Весна - осень - весна

Придет следующая весна, и я забуду тебя. Твой дурной характер и плохие привычки, твой невозможный, сумасшедший запах и твои порочные глаза. Я перестану ощущать твое присутствие дома: натыкаясь на разбросанное нижнее белье, роняя полные пепельницы, все эти следы твоего присутствия, твоего нахального вживления в мою жизнь. Полное погружение: не знаешь, вынырнешь в следующий раз или нет. Чаще все же выплывал – задыхаясь, на последнем рубеже, жадно хватая ртом воздух, пропитанный тобой. И снова в пропасть, не оглядываясь, не задумываясь. Такие американские горки – вверх-вниз, вверх-вниз, мертвая петля. А потом в холодную воду – утренний контрастный душ, кофе с сигаретами на балконе – как мечта о безмятежном спокойствии. Теперь осень. Я тебя знаю совсем не много, я тебя знаю целую жизнь. Такая маленькая, исковерканная, исполосованная тобою жизнь. Самка богомола – самое милосердное существо на этой планете. А весной ты ворвалась вместе с запахом с улицы, наполнила все хаосом, наполнила все собой, не оставила мне меня. Заставляла орать от счастья и усмехаться от осознания собственного бессилия, заставила утонуть в этом страшном. А вначале я ничего не боялся – кидался с головой в самые тяжкие, требовал прав… Какая глупость, права на тебя. На гулящую кошку и то проще оформить собственность. А ты нет, ты не изменяла, ты была верная – но лучше бы изменяла, тогда у меня была бы объективная причина ненавидеть тебя. С твоей болезненной страстью на грани фола и боли, с твоими волосами, которые лезли в глаза и рот, с твоим мундштуком и ночным никотиновым кашлем. Весной я был счастлив, как наркоман на клее-моменте. Летом пришло осознание, что я себя не могу найти. Весь я, все меня окружающее – заполонило, закупорило… Непроветриваемое затхлое помещение. Ни разу не прозвучало слово «любовь». Это не может быть любовью, она нежная, чудесная, она описана в романах, о ней мечтают. А это такое помешательство. Сейчас, осенью, я даже не могу сказать точно, была она или я все это придумал. А летом было все реально до осязаемости ее кожи, ее дыхания, ее. Жаркий воздух внутри не мог сравниться с температурой за окном – периодическое выглядывание в окружающее пространство приравнивалось к пробежке по снегу после парилки. Я до этого лета не представлял, что окружающее пространство может до такой степени сжиматься. До состояния вакуума – две рыбы в пустом аквариуме. А теперь осень, и я свободен. Я волен делать то, что считаю нужным, я научился дышать заново. Мне это стоило очень дорого – вырванного куска плоти. Когда очень нужно, никогда не можешь ровненько порвать листик бумаги пополам, один получается выгрызенным, другой неровным. Летом мне свобода представлялась совсем не такой. А нужна она вообще, эта свобода?..