На пределе.

      У вас когда-нибудь было такое чувство, что вы на пределе? Пределе сил, возможностей, нервов.       Вы когда-нибудь думали о том, что больше не справляетесь? Не справляетесь с собой, со своей жизнью, своими мыслями и близкими.       Вы когда-нибудь теряли что-то очень дорогое и близкое вам? Нет, я не про те случаи, когда парочки, чья «любовь» длится неделю и измеряется количеством отправленных сообщений со смайликом сердечка, расстаётся. Теряли ли вы то, что уже невозможно вернуть?       Вы когда-нибудь считали, что вы на дне? Ну что ж, если да, то добро пожаловать ко мне.       Лёжа на диване, я всё медленнее прокручивал у себя в голове какую-то мысль. Возможно, это был новый план, а может, какая-то навязчивая идея. Скорее всего, это могло быть какое-то воспоминание. Единственное и самое главное в том, что эта мысль была мне важна, но я сейчас настолько пьян, что тут же забыл о ней.       Сев на уже немного проминающуюся сидушку и спустив ноги на пол, задевая пару пустых бутылок, которые с громким цоканьем упали на пол и покатились в дальний угол, я глубоко вдохнул в свои лёгкие далеко не чистый воздух своей давно непроветриваемой квартирки.       Порой мне кажется, что эта спёртость действует на меня сильнее любой бутылки алкоголя. Почему бы мне не прибраться и не проветрить – спросите вы, верно? Ответ прост: как только начинаю обводить комнату взглядом, я начинаю осознавать тот факт, что ниже пасть просто некуда и от этого автоматически хочется снова напиться. Собственно сейчас было точно такое же состояние, поэтому не вижу смысла в том, чтобы сделать этот вечер исключением.       Опираясь пальцами о боковушку дивана и тихо кряхтя, я встал с места и начал двигаться в сторону входной двери, по пути проделывая себе путь к ней, отпихивая мусор в сторону. Пройдя мимо душевой, меня невольно посетил вопрос когда же я в последний раз мылся, ну или хотя бы менял одежду. Прекрасно понимая то, что срок перевалил за неделю, меня накрыло отвращение к самому себе, и я, движимый каким-то приступом чистоты, двинулся в ванную комнату.       Скинув с себя одежду и тут же ступив в ванну, мне было даже не интересно есть ли в запасе чистое полотенце. Еле дрожащими, из-за выпитого алкоголя, руками я покрутил вентиль, начиная регулировать температуру воды, но как бы не старался - всё равно ошпарился.       В эту самую секунду, когда тело начали покрывать горячие струйки воды, я почувствовал оживляющую боль. Странное название, правда? Но … эта боль действительно немного приводила в себя, заставляя чувствовать то, что должен ощущать живой человек, а не то, что испытываю я.       Вставив рукоять душа в отверстие почти у самого потолка, я выставил руки вперёд, касаясь пальцами всё ещё холодной плитки, которая медленно начинала покрываться мелкими-мелкими капельками, распыляемыми от текущих вниз струй. Закрыв глаза, я медленно направил голову вперёд, подставляясь под поток воды, желая то ли убежать от мыслей, то ли, наоборот, вернуться к ним, чтобы найти ту, о которой я думал тогда, на диване.       Удивительно как за пару секунд, проведённых под потоками чистой воды, с тебя может уйти недельная грязь, но как избавиться от грязи, засевшей где-то далеко внутри? Настолько далеко и так надолго, что через какое-то время тебе начнёт казаться, что ты полностью пропитан ей, а ещё спустя время ты будешь думать, что это твой новый фундамент, из которого не выбраться и который невозможно разрушить.       Чувствую, как на губах проступает горькая усмешка. «Невозможно разрушить» … я уже думал так, когда у меня было всё: прекрасная жена, замечательная дочь и любимая, хоть и запарная, работа. А что потом? «Маяк», Рувик, пожар, потеря дочери, жены, работы. Всё, откровенно говоря, пошло по пизде, поэтому слушать от мозгоправа о том, что всё наладится и что мне всё нужно отпустить – уже даже не смешно. Признаться, уже который раз сдерживаю руку, лишь бы не вставить стёклышки его очков в сами глазницы. Я так устал, что ни одна вода мира, будь она даже самая волшебная, не способна убрать эту усталость, превращающуюся в отчаяние.       Продолжая стоять под потоком воды, слегка опустив голову вниз, я начал постепенно ощущать пульсацию в правой ноге. Каждый грёбаный раз, как я позволяю своему телу либо слишком расслабиться, либо слишком напрячься, рана, полученная в «Маяке», начинает давать о себе знать. Ещё одна боль, но тихая, способная дать мне ощущение жизни. Как я вообще докатился до того, что ощущаю себя живым после бутылки алкоголя или причиняемой боли? Похер.       Прибавив напор воды и сделав её горячее, я, не глядя, достал с полки шампунь, открывая колпачок и выдавливая, как оказалось, остатки себе на ладонь. Выйдя из-под струй воды, я начал втирать шампунь в волосы, тихо напевая знакомую мелодию про себя, подмечая, что давно пора избавиться от этой старой привычки. Продолжая напевать знакомые мне мотивы, я вдруг начал слышать, как они раздваиваются, постепенно становясь незнакомыми. Мне начало казаться, словно в квартире играет какой-то инструмент или старая пластинка с итальянскими мотивами, которые я никогда не знал и не слышал. Всё это становилось настолько странным, что я тут же замолк и, наспех смыв пену с головы, выключил воду.       Отодвинув ширму, я начал прислушиваться к звукам в квартире. Было тихо. Лишь за окном слышались громкие разговоры мужиков, спорящих о чём-то. - Показалось. Снова включив воду в душе и вернувшись к мытью головы, я даже не заметил на запотевшем зеркале следы пальцев, оставленных кем-то.       Повязав найденное чистое полотенце на бёдрах, я быстро провёл ладонью по зеркалу, желая «полюбоваться» на себя. - Эта борода тебе не идёт, брат. Ты должен сбрить её, отставив лень в сторону. – сказал я своему отражению, тыча в него указательным пальцем. Сказано – сделано.       