Стая.

      Уши противно закладывает от унылого писка аппаратов жизнеобеспечения, а в глаза врезается мертвенный свет больничных ламп. Стайлз беспокойно проводит рукой по лбу, смахивая мнимую испарину, и разворачивается к Меллисе, неуверенно фокусируясь на складке ее переносицы:       — Я ведь вспомню…?       — Стайлз, — он резко хмурит брови, видимо, пытаясь определить: насколько это имя ему подходит. — Все в порядке. Небольшая амнезия. Все образуется, милый.       Внимательная женщина в медсестринской форме поправляет его одеяло, говорит что-то успокаивающее и предупреждает о визите друзей. Хотя можно ли назвать друзьями тех, чьи лица не помнишь? Стилински комкает простыни, силясь вспомнить свою девушку: Лидию, о которой упоминала Меллиса (а она — мать его лучшего друга, Скотта). В голову не приходят даже такие вещи, как цвет волос или глаз его подружки, не говоря уже о ее голосе.       __________       Желудок неприятно скручивает от волнения, и сердце ухает куда-то вниз: дверь распахивается и входят две девушки и парень. Наверное, Скотт. Нет, определенно, он: слишком уж отличается от самого Стилински по законам жанра извечной дружбы. Этакий рыцарь королевской гвардии: крепко сложенное тело, заполняющее почти половину больничной палаты, бархатный голос, осторожно, но твердо рассекающий тишину: «Ну, как ты, дружище?» По правую руку от него нежная рыжеволосая фея. У нее зелень листвы в глазах, и явно дорогой алый клатч в цвет вспухшим векам. И внезапно Стайлз понимает, зачем они здесь: сопровождают принцессу лесного царства. Можно уверенно ставить двадцатку баксов: никогда раньше он не видел настолько красивой девушки. Нимфа заглядывает к нему в глаза своими, влажными, блестящими, цвета насыщенной дубовой коры. Короткие темные растрепанные волосы, опускающиеся легкими волнами к точеным плечам, создают впечатление легкого беспорядка, устроенного искусным стилистом. Оливковая кожа будто светится в темноте, источая аромат свежескошенной травы с терпкими нотками мускуса. Запах обволакивает тело Стайлза, заполняет нос и легкие, заставляет дышать чаще. Уголки красивого рисунка ее губ подрагивают, грозя растянуться в широкой улыбке. Стилински почти дрожит, когда она кивает: «Привет, Стайлз», и качает головой, пытаясь стряхнуть наваждение.       — Лидия? — шепчет он, благодаря Вселенную за первоклассный подарок из прошлого.       — Да? — отвечает ему девушка с бронзой в волосах, и из легких пропадает весь воздух, заставляя его лихорадочно закашляться.       __________       Когда через два месяца Малия сидит на диване в гостиной семьи Стилински, это кажется настолько обыденной картиной, что Стайлз уверен: раньше он видел это чаще, чем блики от лучей солнца в рыжих прядях его, уже бывшей, девушки. Они делают домашку по математике, которую он почему-то знает на твердую А, а Тейт смешно морщит аккуратный нос в недовольстве от самых легких примеров. Парень вытягивает тетрадь из-под пальцев подруги, касаясь ее тонкой кожи запястья. Внутри что-то привычно бухает вниз, к подрагивающим коленям, от ощущения ее невероятной близости, и он не в силах сдержать надрывистый вздох.       — Стайлз? — Малия вскидывает бровь в немом вопросе, а он боится отвести глаза от ее, смотрящих в его, заглядывающих в него, касающихся чего-то вечного в нем.       — Я… — он заключает ее запястье в кольцо своих огрубевших пальцев рефлекторно, чувствуя еле осязаемые нитки вен и артерий. — Ох, черт! Прости.       И разжимает, отворачиваясь в сторону. Мысли скручиваются в узлы, вторя легким, желудку и другим органам, и Стайлз уверен почти на все сто, что между ними что-то было. Тогда, в той жизни, где он всех помнил, потому что не может укрыться от его глаз то, как Малия нервно заправляет прядь непослушных волос за ухо и почти режет своими темными глазами-омутами его шею в созведиях родинок.       __________       Они возвращаются с вечеринки втроем в здравом подпитии: Стайлз, вспоминающий несущественные обрывки предыдущих тусовок, Скотт, шагающий твердо, будто и не было той бутылки дешевого виски, и Малия, извечно бодрая и сегодня по-особенному в хорошем расположении духа. От внимания Стилински не ускользает, как друзья сжимают ладони друг друга, хотя, возможно, это все помутненный алкоголем рассудок. И, черт возьми, он никак не может отделаться от чувства, что пьян больше всех, хотя в нем плещется всего около восьми шотов текилы против двух бутылок шотландского алкоголя, распитых его друзьями. МакКолл предлагает переночевать у него: он живет ближе всех, а Меллиса на очередном дежурстве в больнице, и через пару минут столовая их дома наполняется смешками и отрывистыми фразами. Стайлз бросает: «Ну, я спать», и поднимается наверх, в комнату Скотта: не хочется утром смущать старшую МакКолл своим пьяным телом.       