Двуличная малышка

Я видел её очень много раз. На станции, В кафе, в котором я люблю обедать, в парке, где я часто люблю гулять, в магазине, возле школы… Да, она ещё школьница. Но она не такая, как другие. Я вижу её насквозь. Сколько бы раз мы не пересекались, именно я видел её всю. Не ту улыбающуюся девчонку, которая любит шутить с подружками и обсуждать выход новой косметики или песни их любимой группы. Потому что я знаю её больше, чем кто-либо другой. И пусть мы не разговаривали более нескольких секунд за встречу, я знаю её лучше кого бы то ни было. Я помню её улыбки. Все их. Им верили. Верили тому, что эти улыбки настоящие. Что слова ободрения идут от всей души. Что её любовь и дружба никогда не предадут. Но это всё ложь. Даже те её отношения, которые «не заходят дальше поцелуев», те её стримы, которые я смотрю всегда от начала до конца, те её слова, которые она никогда не скажет мне. Потому что она знает, что я на них отвечу. Потому что она ещё помнит наши разговоры. — Тебе очень идёт зелёный цвет волос. Такой красивый… — с улыбкой сказала она мне, ласково глядя в глаза. Я сидел в парке и читал книгу. Было лень идти домой, поэтому я засиделся до вечера. Она тогда прогуливалась со своей собакой. — Не ври. Ты ненавидишь зелёный. — ответил я ей тогда. И её выражение лица сразу же изменилось. Безэмоциональное, наглое, наводящее ужас на тех, кто её никогда таковой не видел. Потому что это было выражение презрения ко всему миру. — Я ненавижу, что ты видишь меня насквозь. Тогда она впервые узнала, что я понимаю её без слов. Что я читаю её мысли. Что я вижу её насквозь. И тогда же она предпочла сторониться меня. Но и это у неё не получилось. Она всё сильнее привязывалась ко мне, всё чаще сидела за самым дальним столиком, где-то возле стены — моё любимое место, — всё чаще предпринимала попытки смеяться со мной по-настоящему. И у неё это не выходило. Эти улыбки, этот смех — они всегда были фальшивыми. И она к этому привыкла. Но не я. Я хотел видеть её настоящую, искреннюю. Ту, от взгляда которой пробирает дрожь, а сердце стучит как сумасшедшее. Верьте-нет, но я безумно любил её такой. И единственное, во что я верил… Я верил, что она никогда не покажет своё истинное лицо другим людям. Потому что это было моё. Что-то, чего не должен был видеть никто другой. Моё сокровище, за которое я порву глотку любому. За неё. За неё такую. Месяцем позже она рассталась с очередным ухажёром. И показала ему свою скрытую от посторонних глаз сторону. Окатила лимонадом из стакана своего уже бывшего парня, с презрением на него посмотрела и послала на хер. Разговор зашёл о её личной жизни. Он хотел поменять её, хотел подстроить под себя, чего совершенно не скрывал. И я это видел. По чистой случайности или же она сама так захотела, мы сидели за противоположными столиками в одном кафе. Парень обозвал её сучкой и стервой, а после скрылся из заведения. — Не хочешь сказать, насколько я отвратительна? — повернувшись ко мне, спросила она. Глаза цвета шоколада так и намекали на то, что она ждёт от меня согласия. Я усмехнулся. — Ты ведь с самого начала задумала именно это. Он был полным придурком. Ответ её не удивил. Она лишь фыркнула и отвернулась обратно к своему столику, доедая мороженое. В который раз её попытка показать себя с худшей стороны обратилась прахом. Сколько бы раз она ни пыталась, мне было всё равно. Кулаки сжимались лишь от того факта, что такой её видел теперь не только я. Это выводило из себя. Моё сокровище стало видимым, двери к нему больше не были заперты, а то лицо, которое было скрыто за ними, старалось вырваться наружу только из-за того, что я единственный, кто не отверг её такую. — Ты до ужаса скучный. Так получилось, что и живём мы в одном направлении. Случайность ли это, сложно сказать. Наши дома были напротив друг друга, их разъединяла лишь дорога. Я не верил в судьбу до того момента, как повстречал