Выйдя из ванны, я вдруг осознал, что хмель, в котором я находился, исчез, оставляя меня один на один с реальностью. - Давай, Себ. Ты начал эту борьбу с ленью, ты должен её закончить. – подталкивая самого себя на уборку, я медленно и лениво тянулся к ящичку в столе, в котором лежат пакеты.       Достав один из них, я всё так же медленно тянулся к каждому клочку того, что через пару секунд окажется мусором, брал это и кидал в пакет. Туда же летели банки из-под пива и другие бутылки, обрывки газет, упаковки из-под быстрорастворимых обедов, заварочный чайник с заваркой (всё равно в этом доме никто не пьёт чай), завтрак с прошлой недели и ещё много чего. Лишь единожды я наткнулся на вырезку из газеты с каким-то скучным содержанием. Вкратце там было написано, что какой-то фотограф скорбит об утрате своей любимой модели. Посчитав это мусором, я, не задумываясь, скомкал клочок бумаги и отправил вслед за всем ненужным.       Сидя на диване через полтора часа интенсивной уборки и хлопот по всему дому, я, медленно съезжая по спинке, признал, что всё же сделал исключение на этот вечер.       Прошла неделя. Гладкость на лице сменилась щетиной, свежесть ушла в перегар от сигарет и выпивки, одежда вновь вся грязная, как на подбор, но хоть чистоту в квартире я сохранить смог. Я молодец.       Кинув ключи на журнальный столик и рухнув на несчастный диван, я достал из кармана куртки пачку сигарет, выуживая из неё одну папироску и тут же прикуривая от огня из зажигалки. Жадно затянувшись, я откинулся на спинку дивана. Всё снова заебало: реальность, мораль, правила и порядки. Слышать такое от копа, хоть и бывшего – услада для любого заключённого. - Плевать я хотел. – кинув эту фразу куда-то в пустоту, я, поёжившись, ткнулся носом в воротник куртки, вдыхая непередаваемое амбре полной грудью. – Пойду в бар.       Открыв двери места, где я стал уже завсегдатаем, я прошёл за столик, ставший «моим». Крикнув заказ официантке, которая несмотря на то, как бы плохо я не выглядел, продолжает кидать на меня двусмысленные взгляды, я уселся поуютнее. Ожидая, когда же мне принесут заказ, я подпёр рукой голову, прикрывая глаза на секунду и тут же их раскрывая.       Первое, что я увидел – мрак. Глубокий и всепоглощающий. Ни единого лучика света.       Вслед за этим я ощутил тишину. Настолько оглушающую своим отсутствием каких-либо звуков, что от неё хочется сбежать или наполнить чем-то. В такой тишине кажется, что ты сам онемеваешь. Попытавшись открыть рот и произнести какой-либо набор звуков, я осознал, что мой голос очень тихий. Отбиваясь эхом от стен, он продолжал уходить в никуда, и только тогда я понял, что вокруг меня – пустота.       Оказавшись в такой ситуации, мне ничего не пришло в голову, кроме как сесть и подумать. Я понимал, что нельзя дать панике взять верх над собой, но волей не волей, но начинал ей поддаваться. Глубоко вздохнув, я ощупал карманы брюк и куртки в поисках телефона, но, к удивлению, смог найти только странный клочок бумаги, который даже не могу прочесть. Ситуация, конечно, крайне дерьмовая. - Ну и куда девались все мои вещи?       Прислушиваясь к своему голосу, который отдавался эхом в кромешную тьму, это вдруг напомнило мне один из кошмарных снов. События в «Маяке» никак не хотели покидать меня. Воспоминания постоянно прокручивали в голове картины всего того ужаса, поэтому каждую ночь, кроме тех, когда я пьян, мне снится как я иду в темноте… Иду, иду, и только-только виднеется свет, как вдруг всё то, что было в "Маяке" начинается заново: мёртвые тела с их смердящем запахом, звуки ревущей бензопилы, море крови и погоня.       Что если то, что происходит сейчас - правда очередной сон? В последнее время я так сильно уставал или напивался, что даже не замечал, когда отключаюсь. Что если сейчас очередной такой случай? – Тогда фиг с ним, я просто попытаюсь уснуть.       Собравшись лечь, я вдруг услышал мотивы какой-то песни. Оглядываясь по сторонам, я пытался понять откуда идёт звук, но напрасно. Было ощущение, что всё наполнено им. - Уверены, что Вам это удастся? Незнакомый голос раздался из-за спины, и ровно оттуда же слышались звуки шагов.       Всё это заставляло напрячься, ведь здесь, в месте, которого я даже не знаю, мои полномочия полицейского никому не важны. Встав с места и приготовившись к возможной атаке, я рыскал взглядом по всем сторонам, щурясь и пытаясь вглядеться, надеясь увидеть хотя бы что-нибудь. - Довольно смешно выглядите. Небрежно кинутый комментарий теперь исходил откуда-то поблизости. - Ты можешь меня видеть в этой темноте? Тогда какого чёрта я тебя не вижу?! - Кто Вам сказал, что тут темно? Здесь полно красок, сами посмотрите.       Я почувствовал дыхание за спиной, и то, как чьи-то ладони закрывают мои глаза, после убирая руки от них.       Теперь передо мной действительно оказалось множество красок, но места, в котором я оказался, я до сих пор не узнавал. Это напоминало и театр и картинную галерею одновременно. Кругом навешаны красные шторы и простые лоскуты ткани багрового цвета. На стенах покоятся кучи то ли картин, то ли фотографий в рамах. - Ну и где мы? - Вслед за моим вопросом последовало молчание. – Отвечай же, чёрт тебя дери! - Не ругайтесь, детектив~ Вы всё узнаете, когда придёте сюда.       Услышав эти слова, до меня вдруг дошло, что человека, который это говорит, я до сих пор нигде не вижу. Словно он существует не в какой-то конкретной точке, а находится повсюду. Всё же, фиг с ним. Видеть что-то, кроме пустоты и мрака – уже хорошо.       Решив плюнуть на всю абсурдность ситуации, на голос, на трюки с темнотой, я решил списать всё это на пьяные бредни и поэтому просто пошёл вперёд, надеясь найти выход. Довольно забавно искать выход не зная куда, когда находишься неизвестно где. - Уже хотите покинуть меня, детектив? Обидно. - Где бы ты ни был, просто заткнись.       