Любой

Свет, исходящий от экрана телефона, нещадно бил в глаза. Большинство из нас, конечно, знают о существовании ночного режима, позволяющего сохранить зрение от агрессивного воздействия голубого свечения, но напрочь забывают о нем, усердно выискивая в интернете нужную информацию. Проклятущий холод! Почему в Японии отсутствует центральное отопление? Склонившись в три погибели над многочисленными жировками, пестрившими числами и призывающими оплатить счета до конца месяца, пытаюсь высчитать общую сумму, которая уже завтра покинет мой кошелёк. Не спешите с выводами, я вовсе не изображаю из себя жертву, сгибающуюся под грузом непосильной ноши, но кое-какие люди, мирно спавшие в соседних комнатах, даже не помышляли о том, что их обязанность платить по счетам плавно перетекла ко мне. Экран смартфона погас, демонстрируя мое отражение — измученное угловатое лицо с пресловутыми самоклеящимися патчами под глазами, которые, согласно обещаниям производителя, за четверть часа отшлифуют глубокие мешки до состояния идеала. Пока я тщетно пыталась отследить чудо-эффект, дверь моей спальни внезапно открылась, заставляя меня подскочить на месте от неожиданности. На пороге комнаты стоит полусонная взлохмаченная японка. — Какого хера, Касуми? Пытаюсь унять дрожь в руках, вызванную внезапным появлением девушки. Касуми Лин — моя соседка по квартире, в которой я живу уже около года. Назвать ее девушкой можно уже с натяжкой, поскольку в свои двадцать пять Касуми выглядит несколько старше. Возможно, всему виной лёгкая полнота, вызванная полным отсутствием физической активности и абсолютным нежеланием исправлять ситуацию. Однако, стоит признать, что даже на фоне не совсем складной фигуры, моя соседка отличалась некой харизмой и обаянием в дополнение к симпатичной округлой мордашке и выразительным глазам, что заставляло окружающих тянуться к ней. Соседка прищурилась, вероятно порадовавшись тому, что представился случай скинуть часть обязанностей на меня, однако с укором вымолвила: — Ты так ослепнешь! Я закатила глаза, представляя себе, как ослепну и не увижу оценку за итоговый тест по биологии. Ослепну и не увижу, как Касуми кладет мои чёрные брюки в стиральную машину вместе с белым полотенцем, выставляя максимальную температуру. Ослепну и не увижу баскетбольную команду своей школы, с важным и чрезвычайно занятым видком обхаживающую коридоры. Я живу в Японии больше года, практически свыкшись с особенностями проживания и тонкостями национального менталитета. Так вышло, что я оказалась вырвана из своего привычного «московского» мирка и переброшена в Токио, где посреди учебного года влилась в коллектив новой школы, предварительно начитавшись ужасов о том, с какой неприязнью японцы относятся к гайдзинам*. Тогда в моей голове стоял полный сумбур, смешавшийся в один комок с устаревшими лобзаниями Родины. Я просыпалась в поту — на меня смотрели блестящими чёрными глобусами. Мне предстояло удержаться у доски на своих тощих сухих щиколотках и толкнуть речь, демонстрируя себя перед новыми одноклассниками — на меня смотрели округлыми ониксовыми монетками. Я даже заранее прогоняла в голове ответы на вопросы о моей жизни, включая те, которые, как мне казалось, были абсурдными, однако мой приход не сопровождался бурей эмоций с чьей-либо стороны — на меня смотрели холодными антрацитовыми окулярами, оставив всякий саботаж. Мир и без меня неистово спешил жить. Жизнь японских школьников текла размеренно, позволяя иностранке с ростом 5,7 футов плавно включиться в неё и в дальнейшем зафиксироваться в этом мнимом мирке коротких плиссированных юбок и творчества именитого Хаяо Миядзаки — на меня смотрели аппатичными обсидиановыми дисками. Среди миниатюрных японских девушек я выделялась жёсткими чертами лица и своим ростом, пытаясь устранить этот недостаток ношением обуви исключительно на плоском ходу. «Рядовые» японцы, входящие со мной приблизительно в одну категорию, изредка провожали меня косыми взглядами. Год моего проживания миновал спешно, подтянулся и национальный язык — весь спектр именных суффиксов и префиксов был вызубрен. Спасибо моим соседям по квартире, заботливо дающим мне импровизированные уроки. Мой отец — риэлтор. Именно благодаря ему я скинула свои манатки в квартире в оживленном районе Токио. В целях экономии было решено определить меня туда, где помимо меня обитали Касуми и Марко, имевший обыкновение оставлять бутылки из-под пива в неотведенных для этого местах и вечно забывать выключить свет. Квартира, которую я за глаза окрестила общагой, полюбилась мне за год — я чувствовала себя невероятно комфортно, привыкла к соседям. Заканчивая своё лирическое отступление, скажу, что разборки с квартплатой оторвали около сорока минут от времени моего сна. Сложив подписанные бумажки ровной стопочкой, я скакнула на кровать, намереваясь отдаться Морфею, однако надежды были разбиты призывным звуком уведомления. Я зарылась в подушку, но девайс отчаянно требовал внимания. На дисплее значилось: «Ты знала, что в пятницу финал межшкольных?» В начале года баскетбольная команда моей школы разыграла целый спектакль на крыше, пообещав стать лучшей национальной командой. До меня доползали слухи, что их тренер, являясь весьма амбициозной девушкой, взяла с них обещание в случае проигрыша явиться на крышу нагими и признаться девушке в нежных чувствах. «Ты знала, что в пятницу финал межшкольных?» На языке крутилось множество ироничных замечаний, которые, однако, не были пущены в ход. Машинально напечатав железобетонное «Нет», я прикусила щеку изнутри и провалилась в сон, надеясь что завтра моя выходка уже будет прощена.