Juvenile

Возлюби ближнего своего, да? Чушь собачья. Я — сын пастора, служителя божьего. В меня с самого рождения впихивали все заповеди, правила, молитвы. И каждый день, каждый раз отец твердил: «Бог всех нас любит, сын мой». «Покайся, и Бог не оставит тебя в трудную минуту». О, нет, рара́. Бог для меня умер уже давно. — Пиздец, ты воскрес. Я открыл глаза и увидел размытое лицо этого патлатого выродка, который смотрел на меня сверху вниз, опираясь на противоположную стенку прокуренной комнаты. Рядом с ним стоял желтоватый бонг с какой-то травой. Нащупав пальцами бутылку с пивом, я перевёл более сфокусированный взгляд на диван у раскрытого окна. Там вовсю веселились и целовались Мейпл с Эшли, а Кромсали сидел на подоконнике и снимал на телефон эту красоту. Я бы не отказался от фоток и видео с этим действием. Салли потом обязательно всё нам скинет. Половина народу валялась по углам и на полу, другая заняла кухню и ванную, у стены которой я и решил устроиться. К горлу подкатил неприятный ком от вкуса дешёвого пива. На кухне из колонок доносится унылая мелодия знакомой песни. Меня от неё будто укачало, но желудок не очень-то торопился освободиться от позднего ужина. Я вздохнул и ладонями стал тереть щёки, чтобы хоть немного прийти в себя. Помню, что я пил самодельную отвёртку с бело-розовой таблеткой, которую мне дал Фишер на входе. Может, это была экстази-молли, может, транквилизатор из комнаты его отца, а может, обычная шипучая конфетка для детей, кто ж знает. Но я улетел от неё на полчаса, спасибо протезоголовому. Дёрнуло, так дёрнуло. После таблетки был просто апельсиновый сок, какой-то тёмный коктейль от Пыха в огромном стакане и пиво с привкусом вишни от Джонсона. И последнее, как мне кажется, было лишним. — Тебя как будто чужой захватил, Фелпс. Я даже смог рассмеяться от такого сравнения. Пьяный язык Ларри всегда генерирует смешные и интересные фразы. Как-нибудь потом послушайте его байки в нетрезвом или обкуренном виде, это уморительно. — И чувствую себя так же, поверь. Джонсон хмыкнул и потянулся за моей бутылкой. А, так мы решили выпить её на двоих. Значит меня тошнит не от пива. Наверное. Я передал бутылку Ларри, наклонил голову вбок и снова посмотрел на диван. — Красотища. С этого бы иконы писать, — я подавился смешком от собственного сравнения, наблюдая, как Эш стягивает штаны с Мейпл. Девицы были в одних лифчиках, а на шее Эшли красовались яркие засосы. Умереть не встать как завораживает. — С чего это ты вдруг стал смотреть на девушек? — присвистнул Ларри, когда Кэмпбелл расположилась между ног Мейпл. — Ха, пиздатыми были бы иконы. Шутки на религиозную тему от меня всегда заходили всей нашей компании, особенно Джонсону. «Сын пастора читает молитвы с ругательствами и говорит, что геи спасут мир. Разве это не чудо?» Да, я гей. Или как там говорил мой отец? А, точно. «Проказа этого бренного мира и наказание для всевышнего». Вот что я для нашего Господа Бога. — Кто сказал, что я хочу снять трусы с Эшли, как это сейчас делает Мейпл? Мне просто нравится… — Смотреть лесбийское порно? Я услышал смех Джонсона и улыбнулся. Он точно накурился — парню по жизни не так весело, как сейчас. Давать ответ на этот вопрос я не собирался, потому что знал, что он прекрасно меня понял. Мне просто нравится вся эта вакханалия, в целом это выглядит просто потрясающе. Такому грешнику, как я, здесь самое место. В коридор вышла Меган в одной, явно мужской, серой футболке. Её губы были измазаны синей помадой, а под глазами залегла густая линия подводки. Она дёргалась в такт музыке и игриво смотрела на какого-то парня в заляпанной футболке. — Не думал, что она тоже тут. Как будто услышав мои слова, девушка повернулась в нашу сторону и с чуть безумной улыбкой посмотрела на Ларри. Слегка пошатываясь, она двинулась к ванной комнате, у которой мы и сидели. Насколько я знаю, Меган сидит на героине и когда-то встречалась с Джонсоном ради лишнего