Проходя всё новую и новую комнату с точно такими же красными занавесами и картинами, которые скорее навевали страх на смотрящего, нежели притягивали его к себе, я всё сильнее молился, чтобы это реально оказалось сном или бреднями. Мне не нравились ни обстоятельства, ни место куда я попал. - Что Вы думаете об этом месте? Только честно. - Ты, кажется, ошибся с выбором критика. Я не ценитель и не из разряда искусствоведов. - Ну, мнение обывателей мне тоже бывает интересным. - Что ж, могу сказать только одно: автор сия художеств явно либо извращенец, либо маньяк. - Вы говорите точно так же, как и большинство. Обидно слышать, ведь я до последнего надеялся, что Вы отличаетесь, или же, что сможете отличиться от этого скопления серой массы. – Голос звучал действительно как-то обиженно и был явно где-то поблизости, но, повернувшись, я так и не смог никого увидеть. - Хватит этой пустой болтовни. Почему ты не покажешься? Где мы вообще? - Узнаете, когда придёте сюда. Всему своё время. - Я уже здесь.       Тишина. Точь-в-точь, что накрыла тогда, когда я думал, что нахожусь во мраке. Теперь же я находился в непонятном месте, окруженный фотографиями, содержание которых ужасало.       Проходя всё дальше и пытаясь найти нужную дверь, которая приведёт к выходу, ко мне в голову стучалась дурацкая страшная мысль того, что я никогда отсюда не выберусь. Я остановился. Снова, как и тогда, я не должен дать панике взять верх над собой, абсолютно точно не должен.       Кинув взгляд на очередную фотографию, я увидел, как оттуда, из-под множества окровавленных рук на меня смотрел чей-то глаз. Это было неописуемо жутко. Точнее, сам факт того, что именно в такой ситуации я увидел её, был жутким. Если бы я наткнулся на этот «шедевр», сидя у себя дома или же посмотрел его в интернете, было бы просто неприятно, но сейчас же … Сейчас же страх, вызванный паникой того, что отсюда не выбраться, что я остался наедине со всем этим безумством, заколоченным в рамках, этот страх перекрывал дыхание, заставляя жадно хватать воздух, а сердце колотилось как ненормальное.       Тишина. Она ещё сильнее усугубляла ситуацию. Ноги становились ватными и хотелось скорее опереться обо что-то, но единственное, что меня окружало – стены, усыпанные этими «шедевральными» не шедеврами, к которым не хотелось подходить ни на миллиметр ближе. - Боже мой, детектив, Вы что, падать собрались? - прямо передо мной появилась высокая мужская фигура, облачённая в синий костюм. – Мне Вас поймать? – от этих слов так сильно веяла насмешка, что пропало всё желание «раскисать» перед ним. - Пошёл бы ты. - Какой Вы грубый. – он проговаривал каждое слово тягуче-медленно, с неким акцентом, а его губы растягивались в лисьей ухмылке, отчего становилось немного не по себе. - Твой голос кажется знакомым. Ты разговаривал со мной всё это время, так? – собрав волю в кулак и встав непринуждённо, я немного выдохнул: всё же какой-никакой человек здесь имеется. - Да, Вы правы, это был я. Но Боже мой, почему Вы так грубы? Такое демонстративное отвержение моих шедевров, грубые слова, и даа .. – протянув последнее слово, он, наконец, перестал жестикулировать своими руками, облачённые в кожаные перчатки, и теперь перевёл взгляд на меня. – Я совсем не помню того момента, когда перешёл с Вами на «ты». - До этого момента ты не шибко возражал, вот и сейчас не ломайся. – я готов поспорить, что после этих слов, его глаз нервно дёрнулся. – Где мы? Ты сказал, что я узнаю, когда приду, так вот я уже здесь. Рассказывай. - Раз уж ты позволяешь себе говорить со мной так, то ладно, перейду на ваш простой разговорный. Так вот, детектив, ты ошибаешься. Ты не здесь, я лишь устроил тебе маленькую демонстрацию того, где ты окажешься. - Не помню, чтобы это входило в мои планы. – научившись не смотреть на всё «богатство» и «великолепие» вокруг меня, я чувствовал себя всё увереннее и увереннее. Теперь мой взгляд был направлен на него.       Высокий и подтянутый, он выглядел очень ухоженно. Даже слишком. Аккуратные тонкие брови, щетины практически не видно, костюм, как с иголочки, но самое главное и самое раздражающее, что цепляет взгляд и не отпускает – шарфик. - Нравлюсь? – очередная насмешка со стороны. - Что прости? - Ты так долго и пристально меня разглядывал, что я даже, признаюсь, чуть ли не смутился. Не делай так больше.       Вы когда-нибудь слышали скрежет ногтей по школьной доске? Так вот эти слова с ровно таким же скрежетом звучали и в моём мозгу. – На самом деле, ты тоже в мои планы не вписывался, так что сейчас, ты, скорее, помеха. – он двинулся с места, подходя ближе и вдруг исчезая из поля зрения. – И, видите-ли, детектив .. – я почувствовал, как кто-то подошёл вплотную со спины, рукой касаясь бедра. – Я привык ломать и устранять помехи. – заломив мою руку за спину, которую я занёс, чтобы убрать его руку с бедра, он подался телом вперёд. – Устранять тебя будет некстати, а вот сломить, ох ... – его тело испустило лёгкую дрожь, а голос звучал так, как звучит во время возбуждения. – Я люблю ломать людей, чтобы потом из них что-то построить. И вот я задумался, - говоря это, он продолжал удерживать мою руку за спиной, другой проводя по бедру, плавно переходя на его внутреннюю часть и поглаживая, медленно направляясь к паху. – Я задумался над тем, что же такое эдакое может сломить нашего бравого детектива, которому всё нипочём.       