Он оседает на двухспальную кровать Скотта, решая полистать ленту фейсбука, и вздрагивает, уже просыпаясь, потому что матрас проседает под тяжестью чьего-то тела. Малия бормочет так тихо, что приходится напрягать слух: «Спишь?» Он мямлит что-то положительное в ответ, краем сознания отмечая, как мгновенно потеют ладони. Тейт, извиваясь кошкой, забирается под одеяло, попутно скидывая футболку и джинсы, оставаясь в одном нижнем белье, и Стайлз думает, что это как-то неправильно, но ложится рядом, отбрасывая толстовку куда-то в сторону кресла. Ему с трудом удается привести дыхание в норму, и он почти чудом видит, как одеяло над Тейт мерно вздымается вверх и вниз, обозначая ее дыхание. Он сжимает влажные кулаки, мысленно отчитывая себя в том, что друг из него, видимо, не очень, раз он без раздумий прыгает в кровать к девчонке (пусть даже и спящей), которую Скотт бережно держал за руку с полчаса назад. Стилински осторожно поворачивается на бок, лицом к принцессе полуночных лесных жителей, делая все максимально аккуратно, и оказывается с ней нос к носу. «Интересно, где Скотт?» — мерзко и липко скользит на задворках сознания, даже не возвращая его в правильный мир, где с подружкой друга спать в одной кровати как-то не комильфо. Лунный свет касается ее плеча, опускаясь на взъерошенные волосы, и Стайлзу кажется, что он готов хоть четырежды потерять память, только видеть бы это зрелище каждую ночь. От Малии тянет солодом виски и тем самым, только ее, потрясающим запахом, а Стилински почти готов перечеркнуть «друг» лишь бы коснуться скул девушки, которая лежит напротив. А ведь они в шутку называют себя «стаей», загадочно подмигивая друг другу и обещая, что Стайлз когда-нибудь все поймет. Вот же кретин!       Он прикрывает глаза, мучительно отрывая взгляд от ее трепещущих ресниц, и думая, что это все слишком неправильно, чтобы происходить с ним. Потому что сейчас он почти чувствует, как ее вечно прохладные ладошки дотрагиваются до его плеч под одеялом и, едва касаясь, мягко поглаживают. Он почти проваливается в этот чудесный сон, как его нагло переворачивают на спину, и приходится открыть глаза. Но, к сожалению или к счастью, над ним нависает не разъяренный Скотт, грозясь пройтись ему по лицу, а не менее разъяренная Малия, которая шипит: «Ну ты и тормоз!», прежде чем впечатать свои губы в его. На мгновение ее глаза отражают сизый лунный свет, и становится совершенно точно понятно: она не из этого мира. Стилински кажется, что он почти касается какой-то другой вселенной, где обитает Тейт, переносится на ту сторону, где все сходят с ума, поглаживая ее оголенную кожу у ключиц, пока она вжимает его в кровать. Ее лопатки остры, как колкости и едкие фразочки, но Стайлз не боится пораниться. Она целуется, как ему кажется, слегка пьяно, рвано и торопливо, словно боясь упустить момент. В ответ Стилински успокаивающе гладит девичьи плечи и спину со всей нежностью, на которую способен, боясь упустить сантиметр отчего-то влажной кожи, внезапно разгоряченной, дико отличающейся от своего обыкновенного прохладного состояния.       Мысли бьются в голове и вычленить можно только самую громкую, орущую так, что непонятно: это от нее так долбит в ушах или это скачет сердце? «Я все еще девственник?» Но ни кусочка воспоминания, что у него уже «было», на задворках памяти не находится. Малия уже успела стянуть с него футболку, штаны и теперь ерзает на члене, который болезненно ноет и болезненно натягивает трусы. Стилински думает о том, какая она, должно быть, узкая и горячая, и от одних мыслей становится тошно, потому что сколько еще будет длиться эта пытка — не ясно.       Член скользит мягко, окунаясь в приятный жар, заполняя влажную тесноту. Тейт часто дышит, опираясь о его плечи руками, касаясь своим лбом его. Мысли о том, что он в ней, как его член двигается внутри ее вагины, как ее клитор задевает его жесткую поросль на лобке, заставляют Стайлза смириться с мыслями, что он свихнулся. Он кусает свои губы, силясь не кончить прямо сейчас, когда замечает, как бисеринки пота выступают на ложбинке между ее покачивающихся в такт толчков грудей. И почти заканчивает в нее, когда чувствует, как Тейт тянется куда-то вверх и вбок, убирая ладони с его плеч, лишая необходимого контакта. Стилински распахивает глаза и скорее зажмуривается, потому что за Малией у края кровати стоит Скотт, улыбающийся и гладящий Тейт по влажным у корням волосам. Стайлз практически ощущает, как кулак МакКолла съезжает по его скуле, член мгновенно выскальзывает из такой жаркой Тейт, принося разочарование и тупую пульсирующую боль. Но удара не следует. Только его член мягко обхватывают мозолистые пальцы, заставляя Стайлза осторожно приоткрыть глаза. Скотт надрачивает его член одной рукой, а другой играет с клитором их общей подруги, пока Малия мокро целует Стилински в шею. От подобной ситуации пенис становится колом, но стыд заполоняет Стайлза до самых ушей, проходясь пунцовыми пятнами по скулам.       — Все хорошо, Стайлз? — мурлычет его нимфа, засасывая и прихватывая кожу шеи зубами. И, черт подери, нихрена это не нормально! Это аморально, стыдно и совершенно мерзко! Но вместе с тем прекрасно, потрясающе и восхитительно.       Скотт направляет член Стилински вновь в Малию, и тот входит резко и сразу на всю длину. Происходящее настолько дико, что Стайлзу отвратительно и охренительно одновременно. Лучший друг, который вставляет твой пенис в самую прекрасную девушку, что может быть лучше? Кажется, до Стайлза начинает доходить их это гребанное «родство», слова о «стае» и «семье». Делить то, что вы оба бесконечно любите — да, о такой дружбе можно только мечтать.       Внезапно, Малия отрывается от его шеи, и откидывается спиной на грудь Скотта, что стоит у края кровати, позади нее. Тот смыкает свои пальцы на ее горле, сжимая, наверняка, оставляя синяки. Его руки на тонкой шее Тейт и впрямь выглядят устращающе: на мгновение Стайлз думает, что друг сейчас задушит девушку. Но МакКолл внезапно наклоняется к лицу девчонки, целует ее грубо и развязно, и Стайлз видит, как трутся их языки и губы, пока его собственный член то скрывается, то выскальзывает из девушки. Малия изгибается как-то по-особенному, нервно выдыхая в губы Скотта, меняя положение и угол наклона своего тела, и член Стилински, видимо, касается определенной точки, потому что стоны их подруги становятся на порядок громче. Он ловит бусинку ее круглого соска и сжимает между пальцами, скручивая, вторя Скотту, что проделывает тот же трюк с другой грудью. Малия накрывает своими ладонями их пальцы, прикрывает глаза и глубоко дышит сквозь сжатые зубы. Внезапно, она почти падает на Стайлза. Парень растеряно заглядывет в глаза молчаливому Скотту, но друг предлагает «махнуться» местами. Стилински неуверенно кивает.       МакКолл, полуложится спиной на подушки кровати, предварительно раздевшись до конца, и легко перекладывает Тейт на себя: хрупкой спиной с точеными лопатками к собственной крепкой груди. Скотт мокро целует лежащую на нем Малию за ухом, оставляя дорожки слюны, и предлагает Стайлзу присоединиться, пока девушка ерзает на его члене. Стилински не совсем понимает «как?», но встает у края кровати и, нависая над друзьями, поглаживает живот Малии, а после перемещает руки на ее клитор. Держаться довольно сложно, и в скором времени его член оказывается внутри нее. Тейт восхитительна, как и прежде. Даже еще лучше: то, что с ней выделывает Скотт смахивает на третьесортное порно, но возбуждает нереально. Он удерживает ее лицо своими пальцами, целует то скулу, то уголок губ, заставляет засасывать и лизать его язык. Малия всхлипывает, послушно исполняет немые требования друга, изредка постанывая в его губы, когда член Стайлза входит слишком глубоко. Стилински замечает, как Скотт аккуратно массирует пальцами анус девушки не сразу: слишком занят грудью и сосками Тейт, сжимая и разжимая их, тычась губами в заветные бусины. Он даже пропускает момент, когда друг проходится ладонью со значительной порцией смазки по промежности Малии, уделяя особое место заветной дырочке. Девушка продолжает поглаживать клитор и, вроде как, совсем не против манипуляций Скотта, напротив: когда тот осторожно проникает пальцем в ее попку, Тейт судорожно вздыхает и, Стайлзу кажется, что шепчет: «Да, да.»       А когда МакКолл вставляет свой член ей в туго сжатый, но уже разработанный сфинктер, задевая пенис Стайлза через тонкую стенку эпителия, Стилински хватает буквально на пару фрикций. Оргазм настолько сильный, что он не успевает вытащить член из Малии, изливается прямо в нее и отключается, прижавшись лбом к ее плечу и навалившись на подругу.       Стайлз приходит в себя через пару минут, оглядывает ребят, удостовериваясь, что это было по-настоящему, что все это не сон. Он уже лежит на боку, Тейт прижимается к его груди, поглаживая ладонями, задевая сосками в такт толчкам сзади. МакКолл кусает ее шею, рывками притягивает ее попку ближе одной рукой, когда входит своим членом в ее анус и, видя, что друг очнулся, усмехается:       — Ну что, вспомнил? Мы — стая.