Вопросы совести

Обычно пленников отводили в темницу. Обычно их ловили за поклонение Талосу, угрозу Талмору или косой взгляд, не понравившийся патрулю. В этот раз все было иначе. – Ондолемар, – альтмер поднял голову от бумаг, и весь последующий доклад солдата пролетел мимо его ушей. Потому что его верные талморцы притащили того самого босмера. Филлина. Эльфеныш выглядел немного помятым – особенно для задержанного – и донельзя несчастным. Руки ему связали – за спиной, как положено – он переминался с ноги на ногу, смотрел куда угодно, только не на Ондолемара, и к тому же дрожал, как мышь под веником. Чувствовал, крысеныш. – С вашего позволения. Отправить его в камеру или сразу в пыточные? – босмер жалко вздрогнул. Ондолемар прикинул, что он больше хочет сделать с засранцем, развесившим его подштанники на шпиле башни на потеху всему городу. В общем и целом, самого Ондолемара это никак не трогало, за исключением того, что ему целые сутки пришлось терпеть прикосновение грубой дерюги нордов к нежной коже, пока прачки не привели в порядок многострадальное нательное белье… Но босмер своей глупой выходкой выставлял Талмор на посмешище, а каждый житель этой промерзшей насквозь, убогой провинции должен твердо уяснить, что с Талмором шутить нельзя. Если Талмор хочет удерживать эти земли и дальше. Босмер дышал резко и часто, как загнанный звереныш. – Оставьте нас, – солдаты сначала не поняли приказа. Ондолемар смерил их тяжелым взглядом – альтмеры коротко поклонились и ушли. Как только грохнула массивная железная дверь, отделявшая рабочее помещение от остального нутра Подкаменной Крепости, Филлин вздрогнул вновь. Он уткнулся взглядом в пол – Попался, – констатировал Ондолемар. Филлин втянул голову еще глубже в плечи и прикусил губу. – Скажи-ка мне… как там тебя? – Филлин, – еле слышно прохрипел тот. – Точно. Скажи мне, Филлин, о чем ты думал, когда провернул эту идиотскую выходку? – Ни о чем, – ломким голосом выдал тот и впервые взглянул на альтмера. В глазах Филлина отчетливо читалась вся скорбь босмерского народа, накопленная за годы притеснений и потери национального самосознания. – Я не думал. – О, вот как? Тебе же хуже, – холодно ответил Ондолемар. – В любом случае – ты же не надеешься выйти отсюда живым и здоровым, правда? Филлин страдальчески шмыгнул носом и робко сообщил: – Я могу все объяснить. Ондолемар поднялся из-за стола и подошел к босмеру. – Я в этом не сомневаюсь, – альтмер начал обходить эльфеныша по кругу, тот сжался еще сильнее. – Только это никому не интересно, и в первую очередь – мне. Вообще не понимаю, почему мы до сих пор разговариваем? Босмер плюхнулся на колени: – Выслушайте, прошу! Ондолемар брезгливо отошел подальше, когда Филлин к нему потянулся. – Я просто… не знаю… обиделся, – сбивчиво забормотал эльфеныш, умоляюще ловя его взгляд. – Вы выставили меня за дверь, потому что я босмер. Посчитали меня вором, не заслуживающим доверия – а я ведь не собирался ничего красть, я просто хотел еще немножко… Я знаю, теперь я понимаю, как это глупо, а тогда на меня что-то нашло – и я, наверное, обиделся. Решил показать, что если бы хотел – то украл бы что угодно, но я ведь не хотел, я просто…Вы мне так понравились и… были так добры, в общем, я повел себя ужасно, нет мне прощения. Пожалуйста, не держите зла на недалекого. Вы правы. Я заслужил. Я ведь и правда просто босмер. Очень глупый босмер. Филлин сгорбился, насколько позволяли заведенные назад руки, и опустил голову. Ондолемар поджал губы и вздернул его за шкирку. Эльфенок жалостливо посмотрел ему в глаза. Ходячее недоразумение – неужели он думает, что Ондолемар поверит в такую чушь? Босмеры, они как крысы: мелкие, хитрые и изворотливые. Особенно этот воришка – врет так же легко, как дышит. И надо было такое придумать – обидели его тем, что выставили вон из постели! Отдать его парням в подземелья – и пусть развлекаются. У главы талморцев полно других важных дел, помимо какого-то там оборванца-воришки. Ондолемар невольно посмотрел на эти искусанные, припухшие губы, уголок которых еще и «украшала» ссадина. Всем про минет расписал, а сам так и не попробовал, кстати. Эльфенок