Продолжая заламывать мою руку за спину, он переместился, встав сбоку. Следующее, что я смог увидеть – искры из глаз, потому что этот ублюдок ударил в мой живот коленом, кидая лицом в пол и усаживаясь сверху. От неожиданности и быстроты действий, я даже не смог сопротивляться, а сейчас – это было уже бесполезно. Ощущая на себе тяжесть его тела, я мог лишь трепыхаться и ощущать боль в животе. - Ах ты сука! – скалясь на него и, пытаясь хоть как-то взглянуть в его паскудьи глаза из того положения, в котором находился, я прокручивал у себя в голове все возможные маты, а заодно и варианты того, что он сейчас сделает. - Полегче, дет.. стоп. – связав мои руки за спиной и усадив на полу, он сел на корточки напротив, ехидно улыбаясь, глядя на меня. – Постоянно звать тебя лишь детективом – слишком скучно и однообразно, а я это не люблю. Вот поэтому скажи-ка мне, как тебя зовут. Скажешь? - С какой радости я тебе должен что-то говорить? Если бы ты не начал всю эту херню со связыванием и не вдарил бы мне коленом, то я, может быть, ещё бы и подумал. - Значит не скажешь? – разочарованно цокнув языком, он подался вперёд и начал рыскать по карманам. - Спешу тебя огорчить, но у меня с собой нет никакого документа, подтверждающего личность. Даже телефона. - Да?       Будто не слушая меня, он полез в последний оставшийся карман, что-то там нащупывая. Достав смятый лист бумаги, который я тогда не мог прочесть, он усмехнулся. – Ну, ничего страшного, мне хватит и этого. Себастьян Кастелланос, да? – самодовольно улыбаясь, явно радуясь своей находке, он тыкнул визитку мне в лицо. Какого лешего она оказалась со мной? – Ты ей, типа, тычешь людям в глаза, чтобы тебя уважали? Или носишь в напоминание о том, кем был? Скалишься на меня? – смотря в мои глаза, он вдруг протянул руку вперёд, дотрагиваясь пальцами до подбородка. – Мне нравится этот взгляд, я хочу его запечатлеть. Ах, если бы этот взгляд был хотя бы у одной моей «скульптуры»! Сколько жизни он бы ей приносил... – снова погружаясь в какие-то свои фантазии, он, не убирая руки, занёс глаза кверху. – Чёрт, Кастелланос, если бы мы не были противниками – я бы с радостью с тобой подружился ради этого взгляда. Но, знаешь, в нашей стороне баррикад тоже есть плюсы: я смогу сделать из тебя потрясающую скульптуру. – он смотрел на меня каким-то странным взглядом, после убрав руку. – Но мы сейчас не об этом. Сломление – вот тема нашей беседы. Давай подумаем вместе над тем, что может тебя сломать? - Пытками тебе этого не добиться. - «Пыт..» что? Оу, нет-нет-нет-нет-нет, это скучно. И некрасиво. Что может быть красивого в избитом лице и теле? Отметаем этот вариант. Дальше? – оперевшись локтями о колени и сцепив пальцы в замок, он всё продолжал сидеть напротив и говорить свои бредни. - А кроме пыток всё самое страшное я уже пережил. - Ахха! Ахаха.. – он залился смехом, закидывая голову назад, а после резко замолк, переводя взгляд на меня. – Пытки ... Неужели ты так печёшься о своём физическом состоянии? Вот смотрю я на тебя, и не могу этого сказать. - А я смотрю на тебя и вижу психа. Причём с конкретным сдвигом по фазе. – глядя на него, мне действительно становилось некомфортно. Трудно находиться наедине с человеком, от которого не знаешь чего ожидать. Тем более тогда, когда ты связан. - Это твоё личное видение и его я не могу отрицать. Я очень вежлив, согласись? – помедлив, он провёл взглядом по всему помещению, снова мысленно уходя куда-то и после возвращаясь. – Знаешь, я имею право называться психом, более того, я даже доказал это звание. Но самое грустное в том, что ты считаешься психом, когда чем-то отличаешься от большого скопления серой массы, от их ценностей, их предпочтений, их вкусов и взглядов на мир. Не дай Бог тебе ступить хоть шаг в сторону от общепринятых норм – и вот ты уже ненормальный. Так долго проходить путь становления личности и признания этой самой личности, чтобы за какой-то один маленький шажок потерять это. Поверь … мой шаг на пути к этому был довольно большой, и я его совсем не выбирал. – он опустил голову вниз, и я заметил, как его, чуть ли не прилизанная к правой стороне чёлка, слегка сдвинулась, закрывая полностью глаза. – Вот вечно ты сбиваешь меня с мысли своими словами, детектив, это у тебя профессиональное, да? - Что ты там мелишь? - Я смог выбраться, а вот у тебя другое. Что же это, а? Из-за чего ты себя так запустил? - Ты меня слышишь? Я задал тебе вопрос. - Запах перегара и сигарет, поношенные вещи и на лице щетина, которая уж явно не является частью твоего стиля. Признаюсь, детектив, ты меня немного заинтересовал. – он замолк, словно что-то прикидывая у себя в голове и строя планы. – Придумал. Ты поделишься со мной своей историей, а я, может, придумаю что-то менее жестокое. Согласен?       Этот ублюдок игнорировал меня. С каждой секундой находиться рядом с ним становилось всё невыносимее, меня бесило осознание того, что он в преимуществе, а вместе с этим бесило и то, что я не знаю, что ждёт дальше. Голова начинала трескаться от мыслей и болеть.       Невольно вспомнился «Маяк». Почему жизнь кидает меня от психов к психу? У меня была прекрасная семья и работа, коллеги и друзья, которым я мог довериться, но когда всё успело настолько пойти по пизде? - Молчишь. Обычно это означает знак согласия, но в твоём случае, кажется, нет. – он встал с корточек и заставил подняться меня. – Твой взгляд, речь и манера поведения – всё наполнено дерзостью. Ты меня бесишь, и я чую, что ты принесёшь мне немало проблем. Я, конечно, не прибегал к таким мерам раньше, но ведь всё когда-то бывает впервые. - Ты о чём?       Вместо ответа последовала краткая усмешка, а затем всё вокруг поменялось. Исчезли длинные коридоры с фотографиями, да и самих фотографий нигде не было, теперь же мы находились в совершенно другой комнате.       