Затяни петлю

Очнулась Харуно, уставившись пустым взглядом в знакомый потолок. Никаких вопросов и сомнений: это ее комната. Сакура тут же вскочила с постели. Впервые она почувствовала холодящее напряжение под лопатками, находясь в своей же комнате, дома. Он знает, где она живет. Почему-то она даже не удивилась: Учиха Итачи же. Сейчас ее волновало другое: почему она все еще жива. Единственный логичный ответ, который мог сейчас прийти ей в голову — она ему нужна. Он хочет ей как-нибудь воспользоваться. Сакура должна его опередить, она больше не позволит себе облажаться. Харуно подошла к небольшому шкафу и взяла полотенце. Для начала нужно пойти освежить голову, смыть тяжелые мысли. А затем снова себя озадачить — снова полезть на рожон. Она ведь тоже знала, где мог жить Итачи Учиха.

***

— Вы меня удивляете, Сакура-сан. Я и сам собирался навестить вас сегодня ночью. Сакура поморщилась: то ли от невольной дрожи, прошедшейся по спине, то ли от того, что у одного нукенина, оказывается, были планы посетить ее дом ближе к ночи. Сумеречная прохлада неприятно обдала девичье лицо. Уже знакомый силуэт Учиха казался расплывчатым, каким-то ирреальным в вечерней темноте. Харуно замерла на пороге первого же заброшенного дома и только спустя мгновения решилась пройти внутрь. Она даже не почувствовала Его чакры. Неудивительно, что местные шиноби его еще не обнаружили. Раньше Сакура никогда не бывала в поместье Учиха, хоть и очень хотелось. Даже когда она в детстве бегала хвостом за Саске, наивно думая, что он ее совсем не замечал, Сакура не позволяла себе заходить в этот квартал. Мама строго-настрого запрещала, порой пугая, что маленькие непослушные любопытные девочки, забредшие в проклятый квартал, оставались там навсегда. Сегодня Сакура могла на себе убедиться, что мамины пугалки были не столь далеки от правды. Итачи Учиха смотрел на нее выжидающе, пропуская внутрь пустого дома. Сакура опасливо осмотрелась: даже спустя столько времени никто не вынес отсюда оставшуюся мебель. Видимо, люди и правда считали этот квартал проклятым. И не зря. Итачи остался стоять на месте у закрытой двери, почти на пороге. Сакура машинально сжала руки в кулаки. Нет, ей совсем не страшно. Нет, это не ловушка. И все же въедливый мрак и почти неслышное дыхание нукенина за спиной сковывали нутро. — Я хочу предложить сделку, — Харуно выпалила это прежде, чем успела отвести взгляд от опасных черных глаз. Нужно было быть осторожной. Следить не только за словами, но и за невольными взглядами. — Интересно, — Итачи не переменился в лице, даже не пытаясь скрыть фальшь в собственном голосе. Казалось, он был поглощен совсем иными мыслями. Застрял в своем же страшном гендзюцу — Сакура пришла немного не вовремя. Взгляд Итачи скользнул по серым мертвым стенам. Он уже не первый раз засматривался на свой дом, который не хотел узнавать — еще в первый день он пришел сюда, куда же еще ему было податься. — Я слушаю. Помогите мне, Сакура-сан. Сакура в удивлении вздернула бровь. Вот так просто? Он просит ее о помощи? Просит, чтобы она сама обозначила условия их «сделки»? Сакура не верила своей удаче. — В Резиденции есть личный архив Каге. Я учусь у Цунаде-сама ирьенин-дзюцу, и иногда мне допускают туда — за свитками… Я могу поискать там то, что ты ищешь. Но перед этим я хочу поговорить. У меня нет никаких гарантий, что ты сдержишь свое слово, если я найду то, что тебе нужно. — Вы правы. Вам остается только довериться. Как и мне вам. Что вы хотите от меня, Сакура-сан? Сакура поджала губы. Итачи подозрительно сговорчив. Либо он действительно загнан в угол, либо она опять ведется на какие-то его уловки. — Я хочу, чтобы ты в своем прошлом сделал все, чтобы Саске не пытался искать тебя. Я не хочу, чтобы он думал только о мести и о том, как убить тебя. Я хочу… чтобы Саске вернулся. То есть, я не хочу, чтобы он вообще бросал нас из-за тебя. Итачи перевел нечитаемый взгляд на Сакуру. Та опрометчиво не отвела глаза. Секундное ожидание чего-то неизвестного стянулось в груди тугим узлом. Сакура будто ждала приговора — не только себе.  — Это невозможно, Сакура-сан, — его голос звучал ровно, едва ли не тягуче. В черных глазах плескалась пустота. — Я не могу решать за Саске: как ему жить и что ему чувствовать. Сакуре показалось, что она ослышалась. Этот Итачи из прошлого, он, кажется, еще не знал, что Саске всегда был помешан на нем: жил мыслями о нем, жил местью. И эту черноту даже Наруто не смог выжечь, хоть и обещал… — Неправда!.. Я знаю, что мы не можем менять прошлое, я не могу просить тебя не делать то, что ты сделал много лет назад, ну, в смысле, еще не сделал, но… — Я понимаю, Сакура-сан. Но я не могу вам ничего обещать. У каждого из нас свой путь и свой долг шиноби. — …мы можем изменить настоящее, — голос Сакуры совсем затих. Итачи будто ее не слышал. — Вы так беспокоитесь о нем, — то ли с сожалением, то ли с легким удивлением заметил Учиха. — Думаю, вы и сами сможете вернуть Саске. Когда он убьет меня. Сакура похлопала глазами. Нет, этого не может быть. — Что ты несешь? Ты не можешь знать… Губы Итачи растянулись в слабой печальной усмешке — слишком уж необъяснимо забавно выглядело вытянутое серое лицо Сакуры-сан при их не самом забавном разговоре. Действительно, как он мог знать свое будущее, если сам пришел из прошлого? Если бы только Сакура-сан знала… Но Итачи не собирался сейчас откровенничать — делу это все равно не поможет. — Я знаю, что я должен умереть от рук младшего брата. Это вопрос времени. Над которым мы оба с вами не властны. Лучше примите его судьбу, Сакура-сан. И помогите мне вернуться назад. Если я не завершу миссию, Саске может не дожить до сегодняшнего дня. В груди Сакуры разлилось знакомое противное липкое чувство. Недоверие. — Ты лжешь, — холодно процедила Харуно, даже не поняв, откуда взялась сталь в ее голосе. — Нет. Это вы не хотите мне верить. Потому что боитесь признать, что я могу говорить правду. Сакура нервно сморгнула. — Так ты не оставишь Саске? — в голосе послышалось короткое неподдельное отчаяние. Глупая Сакура. Зачем задавать вопрос, когда ты уже заранее знаешь ответ? Потому что знаешь, с кем имеешь дело. Итачи Учиха никогда не откажется от брата. Он будет мучить его одним своим существованием. Сакура должна была принять это. Учиха же принял. Причем, и Саске, и Итачи. — Вы не вправе менять судьбу, Сакура-сан, — Итачи будто намеренно добивал, видя в зеленых глазах тревожное сомнение. Харуно сжала кулаки. И правда, добил. Попал, куда нужно. — А, значит, это только ты вправе вершить суд над чужими судьбами, да? Ты вырезал весь свой клан, убил столько невинных, искалечил жизнь брату — ради чего? Судьба так велела? Ненавижу. Итачи только усмехнулся. Странное смешанное чувство — его обвиняли в таких страшных тяжелых грехах, а он ведь еще даже не успел упасть в эти кровавые ужасы. Но страннее было то, что Учиха ничего не чувствовал, слушая надрывные обвинения. Ему было все равно. Он не имел право колебаться, он уже сделал выбор. В его времени до кровавой точки невозврата оставалось всего пару дней. А Сакура между тем забывалась. Как всегда торопилась. Ей не дано понять ни его целей, ни его самого. Итачи сейчас все еще тринадцать, его руки все еще чисты и не замараны кровью близких, и все же он давно уже чувствовал себя пустым, мертвым. Задушенным кровавыми руками тех, кому он совсем скоро сам вынесет приговор. Невыносимее этого ледяного ощущения смерти на душе только ожидание. Ожидание исполнения приговора. Итачи все еще тринадцать, а он уже смотрел на мир мертвыми глазами. Сакура этого все не замечала, не понимала. Что же тогда она могла требовать от своего пациента, если сама не пыталась разглядеть очевидного? Саске обречен, его путь шиноби не изменится, какие бы условия Сакура ни ставила своему гостю из прошлого. Потому