косяка. Убойная девчонка, одним словом. Я услышал громкий стон Мейпл, но не стал поворачивать голову в сторону дивана. Мне уже всё равно, что там происходит. А вот наблюдать из-под прикрытых глаз, как Меган уселась на пах Ларри и начала кусать его шею, довольно интересное занятие. Под аккомпанемент стонов девушек и битов из колонок выглядит особенно горячо. Джонсон на действия девушки лишь поморщился и отдал ей полупустую бутылку. — Эй, слезь, Меган. Можешь даже не пытаться. Она забрала бутылку из его рук, тихо шикнув, а затем медленно встала с парня и недовольно на него посмотрела. Меня это удивило. Ларри никогда не откажется от шанса переспать с девушкой. Ладно, вообще от шанса с кем-то переспать. На вписках пол партнёра абсолютно не принципиален. Нашей компании, наверно, ничего не принципиально. Меган скрылась за дверью ванной, поправляя на ходу задравшуюся футболку. К слову, на девушке не было трусов. — Она что-то подцепила на прошлой вписке, — ответил на мой вопросительный взгляд Джонсон. — Не хочу с этим связываться. На его слова я понимающе кивнул. Действительно, мерзкая вещь. Салли говорил, что у кого-то из наших нашли гепатит. Лечится эта штука или нет, я не знаю. Да и мне насрать, если честно. — Сколько Меган вообще лет? — не знаю, зачем мне эта информация, но я всё же спросил у Ларри. Джонсон достал одну погнутую сигарету и зажигалку из кармана потёртой кожанки и закурил, пуская в воздух кольца дыма. Я залип. — Пятнадцать или шестнадцать, где-то так. И внезапно отлип, узнав ответ на вопрос. — Ты совсем ебанулся? — парень нахмурился и придвинулся ближе ко мне, ожидая от меня объяснений. — Тебя посадить могут за ваши шуры-муры, если она донесёт куда надо. Браво, привод за развращение несовершеннолетних. Это слишком даже для нас. Ларри закашлялся и удивлённо на меня посмотрел. Дым из его рта повалил прямо на мое лицо, из-за чего глаза стали слезиться. — Так мне тоже нет восемнадцати, чувак. Теперь была моя очередь удивляться. — Ты ведь тоже несовершеннолетний? — спросил Ларри чуть громче, стряхивая пепел с сигареты прямо на пол. Музыка из колонок стала сильнее давить на барабанные перепонки, затрудняя способность различать слова парня. — Э, нет. Мне восемнадцать, в этом году будет уже девятнадцать, — я моргнул пару раз и стал усиленно соображать. — Погоди, какого ты года? Джонсон задумчиво посмотрел мне в глаза и откинулся обратно к стене. — 2001. Мне семнадцать лет, Трэвис, — он отвёл взгляд на диван, на котором уже расположился Салли с сидевшей на его коленях Меган, и сделал затяжку. — Так, значит, вы с Фишером одногодки? Не знал. Я перевёл взгляд туда, куда смотрел Ларри, и хмыкнул. Если протезник знает про возраст девушки, то всё обойдётся. А если нет … Кто-то включил песню на повтор и увеличил громкость. — Кстати, что у вас с Салли? Ты теперь его пёсик, да? — Что? Есть такой прикол среди наших: в шутку называть чуваков, которые находятся в отношениях, псами или пёсиками. Без понятия, откуда это вообще пошло, но смысл в этом определённо есть. В любом безумии есть смысл. — Ну, каждый раз, когда он зовёт тебя к себе, ты рад бежать. Вы встречаетесь или что? Я громко рассмеялся от очередной забавной фразы Ларри, но затем передёрнул плечами от озноба. Таблетка начинает отпускать, а моё тело постепенно ломает. Надо найти ещё одну, чтобы весело провести эту ночь. И чтобы ничего наутро не помнить. — Мы всего лишь переспали пару раз и разбежались. Про «зовёт тебя к себе» ты уж перегнул, Джонсон. У нас даже траха на постоянной основе не было. Может, я и не был против в те времена встречаться и быть парой. Я был влюблён в Фишера, мог бы пойти и на эту жертву. Но Салли она была совершенно ни к чему. Он любит быть один и ни о ком не заботиться. А я любил его лицо… Эх, молодость. В то время я и не подозревал, что всё так легко проходит, особенно влюблённость. Особенно в том возрасте, когда ты пьёшь дрянь, ешь дрянь и закидываешься