Это была не гостиная, а, скорее, спальня, но единственное, что могло выдать в ней это - огромная по размеру кровать. Во всём остальном этот псих не изменял себе: стены, украшенные картинами художников, сюжеты которых веяли мрачными мотивами и доходили вплоть до продырявливания кого-то кинжалом и поеданием гнили, были покрыты тёмно-бордовыми обоями, напоминавшие цвет венозной крови; окна были задвинуты шторами и от этого в комнате царил мрак, освещаемый разве что небольшими светильниками, стоявшими на прикроватной тумбочке; не было никаких огромных шкафов с книгами, была только маленькая полочка, висевшая над, приближенным к современному, но отдававшим раритетом, патефоном, на которой располагались пластинки для него и, открытые на некоторых страницах, издания модных домов с 70-х годов, со всеми их снимками моделей и других кадров, запечатлённых на тогдашний фотоаппарат. Он, кстати, тоже был на этой полке, ну или сделанная точь-в-точь современная копия. Больше комнату ничего не наполняло: ни дивана, ни кресел, ни современной техники. Всё было сдержанно и, как я приметил только сейчас, придерживалось тёмных тонов, правда, изредка, кое-где промелькивали золотистые оттенки. Но знаете, даже в этой сдержанности читалась вся его самонапыщенность, что заставляло глаз нервно дёргаться.       И вот я стою посреди всего этого, разглядывая каждый предмет с дёргающимся глазом, а этот псих просто смотрит на меня. - Наслаждаешься моим изысканным вкусом? - Которого у тебя нет? - Я тебя умоляю. – он двинулся с места, проходя к стене, на которой висит полка. Выбрав пластинку, он вставил её в патефон, который начал медленно воспроизводить мелодию. – Мне нравятся современные камеры и техника, с помощью которых можно просматривать и обрабатывать снимки, но ни что не заменит мне натуральное звучание патефона. Многим он не нравится из-за хриплости, но всё дело в пластине и игле, друг мой… О чём мы говорили? Ах да… о вкусе. Кто бы говорил, детектив. Ты совсем запустил свою квартирку. – он замолк, и мелодия начала становиться слышнее.       Я не понимал того, как он мог видеть мою квартиру, пока не расслышал в этой мелодии ту самую, которая послышалась мне в ванной. После этого стало по-настоящему жутко, потому что я теперь точно понимал: этот бред происходит не в моей голове. Уже было плевать на связанные руки, надо бежать. Я попятился назад, но тут же был схвачен и сильным рывком отправлен на кровать. Упав на неё верхней частью туловища, я стоял на коленях и пытался как-то подняться, но выходило, если честно, не очень. - Ну и что ты пытался сделать? Теперь ты практически стоишь передо мной на коленях, но это произошло по случайности, поэтому это пока лишь практически. – я чувствовал его усмешку спиной. Потянув за воротник куртки, он заставил меня встать. – Посмотри на меня. – я отвернулся, но тут его рука повернула моё лицо обратно и оставалось лишь отвести взгляд, лишь бы не идти на поводу у чокнутого придурка. – Я сказал посмотреть на меня, детектив. Не хочешь? Ладно. – он наклонил голову так, чтобы видеть мой взгляд. – Ох чёрт! Это прекрасно, Кастелланос! Чудесный взгляд. – он замер, смотря на меня и, видимо, что-то обдумывая.       На фоне играла всё та же мелодия с итальянскими мотивами. Время, казалось, тянулось вечность. Я ощущал на себе его взгляд и словно ожидал приговора. Становилось всё невыносимее, и я просто закрыл глаза. – Фотографий там не было... – он начал медленно, не двигаясь ни на миллиметр. – Но я видел женский платок, выглядывающий из приоткрытой дверцы шкафа. На диване сидела странная игрушка, сшитая, видимо, вручную. Ты, конечно, может и милый, но не настолько, чтобы шить, а уж тем более играть в игрушки. У тебя есть семья.       Невольно сжав желваки, я выдал неприятность данной темы. – Оу… У тебя была семья. – исправился он. – Визитка и вся твоя сноровка выдаёт в тебе полицейского, но вот запущенность внешнего вида и скопление бутылок говорят о том, что это было в прошлом. Горечь утраты и так съедает тебя, так что я не буду давить, ведь не интересно идти по пути, протоптанным кем-то. Твой гнев мне не сыграет роли, а зависти кому-то я не наблюдал. Чего же в тебе так много, что заставляет всё так же держаться на плаву? Ты потерял их давно, это понятно, но всё ещё оплакиваешь. Ты упал на дно социальной лестницы, взявшись за бутылку, но не позволил себе утолить боль в плотских утехах. Что же…       Не собираясь больше терпеть его бред и заведя голову назад, я резко вдарил ей по его голове, в большей степени раня нос. Его слова на непонятном языке звучали как мат, заглушая мелодию песни, собирающуюся заканчиваться. - Cagna, Sebastian! Te la sei cercata!* - в порыве злости он вскинул чёлку и вперился в меня своим взглядом.       Только сейчас я заметил, что у него всего один глаз. Эта картина меня обескуражила, заставляя пропустить тот момент, когда он занёс ногу, ударяя ей в мой живот. Меня откинуло ближе к кровати. Скрипя от боли, я согнулся пополам и сел на колени. – Гордость - вот чего в тебе много! Но не беспокойся, я смогу найти способ её убрать.       Не дав оправиться, он надавил на мою спину ногой, заставляя прогнуться. Послышалось бляцканье от расстёгивающегося ремня. Он всё сильнее давил на спину, продолжая копошиться со своими брюками, а после, убрав ногу со спины, просто сел на край кровати. Слегка наклонившись, он провёл ладонью по моей голове, а после впился пальцами в волосы, оттягивая их на себя, тем самым поднимая мою голову. - Снова скалишься на меня? Я не против. Это даже возбуждает. – свободной рукой он провёл по носу, вытирая остатки крови, оставляя красный след.       Церемониться он, видимо, не собирался. Снова сжав мои волосы в руке, он направил голову к себе между ног. Только сейчас я увидел, что этот ублюдок снял штаны, как, в принципе, и нижнее бельё, представая предо мной во всей красе. От этого зрелища хотелось стошнить, но, поскольку я побывал и в большем дерьме, то у меня просто задёргался глаз. - У тебя не стоит. Или я должен был ещё что-то увидеть?       Он надавил на голову сильнее, силком заставляя коснуться губами его члена. - Ты совсем, блять, больной?! Я не собираюсь делать эту хуйню. - Ты сейчас не в том положении, чтобы возмущаться, не думаешь? – в доказательство своих слов, он протянул ногу вперёд, касаясь моего паха и надавливая на него стопой.       