смотрел на него влажными черными глазами не крысеныша, а какой-то недобитой лани. Эх, дурище, если бы не эта глупая выходка, сидел бы сейчас у Ондолемара на коленках и горя не знал. В застенки. Срочно. Прямо сейчас. Ондолемар разжал руки – и Филлин неловко шлепнулся на колени, не удержавшись на ногах. Меткий пинок и вовсе повалил его на землю. Ондолемар вернулся за стол, сел. Филлин не двигался, словно заранее приняв все, что с ним будут делать дальше. – Эй, дохлятина, – устало окликнул Ондолемар. – Ползи-ка сюда. Филлин поднял голову и послушно подполз прямо на коленях – талморец даже пожалел, что выразился так неточно, и пришлось ждать, пока это чудо преодолеет расстояние до стула. – Можешь извиниться напоследок, – Ондолемар пошире развел ноги. – Если тебе станет от этого легче. – Руки… – нерешительно пробормотал Филлин, буравя взглядом пах альтмера. – Я… мне… – Ты ведь можешь освободиться, правда? – ответил Ондолемар. Мальчишка забрался на шпиль одной из башен – уж тут как-нибудь выпутается. Или нет. Его проблемы. – Или можешь сделать все без рук. Филлин подарил ему еще один взгляд печальной, умирающей лани. – Ну? – на закаленного талморца этот фокус не произвел впечатления. Босмер тяжко вздохнул. Потом прогнулся в спине так, что лопатки сошлись и даже, казалось, хрустнули. Наклонился назад, продел связанные за спиной руки, пыхтя и сопя, извернулся, пропуская их под ногами. Выпрямился на коленях – и руки, все еще связанные, уже оказались впереди. – Вот видишь, – «тепло» улыбнулся Ондолемар. – А так страдал. – Кажется, я плечо потянул… – поморщился Филлин. – Не забывайся, – одернул его альтмер. – Конечно, мой господин, – босмер склонил голову, потянулся связанными руками вперед, аккуратно расстегивая застежки на талморской робе. Потом пришла очередь штанов. Ондолемар внимательно наблюдал, как эльфенок путается пальцами в завязках и облизывает губы. Пусть думает, что стараться – в его интересах. Филлин поерзал, садясь на пятки поудобнее, и взялся за член Ондолемара, высвобождая его из того самого белья из тонкого алинорского шелка. Веревка на руках мешала, делая его движения немного неуклюжими – но не настолько неуклюжими, чтобы это раздражало. Филлин аккуратно погладил руками вверх-вниз, не стал тянуть – и взял в рот полувозбужденный член альтмера. Ондолемар, может, и хотел казаться холодным – но на практике это осуществить оказалось довольно сложно. Разнообразием статных эльфийских красавиц Маркарт не блистал. Да если бы и блистал – должность главы талморского отделения в городе, в котором изгои разве что в Талмор тишком не записались… не до амурных дел, в-общем, на такой должности. А тут эльфенок – горячий, умелый, старательный… Сложно оставаться беспристрастным. Филлин помогал себе руками. Плотно обхватывал губами член, а еще этот юркий язычок… И эльфенок смотрел. Куда только подевались глаза трепетной лани, полные печали и покорности судьбе? Филлин не отводил взгляда, смотря прямо в глаза Ондолемару – с вызовом, с жаром, с обещанием. Словно для него это не наказание, не милость, словно он сам был инициатором и наслаждается происходящим. Развратный эльфенок… Ондолемар, довольно улыбаясь, прикрыл глаза – не соврал сородичам, воришка свое дело знает. Потом почувствовал, что руки, до этого придерживающие его член и легонько поглаживающие его пальцами, куда-то исчезли – и открыл глаза. Филлин не пытался освободиться, не собирался покончить с талморцем, воспользовавшись тем, что тот окончательно размяк. Он, не прекращая ритмичных движений головой, возился с собственными штанами. Ондолемар изумленно пронаблюдал, как Филлин распустил завязки, достал, обхватил ладонями свой собственный, возбужденный член и, приглушенно постанывая, принялся двигать руками, не сбиваясь при этом с ритма и не переставая смотреть прямо в глаза призывным, многообещающим взглядом. От дрожи податливого рта, быстрых касаний языка, неприкрытой похоти во взгляде пленного, у Ондолемара потемнело в глазах. Он подхватил Филлина под мышки и поставил на ноги. Не глядя, смахнул со стола бумаги, не слишком бережно плюхнул на него эльфенка. Стянул с