её. — Знаю. Не это ли заставляет тебя пытаться вызвать во мне отвращение и злость? — я с улыбкой прокомментировал её фразу, убирая руки в карманы курточки — на улице постепенно холодало. В ответ на мои слова она тихо шмыгнула носом и фыркнула в сторону. Я сказал правду. Я никогда не ошибался на её счёт. — В любом случае. Через месяц я улетаю в Берлин на учёбу. Буду жить там. В груди больно закололо, словно кто-то вонзил нож в сердце и оставил меня как какую-то дворнягу подыхать в тёмном переулке. Я без единой эмоции на лице пожал плечами и молча свернул в сторону своего дома. Слова застряли в горле. Ещё никогда я не чувствовал себя настолько потерянным. И это заставило меня задуматься: кто мы друг другу? Знакомые? Друзья? Или же совершенно незнакомые люди? С того вечера я не видел её неделю. Постоянно осматривал остановки, кафе и проходил мимо школы. Но её кукольно-наигранного лица не было видно нигде. Я искал её словно сумасшедший. Пытался вычислить по номеру телефона, опрашивал знакомых, но она будто сквозь землю провалилась. И это впервые заставило меня ощутить ярое чувство тревоги и злости. Она сказала, что уедет через месяц, но я не могу найти её уже неделю. Она не оставила ни записки, ни контактов — её номер был отключён. Даже не предупредила своё окружение. И стримов с того момента больше не было. С каждым новым днём я начинал злиться всё сильнее. Словно безумец я перевернул свою квартиру верх дном из-за ярости, искал её где только мог, и под конец месяца, когда она должна была улетать, я увидел её около своего дома. Она улыбалась как и прежде, только сейчас в примеси фальши была настоящая игривость вперемешку с нежностью. — Искал? Я сорвался с места и подбежал к ней, крепко сжимая в своих объятиях. Она на них не ответила, лишь тихо начала смеяться. В этот раз она меня провела. — Я победила тебя. Ты злился, да? Чувствовал отвращение от моей лжи? Может, мн… Но я не дал ей договорить, впился в женские губы со всей грубой страстью, которую только мог почувствовать в тот момент. Руки сжали её талию до синяков, до тупой боли, из-за которой она тихо мыкнула в мои губы, пытаясь оттолкнуть. Но в этот раз мучить её буду я, чтобы эта маленькая девчонка знала, что меня обманывать нельзя. Я не закрыл глаза, смотрел как она жмурится, краснеет и пытается стиснуть губы вместе. Но из-за моих болезненных прикосновений вздохи, казалось, сами собой вырвались из груди, заставляя нежные пухленькие уста девушки открываться всё чаще. — Гэндзи! — вскрикнул она, мгновенно отстранившись, когда я всего на секунду прервал поцелуй. На нижней губе красовался след от её укуса. — Какого хера ты творишь?! — Какого хера творишь ты? — спокойно передразнил её я, всё так же держа за талию и не давая вырваться на свободу. Её взгляд стал более трезвым. Она опустила голову и вжалась кулаками в мою грудь. Брови сошлись вместе, дыхание участилось. И сейчас я даже понятия не имел о чём она думает. Ослабив хватку, я коснулся одной ладонью её щеки и слегка нагнулся. Её глаза были закрыты, выражение лица — застенчиво-раздражённое — не давало понять, нравилось ли ей то, что я делал, или же это было ей отвратительно. И как на зло она молчала, не проронила больше ни слова. Лишь через пару минут стояния на улице она вновь заговорила. — Бесишь. Почему ты не такой как все? Почему меня постоянно влечёт к тебе, как умалишённую, если ты наоборот должен раздражать меня? Бессмысленные вопросы сыпались на меня тяжёлым градом, заставляя кулаки сжиматься всё сильнее и сильнее. Она дура или только притворяется? Я заставил её вновь замолчать лёгким толчком в плечо. Она с удивлением отшатнулась назад и коснулась спиной бетонной поверхности. Здание загораживало все пути отступления. Моя рука, резко ударившая стену рядом с головой девушки, добавила ей повода поволноваться. Бежать некуда. Не этого ли она подсознательно добивалась с самого