Непонимание

— Еще целых сто граммов набрал! Чудесно. Полина, покорми его, пожалуйста, а я пока закончу тут с медкартой нашего пациента… Она попыталась шустро возразить доброму доктору, в очередной раз сославшись на свое дилетантство в детском вопросе, но Вениамин Игнатьевич оказался проворнее и оттеснил ее в сторону своего кресла, попутно вручив ей ребенка в термопледе и бутылочку с молочной смесью. Полина обреченно села, осторожно, боясь уронить, держа маленький живой «груз». А что? Сама вызвалась помочь, вот и нечего! Она улыбнулась ребенку. Пусть слегка нервно, угу. Зато искренне! В конце концов, поддерживать малыша под голову по всем правилам ее уже худо-бедно смогли научить за то время, пока они везли незапланированно созданного клона в Центр психологического дозревания, а других помощников у корабельного доктора именно сейчас не нашлось: Дэн как раз отправился на помощь Тэду, чтобы выгрузить контейнер очередного заказчика, Вадиму же слегка нездоровилось еще с завтрака, так что… И непосредственный руководитель ее пока не окликнул ни разу. Вывод? Она справлялась неплохо. А что тараторить не следовало бы, ну… Ребенок вроде бы не возражал, а Полине такая односторонняя беседа в быстром темпе помогала меньше беспокоиться о том, правильный ли угол наклона бутылочки выбран для кормления и точно ли положение соски во рту ее подопечного обязано быть вот таким. — И не так уж с тобой сложно бывает справиться, правда? Ты кушай-кушай, вырастешь большой, да. Весь в «папу». Я не могу, ты так похож на Дэньку!.. И чубчик у тебя рыжий отрастет еще больше, да, и тогда я прическу тебе такую сделаю, закачаешься. Ты ведь не против? Знаешь, Дэн мне разрешает заниматься его шевелюрой, и твоей займусь, если ты согласишься, маленький. Слушай, а как бы тебя назвать? Ребенок старательно причмокнул и продолжил есть. Где-то фоном в медотсеке что-то хрустнуло. Щелкнуло. А потом доктор как-то резко выдохнул и обратился к ней. Сдавленно. Ему вдруг стало не хватать кислорода, что ли? — Полина!.. Она подняла глаза, отвлекаясь на секунду от разговоров с маленьким клоном Дэна, который по-прежнему старательно кушал у нее на руках. — Я что-то неправильно делаю, Вениамин Игнатьевич? Ой, а почему вы так побледнели? Я что-то совсем не так делаю, правда?! Стоп. А почему это их судовой врач смотрел не на нее саму или на малыша, а куда-то поверх ее головы? — Что ты, Полина, всё прекрасно. Э… Почти. Ты только не делай резких движений, пожалуйста, и повернись вместе с креслом. Аккуратно. Зачем? Полина не знала. Ну, повернуться — так повернуться, какие сложности! Прижав к себе ребенка чуть крепче и по-прежнему держа бутылочку со смесью, она мягко оттолкнулась от пола медотсека одной ногой, плавно развернула кресло и… — Ой. Мама? С невесть когда открытого вирт-окошка местного терминала на Полину очень-очень серьезно посмотрела именно она. Ее мать. Полина сглотнула. Выражение лица Валентины Сергеевны мимолетно смягчилось. Взгляд с виртуального экрана почти ласково скользнул по ребенку, опять посуровел, сверля Вениамина Игнатьевича, и вновь стал чуточку теплее, останавливаясь на Полине. — Дочка, ты и кое-какой навигатор совсем ничего не хотите мне сказать? О свадьбе, например?