Выругнувшись про себя, я поднял на него взгляд, полный ненависти. Этот гад смотрел на меня сверху вниз со взглядом победителя и со своей тупой лисьей ухмылкой. Давя на пах сильнее, словно поторапливая меня, он открыл рот, чтобы что-то сказать. Не собираясь слушать от него что-либо ещё, я просто вобрал его член в рот, задержав дыхание. – Какой прыткий. А теперь двигайся.       Моя дыхалка, наполовину пропитая и прокуренная, дала сбой, и воздух, который я задержал, быстро закончился. Скажи мне кто-нибудь, что однажды я буду держать во рту чей-то мягкий и повисший член - я бы врезал этому человеку не задумываясь. – Неприятно? Ну конечно, ты же его ещё не возбудил. Вот постараешься – будет другое дело, обещаю.       Если бы он только мог видеть средний палец, который я ему показываю, то мне стало бы чуточку легче. Собрав всю волю в кулак, я просто начал двигать головой взад-вперёд, зажмурив глаза. Подождав с минуту, он силком оттянул мою голову, заставляя выпустить член изо рта и посмотрел на меня с разочарованием. – Ну кто же так отсасывает, а, детектив? Если делаешь свою работу, то делай её хорошо. - Моя работа – сажать таких скотов, как ты. Как только я освобожусь, то с радостью покажу тебе насколько я хорош в своей работе. - Снова язвишь. Твоё право, но факт остаётся фактом: сейчас ты лишь маленький человечек, который ооочень постарается доставить мне удовольствие. Так что запихни всю свою гордость и язву поглубже в задницу. – снова направляя мою голову рукой, он опустил её к паху. – Смочи головку и, проведя по ней языком, плавно пройдись по всей длине. Как начать я тебе сказал, а уж дальше сам. Если мне не понравится – тебе тоже будет не сладко. – тон, с которым он произносил последние слова, заставлял поверить в это. – И не задерживай дыхание – не хватит.       Вновь опустив взгляд на его пах, меня передёрнуло. Собрав слюну на кончике языка, я медленно приоткрыл рот, смыкая губы на головке его члена. Смочив её слюной и пройдясь по ней языком, слегка надавливая, я прикрыл глаза, заставляя себя думать о том, что скоро всё закончится. Мне оставалось только слушаться того, что сказал этот придурок. Медленно вбирая его член в рот, оттягивая губами уже немного оттянутую крайнюю плоть, я двинулся чуть глубже, вбирая член наполовину. Чувствуя, как рвотный рефлекс даёт о себе знать, я тут же отстранился и посмотрел на скотину, сидевшую передо мной, расставив ноги. - Воот, умница, уже лучше. – посмотрев вниз, я убедился, что какой-никакой, но результат есть – его член увеличился в размере. Осталось только понять: радоваться мне этому или же нет. – Продолжай.       Смочив губы слюной и высунув язык за нижнюю губу, я прошёлся им по всему стволу, заставляя реагировать на ласки сильнее. Двигаясь так вверх-вниз я, через какое-то время, начал ловить себя на мысли, что во рту становится мокрее. В очередной раз пройдясь от мошонки до головки, сомкнув на ней губы, я вобрал член уже чуть дальше, чем наполовину, приводя в экстаз гада, сидевшего сверху. - Уже втянулся, детектив? – раздалось тихое, со сбивчивым дыханием, подсмеивание.       Решив не обращать внимание на его реплики, отбирая тем самым у себя время на то, чтобы скорее закончить, я продолжил двигать головой, лаская его член. Теперь в моём рту была уже не мягкая повисшая плоть, а возбуждённый твёрдый член, которому требовалось всё больше и больше ласки. Я слышал, как псих тихо постанывал, немного откидываясь назад, но не позволяя себе терять бдительность, контролируя рукой мою голову. Сжимая волосы пальцами, он творил, что хотел. Желая быстрого темпа, он забивал на то, что мне может быть неприятно, и просто двигал бёдрами вперёд, направляя мой рот навстречу. Порой он замедлялся, словно оттягивая удовольствие, а после снова грубо входил в рот.       Двигая головой и зажмурив глаза, я чувствовал, как на языке появилась тягучая пресновато-сладкая капелька. Только, блять, не говорите мне, что я должен буду сглатывать его смазку. Я было собрался дать попятную, но этот гад не позволил мне, надавливая на голову сильнее, заставляя вобрать глубже. Держа голову на таком уровне несколько секунд, а после отпустив, он позволил мне дать откашляться и отдохнуть, после снова входя вовнутрь. - Горловой пускай тебе шлюха делает. - Я только начал получать должное удовольствие, не лишай меня этого~       Трахая (другое слово просто нельзя подобрать) мой рот, он выстанывал всё громче. Капли, половину из которых приходилось сглатывать, струились из его головки, по которой так быстро и часто проходился мой язык, размазывая семя по стволу. Не знаю сколько ещё он продолжал глумиться над моим ртом, но в конечном итоге, когда он был на пике возбуждения, он просто рывком оттянул мою голову, заставляя выпустить член из рта. Пара капель брызнула на лицо, заставляя зажмуриться.       Скулы болели, дыхание сбивчивое, во рту противное послевкусие, а этот урод тяжело дышит, находясь в экстазе. - Ты не дал себе кончить. Просто высший уровень мазохизма и идиотизма в одном флаконе. - Детектив обиделся, что его старания были зря? Не беспокойся, твой труд не пройдёт даром, ведь это была лишь прелюдия. Тебе надо было его возбудить.       Слегка пошатываясь, он встал с кровати и направился ко мне. Дрожащей от перевозбуждения рукой, он схватил меня за запястье и кинул на постель, не давая перевернуться на спину. – Ты ещё не понял, что я хочу сделать на самом деле?       Он придвинулся пахом к моему заду, тихонько потираясь. Не став медлить, он завёл руки под моё тело, расстёгивая брюки и рывком снимая их вместе с нижним бельём. Доведя их до самого низа, где уже ботинки не дали снять всё до конца, он выпрямился. Ощущая скользящий по коже взгляд, меня бросило в дрожь. Навалившись сверху, он вдавил меня своей массой в кровать. Я чувствовал, как его пальцы проходятся по моим бёдрам, после продвигаясь ближе к заднице, раздвигая её.       