Статуэтка

      Ннойтора похож на уродливую фарфоровую статуэтку.       Гриммджо скрежещет зубами, злясь на себя, но не перестаёт наблюдать в щёлку.       Ннойтора точит свой занпакто. В этом нет необходимости — клинок остёр, пока душа жаждет битвы, но Ннойторе так скучно.       Гриммджо ощущает его скуку и вновь тихо скрипит зубами, взрыкивая: предложи он себя в противники, Ннойтора лишь расхохочется в голос презрительно и обидно, сравнивая их номера. И Гриммджо просто смотрит, как бегают по лезвию Санта Терезы белые пальцы — занпакто ведь Квинта правит не камнем — собственным иерро.       Наконец Ннойторе надоедает и это занятие.       — Подойди! — командует он, и Гриммджо отшатывается от трещины в стене, против воли заливаясь горячим румянцем. Сердце стучит как бешеное, отдавая в виски.       К Ннойторе неслышно и покорно приближается его фрасьон. Тесла Линдокруз не может совладать с собственным телом и вздрагивает-вздрагивает-в з д р а г и в а е т от холодных прикосновений господина. Ему страшно на уровне инстинктов, как ящерица боится змеи, но Тесла не может ослушаться: стоит один раз поддаться страху, позволить ему хоть на миг отразиться в зрачке, и Ннойтора убьёт его без колебаний.       Ннойторе не нужны трусы среди его подчинённых.       Как и Гриммджо, на самом-то деле. Он усмехается, подумав об уничтоженных Ильфорте, Ди-Рое, Шаолоне… Эти трусами точно не были.       Тесла тем временем загоняет свой страх поглубже, чтобы ни капли не прорвалось наружу. Отогнав ужас мухи в паутине, он даже начинает получать болезненное удовольствие от жёстких неласковых рук. С его губ срываются прерывистые вздохи, едва окрашенные голосом, а лицо Ннойторы застывает грубо отлитой ухмыляющейся маской.       Фарфоровая статуэтка не должна так гнуться, Гриммджо иррационально ожидает появления трещин на белой ннойторовской коже. Но кожа не трескается. Ннойтора сгибается почти пополам и проводит узким языком с татуировкой влажную полосу по щеке Теслы. Гриммджо почему-то кажется, что от острых зубов Ннойторы должно пахнуть кровью, ужасом и смертью всех поглощённых им Пустых, несмотря на прошедшее время.       О том, что и от него самого должно пахнуть так же, Гриммджо как-то не задумывается.       Ннойтора впивается в шею Теслы (и как только рот раскрывается?), оставляет фиолетовый след своих зубов. Тесла задыхается и запрокидывает голову, подставляясь сильнее. Он ничем себя не выдаёт, всё так же спокоен, даже умиротворён, но Гриммджо наблюдает достаточно долго, чтобы чужой страх отдавался Сэксте звоном в ушах.       Ннойтора всегда держит фрасьона лицом к себе, но никогда его не целует. Тесла хорошо скрывает своё разочарование и свою боль. Его, как и Гриммджо, разрывают противоречия. Вот только Гриммджо прятать всё это не умеет, поэтому уходит.       В который раз.

***

      Гриммджо со стоном поднимается на ноги. Он пролежал в песке суток трое, а может, и поболе. Небо Лас Ночеса всё такое же голубое, ему всё равно, сколько мертвецов валяется под ним и сколько живых вычёсывает колючие крупинки из отросших голубых волос.       Гриммджо, вздохнув коротко, выпрямляется и осматривается. Неподалёку лежит Тесла, закрывший навсегда свой единственный глаз, разрубленный напополам мечом какого-то шинигами, и медленно, как и все арранкары, распадается на рейацу.       Чуть ближе… Гриммджо не может сдержать удивлённо-матерного восклицания, а потом заходится хриплым хохотом, переходящим в захлёбывающийся кашель, глядя на следующего распростёртого на земле арранкара.       Ннойтора похож на разбитую фарфоровую статуэтку.