начала? — Раздражаешь. Почему я должен постоянно бегать за тобой, как щеночек, не давая никому увидеть в тебе эту грубость? Почему каждый раз твоя улыбка возбуждает меня? Почему, блять, я должен смотреть на то, как ты ходишь в обнимку с другими парнями? Хочешь знать ответ? — с рыком прошептал я, наклоняясь к ней и не давая отвернуться, и придержал личико за подбородок. Я намеревался закончить этот спектакль как можно раньше. Ведь чем быстрее она раскроет ложь о своём переезде, тем лучше я буду себя ощущать. Теперь выиграю я. — Каждый чёртов день я избивал тех подонков, которые хоть раз притронулись к тебе. Постоянно смотрел на твои губы, в надежде прикоснуться к ним, желал сжать твою задницу и груди, слышать твои стоны, трахать, пока ты не сможешь стоять на ногах, и видеть твоё настоящее «Я» каждый день. Чтобы ты открывалась лишь мне. Во взгляде, таком манящем, прочиталось удивление. Конечно, как же ещё я мог поступить, если не убить в каждом представителе своего пола желание даже мельком взглянуть на ту, которая должна принадлежать мне? Кажется, это её сильно взволновало, потому что как только я отстранил свою руку от её лица, ноги уже не держали девушку так крепко, как раньше. Ещё немного, и эта куколка могла бы упасть, разбившись вдребезги. И давая этим самым понять, что она тоже неровно дышит ко мне. И вновь она для меня как открытая книга. — А ничего, что мы на улице стоим, придурок? — сорвался с её губ неуверенный вопрос. Дрожит всем телом, а тихий голос только подтверждает это. Эта девушка вызывала во мне слишком сильное желание, которое дурманило разум и не давало остудить голову хотя бы как-нибудь, отвлечься от тех мечт, что я мог бы воплотить прямо в том доме, который сейчас не давал малышке и шанса на побег. — Не тебе ли больше всего должно быть плевать на это, Ханна? — слегка хрипло произнёс я в ответ, как только увидел, как шатенка кусает свои губы… в предвкушении ли? Как бы хотелось, чтобы это было так. — Мы можем поговорить и внутри, если ты чего-то стесняешься. Шах и мат. Женское личико заливается еле видимой краской, бровки слегка приподнимаются и смещаются к переносице, зрачки расширяются… Я вижу каждое движение её тела, пытаюсь скрыть то, как дыхание немного сбивается, лишь бы наблюдать за ней вечно. И она это замечает. Хочет сбежать из моего плена, но я хватаю её за руку. Пытается вырваться, но всё без толку. Малышка лишь усугубляет положение. Не сдержавшись, я потянул ту на себя и резко запрокинул на своё плечо, тут же готовясь к её громким крикам и тщетным попыткам встать на землю. Но ничего не происходит. Я лишь громко вздыхаю, пытаясь отдышаться, и вхожу в свой дом, даже не удосужившись сказать и слова. Молчит и она. Мои руки мягко подхватывают девушку удобнее, а после опрокидывают на стол, стоящий в гостиной — ближайшая мебель. Ни звука из уст. Всем телом я навис над шатенкой и с ожиданием взглянул на неё. Она же взглянула в ответ, и тут я увидел, как начали блестеть её глаза. Словно так и прося продолжить на том моменте, где мы остановились. — Я в предвкушении. И всё, бум. Все мысли испарились как по щелчку. Такого взрыва эмоций внутри себя я не ожидал. Ханна лишь подлила масла в огонь. — Клянусь Богом… Я, блять, пытался держать себя в руках. — шепнул я с полуулыбкой и вжал кореянку в стол своей грубой хваткой. Из её уст тут же вырвался продолжительный вздох, который прекратился так же резко, как и начался. Ладонь с силой сжала ягодицы девушки, от чего я наконец услышал её первый стон. И всё же я не был её первым. Да и, в принципе, не ожидал другого от этой девчонки. Она была слишком желанной для многих, да и сама для себя давно открыла этот «взрослый» мир, к которому стремилось всё её естество. Хотя я точно был первым, кто заставлял её кричать от наслаждения и впиваться ногтями в тело с такой силой, что теперь татуировки будут окрашены в новые, пусть и недолгие, но