал. Может от того что она могла стать первой матерью нового рода, а может из-за тоски и одиночества, а может потому что скучал по кому-то конкретному. Иногда он ловил себя на мысли, что в его мечтах перворожденная похожа на Мари Лорн — загадочную девушку из не менее загадочной Атлантиды. Она спутала все его планы и заставила пересмотреть отношение ко многим вещам. Каким же его творение окажется на самом деле — он не знал. При создании он мог повлиять на строение ДНК, физиологию и некоторые морфологические особенности, но не на внешний вид полностью. Внешность зависела от того чей генетический материал использовался. Майкл даже не надеялся, что его творение хоть немного будет похоже на оригинал ведь эти надежды, с очень большой вероятностью, могли и не сбыться. Прошло несколько недель, а затем и месяцев. Полурейф терпеливо ждал, пока его творение окрепнет настолько, чтобы покинуть инкубационный кокон. Но волей случая это случилось немного раньше положенного срока. Майкл как обычно занимался разработкой новых способов выращивания гибридов и планированием будущего для новой расы, когда от размышлений и расчетов его отвлёк ментальное вмешательство улья. Корабль сообщил, что лаборатория отключена от основной энергетической магистрали в результате внутренней ошибки. Бросив всё, он поспешил в лабораторию, то, что он увидел там, заставило сердце замереть, а потом забиться в два раза быстрее нормы. Инкубационный кокон не раскрылся, как должно было случиться, согласно протоколу безопасности. Из-за перебоя с подачей энергии отключилась система жизнеобеспечения и находящийся внутри гибрид наверняка погиб. Но затем Майкл почувствовал слабый ментальный сигнал и скорее угадал, чем увидел слабое подрагивание стенок кокона. — Жива! — прошептал он облегченно и бросился к инкубатору. Он потянулся к разуму не рождённого еще гибрида и попытался успокоить, одновременно с этим он выхватил из-за пояса нож и вспорол ставшую бесполезной плоть. На него выплеснулась околоплодная жидкость, окатила с ног до головы, но полурейф этого не заметил. Всё его внимание было приковано к зеленокожей девушке, лежащей на полу и сжимающейся в комок от холода. Она жадно хватала воздух, глаза её были широко распахнуты, но судя по мутной пелене в них, еще не различали окружающего мира. Майкл сидел на полу рядом с ней, укрыв своим плащом и положив её голову себе на колени. Дрожащими руками гладил по мокрым темным волосам и вглядывался в лицо перворожденной. Как-то совсем отстранённо он отметил, что она и правда походила на ту, чей образец он использовал для эксперимента. Правда линии лица были более хищными, кожа вместо бледной зеленовато-серая, янтарные глаза сверкали в полумраке. Но в целом, если бы Мари Лорн была рейфом, то выглядела бы примерно также. — Всё будет хорошо, — приговаривал ученый, продолжая бездумно гладить своё творение и любоваться им, — Ты станешь первой королевой нового мира. В своих грёзах он был уже не здесь. Он представлял, как научит её всему, как она будет развиваться, ведь по умственному развитию она должна быть не очень далека от обычного младенца, с той лишь разницей, что у неё уже сформировавшееся взрослое тело. Но перворожденная вдруг завозилась, приподнялась на локтях и принялась оглядываться по сторонам, затем она с трудом села и непослушными руками прижала к груди сползающий плащ. Это было слишком осознанное движение, дети ведь еще не знают стыда это им не свойственно. Сам не зная, зачем, Майкл протянул к своему творению руку, но она отпрянула и посмотрела на него столь же удивлённо, как и он на неё. Их взгляды встретились. Перворожденная натянула плащ повыше и, глядя создателю прямо в глаза спросила:  — Кто вы? И где я нахожусь?