Ich singe bis der Tag erwacht

Стайлзу крайне нравилась идея открыть свой магазинчик пряностей. Вроде бы идея и была сказана вскользь, во время очередной безудержной пятничной гулянки: с морем алкоголя, неловкими объятиями, не менее неловкими переглядываниями и проблемами «я-сам-дойду-до-машины-нет-стой-умираю»... Но прижилась. А после и реализовалась так, что неприметную, стилизованную под старину вывеску с потемневшими буквами знала большая часть города. Среди высоких стеллажей, уставленных небольшими стеклянными банками с образцами, было просто приятно проводить тихие утренние часы и уютно-волшебно – вечерние. Если бы на то была дана возможность, Стайлз бы окончательно тут поселился, поставив в дальнем углу скрипучую раскладушку. Никаких других вещей ему почти что и не требовалось; необходимость периодически переезжать с места на место приучила его к спартанским условиям и глубокомысленному довольству малым. - ... И не забывайте, такой чай стоит пить натощак! – он вежливо улыбнулся престарелой миссис Фадж, передавая ей бумажный пакет с собранным заказом. Магазин не ограничивался только пряностями, порой тут попадались травяные сборы для страдающих различными недомоганиями, и аккуратно упакованные саше с расслабляющими запахами. Несколько и сейчас находились в процессе заказа, так что стоило подумать над тем, как пройдет сегодняшняя ночь. Дверной колокольчик звякнул, и Стайлз, привычно широко улыбнувшийся новому посетителю, сразу потух. В его магазин редко заходили просто так; в него заглядывали нуждающиеся – в отдыхе, в спокойствии, в капельке магии. Для остального населения небольшого Бейкон-Хиллс «Магазин пряностей Стилински» оставался странностью приезжего чудака. Что там была идея, остановиться прямо здесь? Вроде бы они решали это коллективно, методом старого-доброго «тыка». Какая разница, если лет через десять придется снова переезжать? И снова, и снова. И снова дорога, уходящая куда-то за холмы и реки, струящаяся через крупные, переливающиеся огнями города, скользящая через крохотные поселения под шум сельскохозяйственной техники и кряканье уток. Можно будет спать по пути, свернувшись на заднем сидении и устроив под головой тощий рюкзак; можно будет тормозить и перекусывать в местных забегаловках, посмеиваясь над тем, как Питер неторопливо раскуривает очередную крайне вонючую сигарету. Можно будет. - Привет, - понуро поприветствовал гостя Стайлз, стараясь показать, что протирание кассы сейчас для него является самым интересным занятием в мире. Не то настроение, не тот день. Не то время. - Настолько не рад мне? Голос Питера звучал устало. Даже не глядя ему в лицо, Стайлз мог безошибочно сказать, что тот порядком замотался и хотел сейчас просто рухнуть в постель и отключиться. Каждый обладает разными талантами, потому для Питера юридическая карьера, в частности, слишком частое и плотное общение с людьми ежедневно, становилось мучительным. Почти таким же, как присутствие его самого в подобные периоды жизни для Стайлза. - Я просто не думал, что ты сегодня так рано… Всех распугал кислой миной? - Практически. Дошел до желания нарычать на очередного клиента, - судя по интонации, Питер кривовато ухмыльнулся и побарабанил пальцами по стойке, демонстрируя нетерпение. Касса уже могла пускать солнечные зайчики полированными боками, новый привоз товара ожидался только послезавтра, так что оттягивать время было больше нечем. Стайлз шумно вздохнул, отложил в сторону тряпку и впервые поднял взгляд. В принципе, Питер всегда оставался эффектным мужиком. Если откинуть в сторону вечера, подобные этому, проводить с ним время было приятно; Стайлз сам себя много раз ловил на том, что ревностно наблюдает за попытками очередных незнакомцев или незнакомок подкатить к нему в баре. В отличие от Стайлза, Питер почти не пьянел, сохранял удивительную учтивость и только хитро щурил светлые глаза в ответ на глуповатые комплименты. А если прибавить к его внешним данным новенькую «Ауди» и карьеру престижного адвоката, получалась адская смесь. - Пойдем, - Стайлз поежился, вытянув из-под стойки за лямку старенький рюкзак, - Не хочу оттягивать момент. Дорогу до лофта, который они снимали совместно, он помнил и так отлично, просто бездумно глядел на проносящиеся за окном авто дома, рассматривал свое отражение – залегшие под глазами густые тени, зажившая совсем недавно ссадина в уголке губ, заострившиеся за последние недели скулы. Что уж греха таить, он и сам понимал, что время на исходе. Питер молчал, постукивая по рулю пальцами в такт тихой музыке магнитолы. Что-то наивно-попсовое, безвкусное, но привязчивое. Современное общество погрязло в культуре потребления, те же пряности легче купить в супермаркете, в плотной запайке с непонятым составом… Стайлз невольно мотнул головой, отгоняя ненужные философские мысли, и прижался лбом к окну. - Ты всегда можешь отказаться, - тут же тихо отозвался Питер, сбрасывая скорость, - Я могу сейчас остановить, выйдешь, побудешь пару часов у… Как там его – Стэн? Сэм?.. - Скотт, - Стайлз хмыкнул, прикрывая глаза; стекло дарило приятный холод и позволяло лучше