шрамы. Она была дикой, как диким был и я. И было видно, что за всю свою жизнь она ещё ни с кем не занималась сексом так страстно. И больше я не позволю хоть кому-либо сделать это после меня. Я буквально заставил её с дрожью повторять лишь своё имя, думать лишь обо мне, смотреть лишь на меня. После такого она точно не взглянет на других. Ей попросту будет это неинтересно. Выйдя из душа, я тихо приоткрыл дверь своей спальни, где на кровати лежала она. Та, которую я постоянно представлял у себя в голове, пытаясь справиться с желанием не прийти к ней и не оттрахать её прямо в родительском доме при них же. Успокаивал лишь тот факт, что уже тогда я знал, как я закончу этот спектакль с нашими странными отношениями. Поправив полотенце на бёдрах, я хлопнул дверью и тем самым привлёк к себе внимание. Глаза цвета молочного шоколада сверкнули, девушка приподнялась и поправила своё полотенце, что хотело сползти с её груди. Я уже видел её оголённое тело, но сейчас воображение разыгралось ещё больше, и Ханна заметила это. Понятно это было по её звериной ухмылке. Ненасытная. — Хочешь повторить? — спросил я, чувствуя, как медленно пересыхает во рту, как сильно хочется почувствовать чужие губы на себе и войти в жаркое лоно, ощутить её дыхание на своей шее, поиграться с позами… Но я понимал, что сейчас она уже была не в состоянии сделать это. По её слегка дрожащим рукам и ногам было заметно, что я немного перестарался, сбился со счёту, сколько раз заставил её кончить за эти несколько часов. Девушка мурлыкнула и, встав на четвереньки на кровати, выгнула спину, словно настоящая кошка. На это я лишь хмыкнул со слегка раздражённой улыбкой, после покопался в шкафу и кинул на шатенку свою футболку, от чего та удивилась и не успела словить атрибут одежды. Моргнув пару раз, она недовольно нахмурилась, чувствуя, как атмосфера постепенно сходит на нет, и взглянула на меня. Я же подошёл и сел рядом, ласково проводя ладонью по внутренней стороне бедра. Она сразу же поддалась навстречу, выедая меня своими глазами. Я опрокинул её на постель и едва коснулся губами её уст. — Сегодня переночуешь у меня. И встаю, словно ничего не было. Понимание того, что завтра будний день и перенапрягать девушку нельзя, останавливало от тех мыслей, которые витали в разуме. Если она не сможет завтра нормально ходить — плохо придётся мне. Но, похоже, Ханна так не считала. — Даже чуть-чуть? Совсем немного? — Ты как вообще себе это представляешь? — приподняв бровь и насмешливо посмотрев на кареглазую, спросил я, надевая бельё, штаны и футболку, чтобы в конец прекратить даже думать об этом. — Я могу доставить удовольствие тебе… — шёпотом произнесла девушка, будоража мою кровь. Я знал, что она имеет в виду и чего добивается, поэтому лишь примкнул к её губам уже более нежно, нежели в прошлые разы, и почти тут же отстранился. — Думай о том, как будешь завтра от родителей пиздюли получать. — напоследок сказал я и ринулся на кухню, лишь бы эта маленькая проворная девчонка не заставила меня почувствовать стояк ещё раз. Я знаю, что в наших отношениях ещё не раз промелькнёт глупая и ненужная ревность, будет много ссор, которые мы будем заглаживать тем же сексом. Знаю, что до того момента, как она станет старше и опытнее, всё может кардинально поменяться, но это не меняет того факта, что сейчас, именно в эту секунду она в моих руках, желанная и желающая, явно горящая идеей ещё не раз навестить меня не только вечером, но и днём, на выходных, а после окончания учёбы, возможно, и перебраться сюда, в этот дом, быть ещё ближе… Да, я чёртов собственник, который теперь никому не позволит не то, что тронуть пальцем, но и взглянуть не так на свою малышку. Я ревнивец, как и она, и это объединяет наше стремление овладеть друг другом полностью, поэтому я уверен, что ещё не раз смогу увидеть её привлекательное личико рядом. Теперь-то она точно никак не сбежит от меня.