Я не знал, что делать. Мои мысли хаосно метались, не давая вымолвить и слова. Было страшно, стыдно и противно одновременно. Я вернулся к реальности только тогда, когда телом ощутил его твёрдую плоть. - Н-нет! – закричав, я попытался подняться, но связанные руки и мощное тело, нависшее сверху, не дали мне двинуться и на миллиметр. - Не обещаю, что буду нежным. Разумеется, если ты будешь послушно себя вести, как тогда, когда отсасывал мне, то я приму это к сведению и немного сжалюсь. – он говорил это, продолжая с силой вжимать меня в кровать.       Я чувствовал его дыхание кожей. Кончик его языка скользнул по шее, отчего по телу пробежала стая мурашек. Извиваясь, я пытался скинуть его, но эффект оказался противоположный – он лишь сильнее распалялся в желании, потираясь своим членом сзади. Прижимая одной рукой моё тело к постели, другой он приподнял мои бёдра кверху. – Лежи так. Дёрнешься – будет хуже самому. Его ладони опустились на мой зад, сжимая и раздвигая его. Он словно оттягивал момент, заставляя меня дрожать в ожидании или же начать молить его ничего не делать. Секунды длились вечность, и теперь вся моя сконцентрированность была на его руках и малейших движениях тела. Открывая рот, чтобы начать просить его остановиться, я тут же замолкал, не желая давать ему видеть своё унижение. Когда же я понял, что большее унижение – позволить ему меня поиметь, то было уже поздно. Я чувствовал влажную тепловатую, скользящую по входу, головку его члена. - Н-не надо… - тихо бормоча это дрожащими губами, я так и не понял, что меня не услышали, потому что ровно в эту же секунду моё тело наполнил жар и невыносимая боль. Из глаз хлынули слёзы. Хотелось кричать. Ткнувшись приоткрытыми губами в одеяло, я бился в немом крике, ощущая телом жар этого психа. Держась ладонями за мои бёдра, он сбито выдыхал. - Кастелланос, чёрт, как в тебе узко. – цедя это сквозь сжатые зубы, он перевёл взгляд на меня. - Ты меня порадовал. Я собираюсь двигаться, так что надеюсь, что не разочаруешь и дальше. - С-стой! Нет! – мотая головой из стороны в сторону на грани истерики, я кричал ему остановиться и выйти из меня, но он не слушал.       Придерживаясь за мои бёдра, он начал совершать грубые и резкие толчки, каждый раз выбивая из меня новые слёзы и полукрики, упиваясь ими. Внутри всё жгло, слёзы душили, а крики уже застревали в горле. Он не собирался ничего слушать с самого начала, теперь я это понял. Через несколько минут его издевательств, я оставил все попытки вразумить его и остановиться – оставалось только терпеть. Видя это, он остановился и вышел. В душе затаилась надежда на то, что увидеть меня сдавшимся и без сопротивления – это всё, чего он хотел, поэтому я ждал его слов о том, что это конец.       Развязав мне руки и перевернув на спину, он вдруг посмотрел на меня. Заметив мой взгляд, полный надежды, он едко усмехнулся и покачал головой, давая понять, что это не конец. Я хотел резко подняться и вмазать ему, но как только я начал приподниматься – всю мою спину, начиная от поясницы, прошибла боль. Поджав губы и кусая их от обиды, я понял почему он развязал мне руки: мой максимум сейчас - это просто ударить его по лицу, всё остальное тело пробивало током при малейшем движении. Сняв с меня ботинки и стянув брюки до конца, он развёл мои ноги, пристраиваясь между ними. - Да, так интереснее. Обзор на твои слёзы и умоляния остановиться куда лучше, чем когда ты уткнулся в одеяло. – приставив головку ко входу, он перевёл взгляд на меня. – Можешь начинать. – грубо толкнувшись внутрь на всю длину, он прорычал, останавливаясь на мгновение. - Хоть ты и против, но в тебе довольно горячо, Себастьян.       Подхватив мои ноги под коленями, он начал двигать бедрами, постепенно набирая быстрый темп. Он вбивался с каждым толчком всё жёстче и грубее, заставляя выгибаться дугой, лишь бы как-то выплеснуть наружу эту боль. Прислушавшись, я заметил, что этот чокнутый маньяк замолчал. Ничего не соображая из-за абсурдности всей ситуации и боли, я все же решил посмотреть на него. Приподнявшись на согнутых локтях, я увидел как он, с вожделением и затаив дыхание, смотрит, не отводя взгляд на то, как его член входит на всю длину и так же выходит. Этот псих теперь не просто хотел сломать меня, он начал наслаждаться процессом. От понимания этого, меня пробила дрожь, после чего, я, таким же дрожащим голосом только и мог сказать: - Больной…ублюдок... – упав на постель, не в силах больше держаться, я закусил нижнюю губу.       Услышав мои слова, он только ухмыльнулся, продолжая наблюдать. Возбуждаясь сильнее, он не контролировал темп, который становился всё более несдержанным и резким. Ощущая каждый раз пронзительную боль, меня подбрасывало на постели, заставляя прогнуться в спине и схватиться за простыни, сжимая их до боли в пальцах. Не выдерживая такого напора, я даже не заметил, как начал еле слышно скулить и вскрикивать, и это, конечно же, не скрылось от Него. Его ухмылку можно было почувствовать, даже не видя. - Твой скулёж рано или поздно превратится в тихое и милое постанывание, детектив. – нависая сверху, он опустился ближе, полностью ложась на меня и вдавливая своим весом в постель.       Проведя языком от груди до ключицы, он, немедля, вцепился зубами в шею, сжимая на ней челюсть. Вплетая пальцы в его волосы и крепко хватаясь за них, я пытался убрать его голову, и, когда это наконец удалось сделать, я почувствовал, как что-то влажное струйкой сбегает по шее. Конечно же я понимал, что это может быть, но всё же дотронулся до струи пальцами, после осматривая их и видя кровь. - Ссссука... Остановись уже! – выкрикивая это с яростью, я посмотрел на него.       