Заново

      Петли старой поцарапанной двери неприятно скрипнули, впуская в комнату своего несчастного хозяина, который еле стоял на ногах, согнувшись и держась за живот правой рукой, а левой пытаясь закрыть на замок дверь. Но дрожащие пальцы, местами выбитые и сбитые в кровь, напрочь отказывались слушаться, и парень оставил эту затею, удовлетворившись лишь тем, что дверь чуть прикрыта.       За стенкой справа были слышны пьяные восклицания, слева — ругань. Но это уже стало настолько привычным и обыденным, что совершенно не раздражали, а, даже, наоборот придавали уют привычного места обитания. Да и не до чужих праздников или проблем было, когда не уверен, что все кости целы, а на теле не было живого места от побоев.       Громко кашляя и отхаркивая сгустки крови, Александр плюхнулся, отдаваясь на власть таких старых, но таких необходимых скрипучих пружин дивана советской сборки. О, да, он был действительно в тему, так как ноги окончательно подкосились, а перед глазами все поплыло.       Из последних сил он снял старые кроссы, после чего, все так же кашляя, забрался на свое ложе с ногами поудобнее. Подложив под голову подушку, Саша в миллионный раз погрузился в мысли о том, как же он докатился до жизни такой плачевной. «Ну да, это было ожидаемо, что они не упустят очередной возможности повеселиться, избивая меня. Я же пидор. И пофигу, что это их вообще касаться не должно, что это мое личное дело с кем заниматься сексом. Сука, и почему мне по жизни попадаются идиоты, из-за которых я страдаю?.. Почему я упустил в своей жизни тех, от кого сейчас бы смог поиметь неплохое лаве?.. Почему же, в конце концов, даже тут, на новом месте жительства, успели узнать о моей ориентации? Жизнь — отвратительная штука, особенно когда ты неудачник по этой самой жизни. Мне только двадцать три, Боже… А я уже на дне… " — последняя мысль была сопровождена острой болью где-то под лопаткой, которая заставила тело парня согнуться в болезненной судороге. Плюс ко всему заурчало в животе, как напоминалка, что хоть раз в сутки, но надо что-то съесть.       Дождавшись, пока боль отпустит, Александр через силу встал и доковылял нетвердой походкой до маленького старенького холодильничка, откуда было изъята баночка самой дешевой фикспрайсовской тушенки и грязная кастрюлька с вареными макаронами. Это все, на что Саше, как профессиональному расклейщику объявлений, хватало в сутки, не считая чая с булочкой. Ведь, помимо всего этого, надо было еще платить по четыре с половиной тысячи за комнату, да и на такие мелочи, как бинты и зеленка для обработки ран, принадлежности для личной гигиены и, когда окончательно становилось невыносимо, бутылочку водки, — на все это тоже нужны были деньги. А зарабатывал Александр в лучшем случае семь тысяч в месяц, расклеивая объявления и в дождь, и в снег. Вот и живи, как хочешь на эти копейки.       Саша, конечно же, жить так не хотел, но выбора другого не было. С его среднепрофессиональным образованием юриста, на которого он кое-как отучился еще в те далекие времена, когда у его родителей было все хорошо с финансами. Да, не самая худшая из профессий, но для того, чтобы устроить на по-настоящему хорошую и высокооплачиваемую работу, нужны опыт и связи. Ни того, ни другого у Саши не было. Можно было бы попробовать устроиться помощником адвоката или что-то вроде того, но ведь опять-таки нужны деньги на прохождение медосмотра, надо восстановить страховой полюс, да и много других нюансов, на которые нужен был начальный капитал.       После вот такого вот скудного позднего ужина, Саше значительно полегчало. Невеселые мысли отступили, уступив место приятным грезам и мечтам на тему «как все было бы, если бы я поступил раньше иначе». «Нужно было сразу после девятого класса уходить. И нахрена только лишние два года в школе проучился?.. Все равно тупо просидел. Кажется, желание учиться пропало как раз-таки в начале десятого. Да, точно, именно тогда стал прогуливать уроки, шляться по всяким впискам. Помню, как родители до конца верили, что я одумаюсь. Но, в конце одиннадцатого, поняли, что ни о какой сдаче ЕГЭ и речи не идет, забрав документы. Конечно, после неплохой промывки мозгов, я стал учиться чуть лучше в техе. Но все равно время уже было потеряно. И еще… Черт, меня же и опустили на одной из такой вписок. Блядь, опять вспомнил это. Ну что за дерьмовый вечер,» — парень схватился за разболевшуюся голову, словно пытаясь выдавить из нее нежеланные воспоминания. Но все было тщетно.       Это была обычная вписка. Кроме того, что там было слишком много незнакомых парней и девушек, что бывало редко на тех вписках, на которых бывал Саша. Но он не придал этому особое значение.       Он надрался. Надрался так, что с трудом соображал, что происходит. Один из незнакомцев подметил это, завязав разговор с Сашей. Пока суть да дело, Сане стало плохо, он пошел в туалет вместе с незнакомцем. Парень не заметил, как чужая рука легла на его талию. Сообразил Александр, что происходит и будет происходить дальше, только тогда, когда его уже грубо лапали в ванной. Он не стал вырываться. Он решил, что самое время для того, чтобы открыться, дать волю своей ориентации. Отдать свою девственность проходимцу — вот чего хотелось пьяному в хлам сознанию и горячему, требующему ласк телу.       Незнакомец был рад этому. Раздев свою жертву догола, он сладко шепнул Саше на ушко: " — Жди меня, сейчас приду.»       …Вернулся он не один. С ним было еще пять парней. О том, что они делали с Сашей, я думаю, что пояснять не стоит. И о том, как он себя чувствовал на следующее утро, тоже.       Не было ожидаемой попытки суицида. Но себя Александр возненавидел. Возненавидел свое тело, с которым творили столько гнусных и мерзких вещей. Возненавидел свою слабость, что позволил сделать с собой такое. Был рад лишь тому, что слухи не дошли до родителей. Вернее, они до них все-таки дошли, но это случилось спустя целых пять лет после этого. Это пи послужило основной причиной того, что Саша уехал из родного дома и города. «Черт, вернуться бы обратно… Я бы все изменил. Я бы прожил так, как надо. Со мной бы было бы все порядки, мне не пришлось бы уезжать из дома. Я так скучаю по родителям…» — Саша опять прилег на диван и прикрыл глаза, скрипя зубами от очередной накатывающей волны боли. — «Но они не поняли меня. Не виню их за это. За то, что не смог выдержать их взгляд, полный разочарования. Увидеть бы маму… Спросить бы, как она… Узнать, искали ли меня, или нет… Услышать бы хотя бы голос… Хотя бы еще раз, как она зовет завтракать… Ее каждодневное… Обыденное… Привычное…» — Саша! Иди скорее завтракать, а то опоздаешь в школу! «Оу, галлюцинации. Как вовремя.» — Саша! Я кому сказала! «Какие-то слишком праводоподобные галлюны…» — Александр Викторович!       Звук приближающихся шагов. Скрип двери. Запах гречневой каши. Внезапно ударивший свет по глазам. «…Это реально?»