Платформа

Темное серое небо толстой пеленой натянулось над городом. Мелкий снег, гонимый резким ветром, врезался в лица прохожих, каждый раз с новой силой кутавшихся в теплые шарфы. На платформе было много людей. Все они, словно маленькие ничтожные муравьишки, беспрерывно изменяли свое местоположение, то возвращаясь за забытой сумкой, то пробегая вперёд к вагону, где уже открылась посадка на поезд. Эмми стояла в своем тоненьком осеннем пальто, ежась от каждого дуновения холодного ветра. Она молча изучала Вейна, взглядом хватаясь за каждый миллиметр его тела, безумно жадно впитывая его запах. Он, спрятав лицо своей огромной ладонью, тяжело дышал. Когда раздался первый гудок, возвещающий о скором отъезде, Вейн открыл лицо, которое в этот момент было мертвенно спокойно и холодно. Эмми вздрагивала от тихих рыданий, а может, в этом виноват холодный ветер. Нет сомнений, что если бы кто-то стал случайным свидетелем этой немой сцены, точно бы решил, что мужчина равнодушно отвергает любящую его девушку, даже не пытаясь унять ее беззвучного рыдания, а она, в свою очередь, - неуважающая саму себя, не обладающая и малой долей гордости женщина, которую, наверное, просто не за что любить, разве что за поистине красивое, словно кукольно-фарфоровое личико, с огромными голубыми глазами, тоненьким носиком, алыми, шелковыми губами, сейчас влажными от бесконечного потока слёз. Но на то они и посторонние люди - никто и никогда не поймет любви жертвенной, любви истинной. Чужой любви. "Уважаемые пассажиры..." - противный электронный голос словно бы вырвал Вейна из омута тяжелых мыслей, не позволявших ни единому мускулу его лица дрогнуть. В этот момент его глаза, серые, как само небо в сегодняшний день, наконец обратились к Эмми, блуждая по такому до боли родному лицу, усыпанному слезами, мутной пеленой застилающими весь окружающий мир. Эмми подняла свою тоненькую белую ручку, проведя красивыми длинными пальцами по щеке Вейна, небритой и очень колючей. Он прикрыл глаза, ресницы бешено дрожали. Эмми всхлипнула. Ее маленький носик зашмыгал, аккуратный, немного острый подбородок задрожал - она пыталась не плакать. Тогда Вейн со всей силы впился в такие нужные, такие бесконечно желанные губы, солёные от нескончаемого потока слёз. Она нежно отвечала на этот горький поцелуй, чувствуя как ее сердце разрывается от ударов об острые ребра, как лёгкие отказываются вмещать будто ядовитый сейчас кислород. Холодные пальцы Вейна держались за хрупкую осиную талию, не давая Эмми потерять сознание, упасть здесь, сейчас... Она из последних сил втягивала воздух, выдыхая Вейну в поцелуй. Его лицо тоже заблестело, утопая в хрусталиках прощальных слёз. Эмми отстранилась, взглянув на заплаканное лицо родного мужчины. "Почему..."- одними губами прошептала она. "Мы знаем. Оба знаем..." И вот он отворачивается, запуская руки в карманы полностью расстегнутого пальто, полы которого, повинуясь ветру, разлетаются в разные стороны. Вейн показал проводнице свой паспорт, билет. Женщина наигранно улыбнулась, сказав: "Пожалуйста, проходите." - и снова уставилась в свой телефон. Вейн облокотился на ручку, прикрепленную к двери вагона, боясь зайти. Эмми стояла позади: такая маленькая, такая беспомощно одинокая была она в этот момент. Ее губы дрожали, в истерике повторяя: "С Богом..С Богом..." Вейн бросил на неё последний взгляд и быстро,что было мочи, шмыгнул в вагон, пропадая в рядах уже занятых мест и купе. Раздался гудок. Может, прошел час, а может, и больше. Снег с новой силой атаковал и без того унылый город. Эмми так и стояла там, на платформе, в надежде, что все еще можно изменить, что именно сейчас, прямо по рельсам, прибежит ее Вейн, что он вернется. Но все было по-прежнему. Прохожие бегали вперед да назад, ругаясь и о чем-то оживленно споря, торопясь за забытой сумкой или к уже начавшейся посадке. "Уважаемые пассажиры..." - снова над платформой раздался этот голос, вытащив Эмми из заключившего ее в свои жестокие тиски горя. Она посмотрела на часы, расположенные высоко на башне, чтобы каждый с любой точки платформы мог увидеть время, и пошла к выходу. Снег ударял ее в лицо. Эмми шла, поправляя немного набок надетый берет, не замечаяя ничего из ее окружения - все слилось в одно большое серое пятно, подвижное и живое. Она вдыхала отрезвляюще холодный воздух в лёгкие, которые до краёв были наполнены его запахом, надеясь, что когда-нибудь все будет по-другому. Когда-нибудь в них не будет друг друга. Когда-нибудь в ней не будет его.