грёбанная ты белоснежка

Губы у тебя алые и волосы тёмные. Белоснежка грёбанная, да кто тебя вообще просил в мою жизнь врываться? Мне и спать теперь совсем не хочется, каждую ночь о тебе думаю. А ты рядом совсем, на соседней кровати и опять ворочаешься, придётся за водой идти. - Вань, Ваня, - прикасаться к тебе не желательно, потому что оторваться будет почти невозможно, - просыпайся, глупый, это кошмар просто. Сон отступает, конвульсивно отнимает руки свои от лица твоего бледного. - На, попей, - я подношу стакан к губам твоим алым и дотронуться до них пальцами жуть как хочется. Нужно придержать твои тёмные волосы, чтоб не мешали. Грёбаная ты Белоснежка. - Спасибо, - тихо, глухо, но значимо. Видимо приснилось что-то совсем ужасное и спать ты не собираешься. - Посиди рядом пожалуйста, - не просьба, а мольба из уст твоих звучит так непривычно и совсем неправильно. Ты ведь обычно гордый такой и постоянно упрямишься. Губы твои алые и кожа белая, волосы тёмные - всё по сценарию. А я принц получается? Да не вопрос. Дрожишь, как лист осиновый, кажется меня провоцируешь. Не обнять тебя – получается не принцем быть, а монстром бессердечным. Но ни это меня подначивает, а ты сам и горе в глазах твоих вечное. Вдыхаю запах тёмных волос твоих. Мята. И мне так нравится. Всем телом вздрагиваешь, трясёшься, куда уж там тебе до подвигов. - Тшшш, здесь я, здесь - на ухо, губами почти касаясь. В лопатки впиваешься, спину царапаешь, больно тебе. А я понять не могу, кто отравил твоё яблоко, но, когда пойму, на куски порву. - Поспать надо, Вань, хотя бы чуть-чуть, хочешь я здесь останусь? Глаза твои мокрые - просто жуть. И киваешь ты, как будто под дулом пистолета. Ложась рядом, укрываю нас одеялом и целую тебя в висок. - Всё хорошо, Ваня, всё хорошо.