Словно не слыша меня, он провел языком от ключицы до укуса, пробуя на вкус кровь, чуть ли не с издевкой смакуя её. Это было последней каплей, я хотел высказать ему все в лицо и собрал последние силы, но как только я открыл рот, мои планы в миг рухнули. Закрыв мне рот ладонью и устроившись поудобнее, он, свободной рукой подхватил снова мою ногу под коленом, посмотрев с пошлой ухмылкой. - Совершенно не хочется тебе льстить, но твоя кровь на вкус довольно неплоха. – двигаясь плавно, словно давая моей боли утихомириться, он шептал мне что-то на ухо. Воспользовавшись этим, я решил отомстить за свою шею и укусил его, прокусывая ладонь. – Ecco il diavolo!* Объясни, зачем ты сопротивляешься, а?! – зажав мои запястья над головой, прижимая их с силой, он рычал, злясь. – Я позволил твоему жалкому обывательскому телу испортить мой постельный комплект из жаккардового сатина, а ты кусаешься! Я более не допущу к тебе снисходительности.       Резкая смена интонации заставила меня растеряться, его акцент стал более выразительным. Держа мои запястья, он начал двигаться по-другому. Боль вновь наступала. Ещё пара толчков, и я практически перестал чувствовать низ, что позволило боли отойти, оставляя пустоту. Смирившись, я теперь мог только молить сам себя не отключаться, чтобы не доставить Ему лишнюю радость.       Комнату заполняли пошлые звуки шлепков двух тел, стонов этого психа и жар, окутывающий обоих. Казалось, этому надругательству нет конца, как вдруг тело пробил электрический разряд, который заставлял чуть ли не подавиться собственным стоном. Не понимая того, что сейчас произошло, я лишь чувствовал, как тело подрагивает от какого-то приятного импульса. Как назло, я встретился взглядом с этим ублюдком, который, я готов поклясться, был рад тем, чего добился.       После этого он двигался в рваном темпе, порой делая его размеренном и плавным, задевая простату. Прикусывая губу до крови, лишь бы не выстанывать в такие моменты, я поджимал пальцы на ногах. Получая истинное наслаждение от моих мучений, Его дыхание было сбитым, а сам он не сдерживал рык. -Ах... Себастьян, не сжимай меня так сильно. Или тебе уже не терпится? – очередная издевка, сказанная, возбуждённым и с хрипотцой, голосом, соскользнула с его губ, заставляя меня потерять дар речи. Не терпится сделать что?       Касаясь губами моего уха, он тихо выстанывал в него, порой шепча что-то на итальянском. Вкупе с теми приятными толчками, что он совершал, это завораживало и затуманивало мозг. Будь я проклят, что начал получать удовольствие. Продолжая этот дьявольский шёпот, он заметил моё небольшое помутнение, и, пользуясь этим, накрыл своими губами мои, впиваясь в них поцелуем. Ощущая на своих губах властный, грубый, но одновременно с тем такой заботливый поцелуй, я чувствовал, как начинаю уступать ему. Проникнув в мой рот своим языком и исследуя им ряд моих зубов, после переплетая язык с моим, он начал трахать мой рот не хуже, чем тогда членом. Бёдра невольно начали двигаться в такт с его движениями. Обхватив его поясницу ногами, я отвечал на поцелуй, всё дальше и дальше углубляясь в него. Чувствуя, как этот псих с еле слышным стоном излился в меня, пропуская через меня и себя волну дрожи, он разорвал поцелуй, усмехаясь. - Твой затуманенный взгляд нравится мне ещё больше. – часто и тяжело выдыхая, он посмотрел вниз. – Ты не кончил, чему я не удивлён. – он дотронулся до моего сочащегося члена, обхватывая его ладонью и начиная надрачивать, входя в меня собственным членом, плавными толчками доставая до простаты.       Вцепившись в его предплечье пальцами и сжимая его, оставляя следы, я не мог сдержать стонов, которые теперь вырывались наружу. Подрагивая всем телом, я излился в его руку и себе на живот, спустя пару минут этой манипуляции. Закончив свои издевательства и выйдя из меня, он наклонился, произнося мне что-то на ухо, чего я уже не слышал.        Уставший и измученный, я отключился, а проснувшись, я лежал лицом в стол в том баре, в который пришёл.       Дотронувшись ладонью до лица, я откинулся на спинку кожаного дивана, часто выдыхая и прикрывая лицо руками, пытаясь понять, что произошло. Когда я сел прямо – передо мной сидела Кидман, которая что-то мне говорила, на что я неохотно отвечал, так как в голове всё ещё стояла та абсурдная картина.       После накрыла злость, смешанная с обидой. Я разыскивал её три чёртовых года, а она сидит теперь преспокойно напротив!       После она сообщила о Лили, которая, оказывается, жива. Я хотел в это верить всеми фибрами души, но после того, что мне снилось и того, что я видел собственными глазами, верилось с трудом.       Когда Кидман, пытаясь меня успокоить, вколола мне снотворное, я на какое-то время перенёсся обратно и снова лежал на той злополучной кровати, краем уха слыша обрывки разговора этого психа с кем-то.       После я снова очнулся, уже находясь в реальной реальности (ибо как ещё это можно назвать – я не знаю). Сидя, привязанным к креслу, я отходил от снотворного и всё ещё находился в полудрёме. В голове проскакивали какие-то фразы, которые, может, выдумал мой мозг и которых, может, не существовало. Вдруг среди всей этой чепухи, я услышал Его голос, говорящий с итальянским акцентом. «Я хочу, чтобы при нашей следующей встрече, ты дрожал от одних лишь воспоминаний, Себ.» Раскрыв глаза от удивления, я вспомнил момент, когда это было сказано. Он произнёс это тогда, когда я отключался. Помотав головой, словно отказываясь верить в то, что это реально было, я поднял взгляд вверх, видя Администратора.       После я снова поддался и снова попал в чью-то авантюру. Мне хотелось верить, и я верил, что Лили жива. Это главное. Забираясь в ванну, и уже было, погружаясь в пространство STEM, я на секунду приоткрыл глаза. Надо мной нависал Он, держа руку на моей груди. Жидкость, которой была заполнена ванна, начала исчезать, и теперь вместо неё была кровь. Надавливая на мою грудь, пачкая собственные руки, облачённые в перчатки, он погружал меня в неё. - Меня зовут Стефано Валентини. Добро пожаловать в мой мир. __________________ *Cagna, Sebastian! Te la sei cercata! - Сука, Себастьян! Ты сам напросился! *Ecco il diavolo! - Вот же дьявол!