Лед и Радуга

      Из окна в нише виднелась прозрачно-сизая плёнка шлюза. Внутренняя мембрана колебалась мягко и почти не искажала прямые линии разделительных полос, внешняя подрагивала и выглядела совсем мутной из-за усилившегося снаружи ветра. Обледеневшие челноки и транспортники заносило в разные стороны при влёте, последние два едва не столкнулись, но ни пилоты, ни пассажиры не собирались выяснять отношения, лишь привычно кривили губы в скупых усмешках: непогода, как общий враг, объединяла. Хотя основная причина в том, что прибывшие — из «старых», а этих немногое могло заставить нервничать.              Айрис за свои девятнадцать лет так и не увидел негативных эмоций на спокойных, будто из камня высеченных лицах «старых». Даже дети-ровесники различались как огонь и лёд: темпераментные, неугомонные «новые» и невозмутимые, как окружающие снежные горы, «первые». Казалось, ничто не могло их взволновать. Когда мужу его сестры сообщили о намечающейся депортации, тот лишь сдержанно кивнул. За пять минут, пока Рэйнби осмысливала возможное будущее, пыталась упасть в обморок, переспрашивала отца, принёсшего тревожную новость, и билась в истерике, Тэн успел собрать в рюкзак полтора года их семейной жизни, впихнул беременную жену в челнок и на максимальной скорости рванул к космодрому. Когда их соседей из «старых» вооруженный конвой сгонял в грузовые транспортники, никто не проявил ни страха, ни агрессии: взрослые мужчины подбадривали женщин, а затем вместе они успокаивали детей и помогали старикам. Так же невозмутимо «первые» смотрели, как закидывали в полицейские фургоны избитых активистов-элоев, протестовавших против политики депортации, как заламывали руки их лидеру, некогда неприкасаемому сенатору Хеппу — отцу Айриса. Отказавшиеся покидать родную планету «старые» спокойно слушали указы о высылке на полюса и расходились по домам, хладнокровно встречали депортаторов залпами охотничьих ружей и один за другим падали под лучами парализаторов. Через пять лет, во время Возврата, столь же невозмутимые крепкие ребята из «первых» усадили его отца и мать в неприметный фургончик и увезли на встречу с дочерью и зятем. В следующий и последний раз Айрис увидел родителей только через два дня. По головизору. Во время публичной казни членов правительства.              Потемневшее внешнее поле шлюза неожиданно расступилось перед светлой каплей челнока, который плавно скользнул через прозрачно-сизую внутреннюю мембрану и едва не торжественно остановился в центре отведённой ячейки. Очевидно, в торговый центр пожаловали военные — от кого ещё можно ожидать столь изящного пилотажа при начинающемся шторме?              По светлой обшивке прокатилась сияющая волна — и куски наледи сорвались вниз, разбиваясь на искристые и смертельно острые осколки. Айрис почти слышал упругое шипение и хрустко-грохочущую канонаду, но толстое, пусть и идеально прозрачное стекло не пропускало ни звука. Ледяное крошево оседало на чёрном пористом полу, просачиваясь на горячие оттаиватели. В клубах пара из челнока появились пятеро «старых» — высокие плотные мужчины, из-за белой трэйерской брони кажущиеся ещё более широкими.              Морлоки. Айрис повторил про себя запретное прозвище «первых», но не почувствовал ничего — ни ненависти, ни более привычной неловкости. Может, стоит назвать их морлоками в лицо? Может, тогда появится шанс на быструю и потому лёгкую смерть? Ведь если за «старого» или «карателя» можно схлопотать лишь ссылку на полюс, то за «морлока», говорят, мгновенная ликвидация. Хотя военные обязаны будут прежде всего обратиться к хозяину наглого раба. И если Сволочь расскажет им, от чего этой ликвидацией они могут спасти бессовестного элоя, они тут же передумают. Нет, рассчитывать вывести из себя кого-то из «первых» оскорблением — безнадёжная затея.              Новоприбывшие тем временем направились в сторону лифтов. Конечно, зачем бравым воякам перебирать отбросы внизу, если можно вознестись в сектор элитных рабов?              Айрис перевёл отрешённый взгляд на силовые контуры шлюза: внешняя мембрана, уже серо-синяя, совсем непрозрачная, шла заметной рябью под ударами ветра и ледяных капель. Рассветный шторм в самом разгаре. Парковщики из разных ячеек сползлись в угол ангара: ещё часа два-три можно никого не ждать, сейчас даже военные не рискнут подняться в воздух.              