дрянью. Ты начинаешь ощущать себя старым даже в восемнадцать. — Хм, а я думал, что у вас там что-то серьёзное происходит. — Нас с натяжкой друзьями-то назвать можно, — я грустно хмыкнул и рукой зачесал чёлку назад. —Ты же помнишь правило Тодда «спи с кем угодно, никогда не жалей об этом, но ни с кем не встречайся»? Тодд сказал нам эти слова год назад, когда он расстался с Нилом и уехал к родителям в другой штат. Ему тогда было двадцать, а он уже заебался слушать вечные отговорки своего парня, терпеть насмешки от сверстников и ждать, когда Нил сподобится на более серьёзные отношения, чем простое сожительство в старой общаге. Поэтому Тодд просто взял и свалил от всех проблем. И правильно сделал. Ларри перевёл взгляд на потолок и слабо кивнул. Моррисон был его другом — конечно, он помнит. — Я пользуюсь им и по сей день. И не жалею, всё стало только проще, — продолжил я, вытянув свои ноги в проход. Ещё немного и я лягу прямо на пол. — И бессмысленнее. Джонсон затушил сигарету о грязную стену и стал разглядывать мои кроссовки. Я лишь хмыкнул на реплику парня, закрыв при этом глаза. — Зато обязанность быть чьим-то пёсиком отпала сама собой. Я тихонько скатился на пол, ощущая дикую усталость и тяжесть во всём теле, а Ларри встал с насиженного места у стены. Кофта от моего перемещения задралась практически до рёбер, отчего на коже появились слегка заметные мурашки от прохлады, но я не хотел двигаться. А он всё стоял рядом. Я знал, что ему нужно уйти на кухню за очередным коктейлем для веселья. — Можешь валить отсюда. На сегодня моя шоу-программа закончена, — я сказал эти слова практически шёпотом. Уверен, что Джонсон ничего не услышал из-за музыки, но повторять я не намерен. — Ага, вижу. От его последней реплики я начал видеть закрытыми глазами цветные круги и какие-то очертания объёмных фигур. Это было экстази, от него именно так сносит крышу. Такой эффект у меня длится около двадцати минут в среднем. Но ровно через секунду всё прекратилось. Кислотный свет погас, а мои глаза распахнулись от внезапного пробуждения. Организм твердит мне «представление продолжается». Я почувствовал прикосновения холодных пальцев на своём животе и непроизвольно дёрнулся. Я опустил взгляд с потолка и увидел, как Ларри склонился надо мной и начал рассматривать мою шею, одновременно с этим продолжая оглаживать мой живот. Я выгнулся в пояснице от приятной щекотки и облизал свои сухие губы. Знаете, какой ещё эффект от экстази? Непреодолимая тяга спать со всем, что двигается и дышит. Они опять включили эту ёбаную песню. Могу поклясться, что теперь она играет прямо в моей черепной коробке. Я тихо простонал, когда Джонсон мазнул губами по шее и прикусил мой кадык. — Будешь моим пёсиком? О, нет-нет, тебе опять не показалось. Он высунул язык, на котором красовалась небольшая металлическая штанга, и тяжело задышал. На таком расстоянии я смог увидеть, как его зрачки полностью заполнили радужку глаз. Его ломает не меньше моего. — Ты же знаешь, что потом ты будешь жалеть, — я попытался упереться руками в грудь Ларри, чтобы сдвинуть его с себя. В итоге я просто схватился за его кожанку. Руки просто повисли на ней, я их практически не чувствовал. — Ты не получишь ничего. Джонсон своей спиной закрыл меня от всех, кто сидел в гостиной на диване. Он отстранился от моей шеи и рывком стянул с себя куртку, а затем и футболку. — Плевать, Трэвис. После его реплики я истерично рассмеялся и постарался поднять руки вверх, чтобы парню было удобно снимать с меня кофту. Выкинув ещё одну тряпку в угол прохода, парень перекинул одну ногу через меня и уселся сверху. — Да как нехуй делать, — сказал я, почувствовав, как его член упирается в моё бедро. — Надеюсь, потом тебе будет очень стыдно за это, Ларри. Он схватил мой подбородок и пальцами потянул его вниз, вынуждая меня приоткрыть рот. Что мне и пришлось сделать, а в награду я получил мокрый поцелуй. Я практически не поспевал