контролировать эмоции, - И мы уже говорили об этом тысячи раз. Сам знаешь, так будет лучше… Для всех. Питер хмыкнул, но смолчал, включая поворотник. До лофта оставалось еще минут десять езды. Раньше средства передвижения двигались медленнее и помогали хоть немного подготовиться морально. *_*_* Все началось после конца. Так бывает, когда процесс входит в цикл – черпает ресурсы, вырабатывает их, затухает и разгорается снова. Раз за разом, по кругу, до какого-то абсолютного предела. Стайлз никогда не задумывался, есть ли где в мироздании границы самых глобальных циклов. Например, цикла жизни и смерти. Цикла, когда старые боги теряют свои силы и, чтобы отстоять этот мир, вынуждены жертвовать себе подобными. Цикл, когда свет сливается с тьмой и дает начало новым цветам. Цикл, когда на смену холоду и стуже приходит яркое солнце и благоухание цветов. Будет ли Рагнарёк концом каждого цикла?.. *_*_* Питер даже тут повел себя как джентльмен – успел выбраться из авто первым, обойти его и подать руку. Стайлз благодарно сжал чужую ладонь, теплую и суховатую, выпрямился и зажмурился от неожиданного лучика закатного солнца, вырвавшегося из-за туч. Те нависали низко, словно бы клубились черной пеной над горизонтом, обещали назавтра непогоду. Стоило подумать о теплой куртке. Лофт встретил их, как и всегда, приятным сумраком. Сам Стайлз уходил в магазин слишком рано, чтобы стоило открывать тяжелые шторы, а Питер не относился к фанатам яркого освещения. Все равно помещение большую часть суток простаивало пустым. Рюкзак отправился в дальний угол у двери, следом за парой потертых кроссовок. Голый пол приятно холодил ноги, и Стайлз, приплясывая, поспешил на кухню, чтобы перекусить чем-нибудь перед важной ночью; как назло, вчера они доели лазанью, и готового ничего не осталось. Кто же знал? Стоило, уже столько раз приходила такая мысль в голову, стоило прислушиваться к зудящему чувству тревоги где-то глубоко в груди… Как сам Питер однажды после пятничных посиделок в баре заметил, это походило на месячные у девушек – когда ровно по графику, с предупреждающими знаками, с предчувствиями… - И мне сделай, - Питер присел за кухонный стол наблюдая, как Стайлз выгружает из пластиковых недр холодильника ветчину, сыр и разные соусы. Костяшки его ладоней, улегшихся на поверхность стола, уже побелели, показывая, что он начинает прилагать усилия для сохранения контроля. Стайлз молча кивнул, ныряя в шкаф в поисках хлеба. - Как ощущения? – поинтересовался он притворно скучающе, когда на столе оказались, кроме тарелки с бутербродами, еще и две чашки крепкого кофе. Питер только слабо усмехнулся. На скулах у него играли желваки, да все лицо ходило ходуном – пусть Стайлз и наблюдал происходящее множество раз, но не мог оторваться от зрелища смещающихся под кожей костей черепа, залип на пару мгновений и поспешно отстранился, присаживаясь напротив. Где-то в глубине лофта тихо щелкали часы, отмечая, что время не стоит на месте. Количество кофе уменьшалось; когда стало видно дно чашек, Стайлз поднялся с места первым, торопливо стягивая через голову футболку. - Пойдем… - он протянул Питеру руку, приглашая последовать за собой, - .. Видар. Кухонный стол издал жалобный звук от проехавших по нему заостренных когтей, но сам Питер уже не обратил внимание на оставленные в деревянной поверхности царапины. Стайлз знал, что с наступлением ночи его сознание полностью уступает звериному нутру – дикому, озлобленному, вечно голодному и ненавидящему… Вспыхнувшие алым огнем глаза стали окончательным вердиктом. *_*_* Им так хорошо жилось в персональном райском местечке, в отдельных, недоступных простым смертным землях. Они жили, диктовали другим свои условия, развивались, набирались сил, черпали ресурсы… И гибли. Все говорили, что Рагнарёк станет настоящим концом былого, что от прежнего мира не останется ничего, кроме бескрайней тьмы и пустоты. Воины шли на смерть, питали своей кровью землю, смыкали ряды и рвали друг друга на части. Огромные твари поглощали уникальные творения, раскалывали солнце и сжирали горящие обломки. Мир корчился в конвульсиях… А люди этого даже не запомнили. *_*_* Стайлз бессильно жмурился, судорожно вцепившись в смятые, уже и так безнадежно испорченные простыни. Дышать получалось через раз, навалившееся сверху тело - уже не человека, но еще не животного - прижимало к поверхности кровати и вонзало отросшие когти в тощие бока, обтянутые бледной кожей. Зверь хотел утолить свой голод, свою страсть к подчинению и уничтожению всего сущего. Стайлз знал, выучил уже досконально, как он поведет себя дальше, через сколько расхочет пользоваться членом и пустит в дело клыки. Так оно каждый раз и заканчивалось – хрипами, ледяными спазмами где-то в груди, булькающей кровью, вытекающей из разорванного горла. Болью в глазах Питера, возвращающего человеческий облик. Так они жили уже множество столетий. Видар, бог отмщения, когда-то давно, при очередной гибели мира, победивший гигантского волка Фенриса, но не знавший, что вожак у волков должен быть всегда. И Бальдр, неумирающий бог весны. Потому что цикл никогда не прервется.