него штаны вместе с сапогами, отбросил в сторону. Вклинился между худыми ногами, приподнял, впился губами в шею и вставил одним движением. Все это произошло так быстро – эльфенок только придушенно пискнул. Дрожа всем телом, закинул связанные руки на шею Ондолемару в поисках опоры, прижался, послушно постарался расслабиться. У него и выбора-то особого не было – ослепшему от похоти альтмеру было не до нужд партнера, лишь бы самому было не слишком больно. Ондолемар исступленно целовал шею Филлина, с хриплыми стонами вбиваясь в покорное тело так, что то только подскакивало в его руках. И непохоже, чтобы Филлин был против, хотя вряд ли ему было приятно – слишком уж все происходило быстро и резко. Он даже бормотал что-то одобрительное на ухо озверевшему Ондолемару. Босмеру нравилось, что холеный талморец, раздерганный и измученный маркартскими буднями, набросился на него, словно голодное животное, позабыв и о спеси, и о щепетильности, и о своем превосходстве. И Филлин разжигал в альтмере это чувство, намеренно дразня. Когда Ондолемар с, действительно, почти что звериным воплем кончил и уткнулся в шею эльфенка, тяжело дыша и приходя в себя после этой вспышки, Филлин только рассеянно и нежно поглаживал пальцами его затянутую в черную кожу спину – на сколько хватало связанных рук. Послушно убрал их, когда Ондолемар захотел отодвинуться. Теперь уже альтмер избегал прямого взгляда. Его грызла досада из-за произошедшего. Нет, ему не было неловко из-за того, что он причинил боль какому-то там паршивому босмеру, и тот, очевидно, не получил никакого удовольствия. Но Ондолемар был альтмером – а альтмеры все и всегда делают идеально и лучше всех. Даже занимаются любовью. А тут он так уронил лицо – и было бы из-за чего! Из-за эльфенка, который всего-то… очень хорошо делает минеты, и которого так приятно брать. Жалко такого ломать. – Эй, Филлин, – эльфенок вздрогнул, прикрывая связанными руками промежность и поднимая испуганные глаза. – Одевайся – и чтобы тебя в Маркарте больше не видели. Филлин, пряча удивленную мордаху, быстро кивнул, с трудом слез со стола, принялся неловко натягивать штаны, пошатываясь и путаясь в штанинах. Ондолемар покачал головой, подошел, дернул за связанные запястья – босмер окончательно запутался в отпущенных штанах, потерял равновесие и чуть не шлепнулся ему носом в коленки – развязал веревку. Филлин, потер ссаженные в кровь запястья, пробормотал: «Спасибо», – и поспешил одеться, хоть резкие движения и давались ему с трудом. Подобрав и быстро натянув сапоги, он поклонился и отправился к дверям. Терпеливо подождал, пока талморцы удостоверятся в том, что на то была воля их командира – и рванул прочь из замка. «Вот и все…» – подумал Ондолемар, подбирая с пола разбросанные свитки. «Так я все и оставил…» – подумал Филлин, морщась и потирая ноющий зад, потом взял прямой курс на лавку с исцеляющими зельями. Даэдров альтмер хорошо его отделал, а времени отлежаться нет. Этой же ночью ему предстоял второй заход по обработке Ондолемара. Мысленно Филлин уже подбирал фразу, которой встретит усталого альтмера – свежий, чистенький, жаждущий. Например: «Я знаю, вы просили – но я не смог смириться с мыслью, что больше никогда вас не увижу. Простите…» Или нет. Нужно что-то менее пошлое, но при этом основательно берущее за душу. Есть время подумать. *** День показался Ондолемару до чудовищного бесконечным, так что в свои покои глубоким вечером он вернулся совершенно измотанным. Небрежно бросил на пол талморскую робу – чего раньше никогда себе не позволял – и устало растянулся на стуле, откинув голову на спинку. То, как он потерял контроль сегодня днем, было совершенно, возмутительно недопустимым, и в то же время – увы, альтмер не мог этого не признать – абсолютно, потрясающе умиротворяющим. И все же – недопустимым. Хорошо, что он отправил эльфенка восвояси. Ужасно, что больше никогда не удастся заманить эльфенка к себе в покои и хотя бы немного потискать. А лучше не немного… Ондолемар огорченно вздохнул. Конечно, об этом не может быть и речи. Из-за приоткрытой двери в ванную раздался звук плеснувшей воды. Ондолемар разом подобрался – он точно был уверен, что запирал двери в свои покои, и нашел их так же запертыми – заготовил парализующее заклинание, на всякий случай, и пошел проверять, кого это нелегкая занесла в личные покои главы талморцев Маркарта. Может быть, у него паранойя, и это всего лишь нерасторопный слуга… Филлин повернулся на едва слышный звук открывающейся двери – вода в ванной вновь плеснула – и неуверенно улыбнулся альтмеру. – Я просто подумал, что недостаточно… извинился, – он, смущаясь, потер загривок, заодно демонстрируя соблазнительно изгибающееся тело. С его лица и тела исчезли все синяки и ссадины, так что с соблазнением здесь определенно все было в порядке. – Молодец, – пробормотал Ондолемар, гася заклинание. Голый эльфенок в его ванной разом выбил все посторонние мысли из головы. А вечер мгновенно перестал быть тусклым и беспросветным. Ворот рубашки Ондолемар дернул, не отводя взгляда от Филлина. *** В этот раз Ондолемар не собирался никуда спешить. Он отвел эльфенка в постель, долго и со вкусом целовал, поймал за загребущие ручонки, когда малыш потянулся ускорить события. – Мы куда-то торопимся? – улыбнулся Ондолемар и зафиксировал руки Филлина по обеим сторонам от его лица. С удовлетворением отметил растерянный взгляд черных глаз и потянулся к остроконечному уху. От каждого прикосновения к нему губ эльфенок тихо вздыхал, язык, скользнувший в ушную раковину, вытянул из него негромкий стон. Когда Ондолемар подул на влажное после его стараний ухо, Филлина и вовсе подбросило на постели. К тому времени, как Ондолемар наигрался с этими ушами, недоверчивость в глазах эльфенка давно сменилась чистым, безбрежным желанием. А ведь они, можно сказать, даже еще не начинали. Ондолемар неторопливо спустился на шею, прошелся с поцелуями по груди, не забывая поглаживать вздрагивающие бока Филлина. Занялся сосками, играя с ними языком, перешел с поглаживаниями ниже, настойчиво раздвинув любовнику ноги, но оглаживая только внутреннюю поверхность бедра, дразня, но не прикасаясь к торчащему, возбужденному члену. Эльфенок стонал, пищал, вздыхал, всхлипывал, в общем, издавал множество восхитительных звуков; скреб пальцами по простыням, сучил ногами, извивался, благодарно реагируя на все манипуляции Ондолемара с той потрясающей открытостью, какой не добьешься ни от одной альтмерки. В этой первобытной горячности определенно была своя прелесть, которая стоила всех стараний. Когда Ондолемар перевернул Филлина на живот, эльфенок был готов уже на все. Он с готовностью встал на четвереньки и оттопырил задницу, надеясь на скорую разрядку. Разочарованно застонал, получив лишь пальцы. – Что такое? – Ондолемар целовал его спину, потихоньку растягивая эльфенка и заодно проверяя, не повредил ли ему днем. Но конечно, если что и было, оно исчезло под воздействием целебных зелий вместе с синяками. – Пожалуйста… – простонал Филлин, уткнувшись лицом в постель. – Пожалуйста – что? – не удержался Ондолемар, дразнящее скользя длинными пальцами внутрь-наружу. – Не могу больше… – поделился Филлин, дергая задницей. – Я сейчас… – А вот это – рано, – Ондолемар другой рукой ухватил его за основание члена, сдавливая. Эльфенок вскрикнул и обернулся через плечо, даря ему восхитительно обиженный взгляд. От взгляда этого Ондолемар и сам поплыл, но из вредности помучил Филлина ласками еще немного, прежде чем шлепнуть по заднице и снисходительно сообщить: – Ну ладно, уговорил… Филлин прогнулся в спине, принимая в себя член альтмера. Откинул голову назад, выдал потрясающе довольный стон. Ондолемар и сейчас не собирался спешить – хоть это и стоило ему немалых усилий. Он размеренно двигался взад-вперед, придерживая неугомонного любовника за бедра и не давая ему подаваться назад слишком резко. С внутренним довольством отмечая бессвязные мольбы и гортанные стоны. Да уж, этот раз Филлин запомнит надолго. *** – Я сейчас… я только… – услышал Ондолемар, плававший на волнах послеоргазменной неги, и повернул голову, пытаясь понять, что там еще выдумал его эльфенок. Филлин, бессильно распластавшийся на пузе по постели, потерся лицом о подушку и выдал: – Я только полежу немножко – и сразу