за движениями его языка, лишь лениво двигал губами, чтобы хоть как-то ответить на действия парня. Штанга в его языке приятно поглаживала нёбо, делая поцелуй ещё более глубоким. Я схватился за его плечи и негромко простонал ему в рот, тем самым разрывая поцелуй. Ларри укусил мою нижнюю губу и спустился ниже к шее. — Ты и правда думаешь, что мне будет стыдно? О, конечно, не будет. Пока парень оставлял засосы на всём моём теле, я мог только кусать изнутри щёку, чтобы позорно не застонать от растущего возбуждения. Грёбаное экстази и прикосновения Джонсона заставляют меня закатывать глаза от удовольствия. Мой разум медленно сдаётся под этим напором. Я убрал одну руку с плеча Ларри и, прикусив собственное запястье, промычал в свою кожу, маскируя громкие стоны. Не хочу, чтобы он услышал их. Парень прекратил своё занятие и отодвинулся от меня.  — Убери, — он посмотрел на мою руку, которую я всё ещё прижимал к своим губам, и начал стягивать с моих бёдер узкие джинсы, задевая мой пах. Я стал дышать через раз. Он кинул куда-то назад в проход мои штаны вместе с трусами и лёгким движением рук раздвинул мои колени. Я практически почувствовал, как они сами позорно раздвинулись под взглядом Джонсона. Руку от лица мне всё же пришлось убрать. Спорить с парнем в таком состоянии — себе дороже. Я зажмурился, когда почувствовал ладонь Ларри на своей заднице, а потом вскрикнул от проникновения сразу же двух пальцев, которые с первых же движений начали растягивать сжатый анус. — Сука. Без смазки, без всего — чего я и боялся. Одни сплошные унижения, а теперь ещё и боль. Потрахаться на вписке под экстази со своим хорошим знакомым-другом явно не входило в мои планы, но бывало и хуже, если вспомнить другие разы. Парень догадался вытащить пальцы из чуть растянутого прохода и сплюнуть на руку. Он снова, но теперь уже намного аккуратнее стал проталкивать палец за пальцем обратно, поглаживая внутренние стенки и растягивая их. Я издал облегчённый вздох, перемешанный со стоном. По крайней мере, меня сегодня не порвут, уже что-то. Меня резко выгнуло и затрясло от приятных ощущений, когда Ларри внутри задел простату, но парень не продлил моё удовольствие. Он вытащил пальцы и стал расстёгивать свои штаны, пристраиваясь ближе ко мне. — Аккуратнее, блять, Джонсон, — когда он полностью разделся, я перевёл взгляд на его член и прикрыл глаза своей ладонью. — Я тебя прошу… — Расслабься и выдохни. Я это прекрасно и без тебя знаю, ублюдок, спасибо. Резкий толчок заставил меня сжать кулаки и прошипеть сквозь зубы. А затем уже и вскрикнуть, потому что Ларри не стал давать мне времени на передышку и начинал двигаться внутри резко, сжимая до синяков мои ягодицы. Ещё немного я бы заорал от сильной боли и жжения, если бы не смена темпа с быстрого на более плавный и медленный. От таких движений парня я сцепил свои ноги на его спине и легонько двинул бёдрами навстречу. И громко простонал от следующего глубокого толчка Ларри. Благодаря всем следующим движениям парня, его член попадал точно по простате, из-за чего я сильнее выгнулся в пояснице и стал двигаться навстречу Джонсону, слегка сжимая его внутри себя. На мои движения тот только рыкнул и вцепился в мои бока. Я всхлипнул от очередного сильного толчка и кончил, так и не притронувшись к себе. Меня настолько сильно накрыло после оргазма, что я даже не заметил, как провалился в сон. Что не удивительно после выпитого алкоголя и таблетки-молли. Утром я проснулся один у той же самой стены, а на моих плечах висела прокуренная кожанка. На моём лбу, со слов выживших после вписки, несмываемым маркером красовалось чьё-то художество, из-за которого Фишер рассмеялся и отправил меня в ванную, чтобы я с помощью заляпанного зеркала смог по-хорошему рассмотреть это произведение. Я опёрся об раковину и посмотрел в зеркало. И увидел то, чего совсем не ожидал увидеть. «Личный пёсик Ларри Джонсона» В конце было пририсовано кривое сердечко.