что Итачи хоть и гений, хоть и возьмет на себя убийства невинных, все же он не всесилен. У него комплекс бога в самом зачатке, но он не Господь. Им обоим не стоит обманываться. — Ненависть ослепляет, не правда ли? Если так хотите помочь моему брату, не дайте ему ослепнуть. — Что? Сакура нахмурилась. Говорил загадками аки гадалка на рынке он, хотя его будущее знала как раз она. Видимо, все равно Итачи был впереди нее. Будто читал ее мысли, видел насквозь без шарингана. — Саске выполнит свою миссию и вернется к вам. Вы и без меня сможете ему помочь, я в вас верю. Сакуре было плевать, верил он в нее или нет. Она не верила ему — это главное. — Сакура-сан, вы сейчас поддаетесь эмоциям. Подумайте сами: если бы я желал смерти Саске, он бы давно оставался жить только в ваших воспоминаниях. Устранить его — не проблема. — Тогда зачем тебе все это? — пустым тоном спросила Харуно. Только сейчас она начинала осознавать: Итачи тоже пытался до нее в чем-то достучаться. А она не слушала. Не изменяла себе, идиотка. — Ты не похож на психа. Из-за тебя погибнут люди, много людей. Почему ты пошел… пойдешь на это? Скажи, это будет стоить того? Сакура пристально посмотрела на Учиха. Она, как ни пыталась, не могла разглядеть в нем помешанного. Не могла разглядеть в глазах ту мертвую жестокость, с которой нужно было среди ночи убивать детей, стариков, женщин — своих близких. Сакуре на миг показалось, что она сама начала сходить с ума: путать реальность с собственным домыслами. — Для меня — да, — между тем едва слышно ответил Итачи. Лицо Харуно исказилось в кривой, почти безумной усмешке. Какой эгоист. Эгоист с комплексом Бога. — Если ты не оставишь Саске, я не помогу тебе с твоим свитком. Если решишь убить меня… — голос Сакуры дрогнул, но не от страха, а от напряжения, что сейчас растекалось по телу. — Если убьешь меня, мои друзья, мой учитель так просто это не оставят. Тебя найдут. И тогда тебе уже некому будет ставить свои ультиматумы. Сейчас они оба загнаны в угол. Но Сакура еще никогда не чувствовала такого опьяняющего прилива смелости. Харуно смотрела в глаза будущему нукенину и убийце не отрываясь. Пытаясь понять, почему он не может отказаться от Саске, почему ему обязательно нужно все разрушить: одни жизни унести в небытие, а другие оставить гнить в ненависти и сожалениях. Неужели у него так сильно желание распоряжаться чужими жизнями? Неужели ему нравилось превращать жизни близких в ад? Сакура не хотела отвечать на эти вопросы. И тем более — задавать. Глаза у Итачи все еще черные, но в них нет той гнилой черноты, которую Харуно уже доводилось видеть: на миссиях, при поимке отпетых ублюдков. В глазах Итачи читалась лишь мертвая усталость. Это пугало. — Неужели вы еще не поняли, Сакура-сан: вы не можете ставить мне условия. В ваших интересах, чтобы я покинул этот мир как можно скорее и сделал то, что должен. Мы не должны менять историю, это не в нашей власти. Я могу дать Саске только шанс выжить. С вашей помощью. Сакура сжала кулаки. Тупик — его не пробить даже с ее идеальным точечным контролем чакры. Итачи все отразит. Сакуре не хотелось сдаваться, но, видимо, выбора другого не было. Она не могла долго играть в бескомпромиссную — не в ее это интересах. Нужно было что-то решать. — Хорошо. Наверное… Значит, я должна разобраться с тобой и отправить тебя домой. То есть сюда, — поправилась Сакура, пройдясь пустым взглядом по выцветшим стенам. Если нельзя меня прошлое, она изменит будущее. Даже без его помощи. Сейчас важно вернуть этого проблемного нукенина назад, в его мир. Это все, что она может сделать. — Я рад, что мы поняли друг друга, — Итачи почтительно поклонился. Даже в этом, казалось, уважительном жесте Харуно видела только издевку. Ее не покидало чувство, будто она только что заключила сделку с самим дьяволом. Возможно, так оно и было. Плевать уже. — Так что насчет личного архива вашего Хокаге — Цунаде-сама?