уйду, правда… – Куда? – поинтересовался альтмер, недовольный тем, что нужно еще выслушивать какой-то бред. – Куда-нибудь, – ответил Филлин. – Зачем я вам здесь? – Оставайся, – щедро махнул рукой альтмер. От этого истеричного воришки всего можно ожидать, после сегодняшнего он, расчувствовавшись, еще, чего доброго, вынесет наружу Ондолемара вместе с кроватью. Ну и перспектива потискать эльфенка еще и утром тоже грела. – Можно поспать на коврике? – радостно уточнил Филлин. Ондолемар проворчал что-то про «бестолковых детишек» и подгреб эльфенка поближе к себе. Тот со счастливым вздохом заглянул альтмеру в глаза и уткнулся острым подбородком ему в грудь, но почему-то это не раздражало, а успокаивало. Уж очень сытые были у эльфенка глаза и вид разморенный – кажется, впервые за все время их встреч, он не играл. Ондолемар своими альтмерскими любовными штучками действительно заездил его на славу. Вот и хорошо, будет теперь знать, что означает высокопарное «заниматься любовью», и почему так говорят только альтмеры. Ужасно хотелось спать, но Ондолемар мысленно приказал себе собраться. – А теперь – купаться, – сообщил он засыпающему эльфенку и получил в ответ недовольный стон. – Вот грязнуля! Ондолемар поднялся с постели, Филлин же так разленился, что, не долго думая, повис на нем с руками и ногами, так что альтмеру пришлось нести его в ванную. Но эльфенок был легким, как ребенок, и к тому же так трогательно тыкался носом в шею, что Ондолемар простил ему эту вольность. – Пришли, – эльфенок послушно разжал руки, соскользнул в воду… и тут же с воплем вынырнул, убирая налипшие на лицо волосы. – Она холодная! Ондолемар, мстительно улыбнувшись, прошел и дернул за кран, открывающий горячую воду. – Зато ты взбодрился, – он, поежившись, тоже опустился в воду. Действительно, прохладная… Филлин тут же подполз к нему и уселся на коленки, дрожа, прижался всем телом. – Ну-ну, она не настолько холодная. Филлин погладил его по спине, смывая пот, доверчиво заглянул в глаза. – Хочешь еще раз? – шепнул он, целуя в соленую шею. – Чтобы ты заснул прямо на мне? – поинтересовался Ондолемар, тиская его за зад, запустил пальцы в еще раскрытое отверстие – купаться, так купаться. Филлин прерывисто вздохнул. – Я постараюсь этого не делать, – выдохнул он между поцелуями. Неугомонное создание. Рыжий, ласковый, хитрющий – точно лисенок! Ондолемар скользнул ладонями выше, неторопливо растирая поясницу эльфенка, а потом понял, что тот подозрительно затих. И точно – заснул, так и уткнувшись носом в плечо. Альтмер тихо хмыкнул и выбрался из ванной, неся на руках, так и не проснувшегося Филлина. Не стал возиться с полотенцами – отчасти, потому что лень, отчасти, чтобы не разбудить эльфенка – использовал высокую магию для презренных бытовых целей, сотворив волну теплого воздуха. Один раз можно. Добрался до желанной постели, с блаженным вздохом растянулся во весь рост. Рядом эльфенок свернулся клубочком, уткнувшись лбом в бок, и теперь тихо посапывал. День определенно задался. *** Утром Ондолемар первым делом, даже не открывая глаз, пощупал кровать с обеих сторон. И, конечно же, никого не нашарил. Мысленно обозвал себя старым расклеившимся дураком – наверняка Филлин еще ночью вынес все мало-мальски ценное. А может, он за документами приходил – заказ у него от Братьев Бури или просто в рамках отдельно взятой мести… Но все вещи лежали на своих местах. Портки на башне никто не развесил. В сейф тоже никто не заглядывал – Ондолемар проверил этот пункт отдельно. Зато на столе обнаружился поднос, накрытый чистым полотном – и записка. Ондолемар подцепил ее, чтобы прочитать следующее: «Украл для тебя завтрак. Но он, похоже, и готовился для тебя, так что не считается. Из-за сего проступка пришлось спешно покинуть замок, не попрощавшись. Надеюсь, еще удастся выразить благодарность лично». И схематично нарисованная лупоглазая птица вместо подписи. Ондолемар только головой покачал. Похоже, чтобы потискать это неугомонное создание утром, нужно привязывать его на ночь к ножке кровати. И лечь сверху для надежности. И то не факт, что не сбежит. Но Ондолемару так даже больше нравилось.