Все живое попряталось по укрытиям, спасаясь от сошедшей с ума погоды. Того, кто вопреки здравому смыслу и инстинктивному страху рискнет высунуться наружу, бешеный ветер облепит шубой из мокрых снежных хлопьев, мгновенно застывающей в прозрачный обманчиво-хрупкий панцирь. Множество ледяных скульптур появилось за последние годы по всей планете: люди, звери, птицы. Живые растения остались лишь в оранжереях и парниках, а густые когда-то леса, парки и сады превратились в развалы гигантских ледяных глыб. Последние несколько лет Айрис и предположить не мог, что когда-нибудь вновь окажется под открытым небом, но вчера...              Нет! Мысль застыла и, как стекло от удара камнем, рассыпалась на осколки, сознание судорожно нырнуло обратно в глубины прошлого.              Айрис хорошо помнил прежнюю, живую ещё природу. В детстве он с соседскими ребятами пару раз ходил в короткие походы в лес, один раз даже в горы. В большинстве случаев он сам был одним из инициаторов коротких побегов в «дикую жизнь», но при пересечении границы Базы негласное лидерство как-то сразу переходило к старшим ребятам из «старых». Вместе они учились разводить огонь на снегу, вытапливать пригодную для питья воду, определять стороны света, читать следы, угадывать погоду, искать укрытия от метелей под колючими еловыми лапами и жевать бледно-зелёные щёточки побегов — хвойно-кислые и безумно вкусные. Но самые чёткие воспоминания оставила она — ледяная радуга Айсберга, яркая красочность которой с лихвой компенсировала присущую планете блеклость и суровую унылость. Только здесь буйные ветра стратосферы несли миллиарды снежинок с такой бешеной скоростью, что прозрачные кристаллики сливались в одно ледяное полотно, при свете солнца превращающее небеса в фантастическую картину. Достаточно забраться на возвышенность подальше от городских башен климат-установок, поднять глаза вверх — и захлебнуться от восторга, одновременно желая и зажмуриться, спасаясь от буйства переливающихся красок, и распахнуть глаза шире, полностью охватывая нереально цветную дугу взглядом, словно всю её присваивая себе. Ещё больше удовольствия Айрис получал, разделяя это зрелище с товарищами по походу. Пока остальные все ещё стояли неподвижно, задрав головы вверх, он уже опускал взгляд и вертел головой, стараясь запомнить их ошалелые глаза и изумлённо-счастливые улыбки. А потом — в школе, на улице, в соседнем дворе — стоило лишь встретиться взглядом с приятелем, чтобы вновь стиснуло восторгом грудь, а перед мысленным взором распростёрлась дуга из сочных сияющих полос.              Сейчас климат-установки не работали и любимым зрелищем можно было наслаждаться хоть каждый ясный день, только вот делать это в одиночестве как-то не было желания, а последние две недели — и возможности. А вчера даже радуга, беснующаяся в безоблачном небе, не смогла оторвать его взгляда от...              Нет! Не вспоминать! Разум цепенел от ужаса, вытягивающего силы так же, как ледяной панцирь, облепивший тело, вытягивает тепло и жизнь из безумца, вышедшего наружу в шторм.              После депортации «старых» башни климат-установок потихоньку ветшали без надёжного обслуживания, и погода менялась в худшую сторону. «Новые» считали возню с ремонтом ниже своего достоинства, совершенствуя лишь алгоритмы работы, но ни сбалансированная система башен, ни компенсирующий переброс мощностей с одной климат-установки на другую, ни работающие на пределе автоматика и ремонтные роботы не могли предотвратить износ оборудования. Говорили, после Возврата «первые» отремонтировали и пытались запустить установки, но работа вразнобой малой части башен и несогласованные между ними программы привели лишь к усилению погодного кошмара. Планета возвращалась в ледниковый период — к своему естественному состоянию. Зато теперь понятно, почему «первые» назвали свою новую родину Айсбергом. Планета вновь показывала характер и мстила за полсотни лет искусственного климата — совместного достижения «старых» и «новых» своих обитателей.              По-хорошему, к программированию системы управления климатом надо было привлечь специалистов из «новых» — своих-то у «старых» не было. Вот только сейчас все «новые», как и Айрис, официально именовались частной собственностью и обладали правами грязи под ногами. Да и кто привлечет к управлению процессами планетарного масштаба недавних врагов? Отношения между бывшими соседями по планете становились до нелепости похожими на происходящее в древней книге: элои боялись внезапно показавших кровожадность морлоков, морлоки низвели элоев до положения домашнего скота.              Забавно, что первые несколько дней после завоевания — или возмездия по мнению «старых» — «новые» в праведном негодовании называли оккупантов морлоками совершенно безнаказанно. Пока один непредвиденно любопытный и смышлёный морлок не полез в архивы...              — Айрис! — раздался рядом всхлип. — О, боги, Айрис! Я тебя нашла.              Он вздрогнул и невольно забился глубже в нишу, за кадку со здоровенным разлапистым кустом, но его схватили за руку и настойчиво потянули обратно. Он нехотя посмотрел на отыскавшую его девушку, но тут же стыдливо опустил глаза: она была одета лишь в несколько полупрозрачных лоскутков — так же, как и он.              — Тина...              Айрис неловко погладил расплакавшуюся девушку по волосам. Она, не отпуская руки, уткнулась в его плечо мокрым лицом. Слишком близко, удушающе-жарко. Конечно, это нормально — касаться собеседника при общении, но делать это практически голым — невероятно унизительно. А Тина ещё и прижалась полуобнажённой грудью, её рука мимолётно скользнула по его бедру — он только сильнее ссутулился под гнётом позора. Его позора, но больше её позора, который она уже не чувствовала. Странно, что чувствовал он — после недели, проведённой в одном из низкопробных борделей торгового небоскрёба.              — Зачем ты, Тина?..              — Это я должна спрашивать, зачем?! — мгновенно рассвирепела она. — Что ты сделал с ним?              — Я... — Скулы вспыхнули краской унижения. Он попытался расправить плечи. — Просто оттолкнул.              — Зачем?! Знаешь, что с тобой будет? А я знаю! На прошлой неделе Сволочь...              — Тише, — Айрис зажал ей рот ладонью, попытался улыбнуться: — Хватит и меня.              Они настороженно оглянулись, но охрана была далеко, за витриной — лишь группа скучающих военных, неторопливо направлявшихся к соседнему сектору, а невзрачные рабы, прикованные у стекла, слишком погружены в себя. Но двое «новых» слишком выделялись: юные, изящные, с яркими зелёными глазами и красно-рыжими локонами до плеч. Можно было принять их за брата и сестру, если бы не цвет кожи: нежно-персиковый у неё и шафранный у него. Айрис потянул Тину в любимую нишу под окном, она неловко нагнулась и заползла за кадку. Спрятавшись за пышным кустом, Тина продолжила:              — На прошлой неделе хозяин взял меня днем наружу. Там трэйерские... — она судорожно сглотнула, не в силах продолжать. Айрис коснулся её губ пальцем, призывая к молчанию.              — Вчера хозяин брал меня наружу, — он не смог скрыть дрожь в голосе. Нахлынувшие воспоминания заставили обоих замереть. Но разум Айриса уже исчерпал запасы ужаса или же от постоянного напряжения просто утратил остроту восприятия, и он выдавил из себя:              — Тина, успокойся, тебя это не коснётся.              — Дурак! — она ударила его кулаками в грудь, болезненно охнула и вновь начала рыдать.              Айрису было неловко, ему не верилось, что легкомысленная подруга по несчастью может так за него переживать. До встречи на аукционе они виделись в городе лишь пару раз, мельком.              — Вчера вечером, не успели меня с багажом привезти с космодрома, хозяин вызвал к себе. А я же знаю, что он хотел сам тебя попробовать... Я сразу поняла, что ты опять зарвался!              Айрис поморщился. Вот это в ней и раздражало: Тина уже выдумала себе сказку, подменяющую реальность, и смирилась. «Её с багажом» — на самом деле означало не «Тину и её багаж», а «багаж-Тину» и «багаж-чемоданы».              — Хозяин, как я ни старалась, сам ко мне не притронулся. Вызвал Полукровку, и он всю ночь меня...              Айрису на мгновение стало стыдно, он вспомнил, как скованно двигалась Тина. Сволочь выместил на ней злость, которую вызвал сам Айрис. Но он поторопился, Тина уже ехидно улыбалась:              — Я лежала испуганным бревном, и этому шкафу влетело за то, что он не смог меня расшевелить. У Сволочи не встал. — Она неожиданно хихикнула. — Надеюсь, он понял, что я буду страстной и сексуальной, как он любит, только с кем сама захочу. Например, с тобой.              Айрис резко выдохнул, но промолчал: эти розовые очки — её выбор. Он уже пытался её переубедить. Если ей так легче, пусть думает, что сможет вертеть прожжённым торгашом-трэйером, который втрое её старше.              — Уверена, если он снова увидит нас вдвоём, то просто с ума сойдёт — такая я буду горячая! Покажешь, как ты раскаиваешься, и хозяин тебя простит. — Она впилась взглядом в его лицо: — Ты же раскаиваешься?              Айрис благоразумно кивнул, чувствуя, как горят щёки и уши. Заниматься сексом с красивой девушкой под жадными взглядами трэйера и его охраны — омерзительнее занятия не придумаешь. А после дрочить напоказ, глядя, как на вялом члене Сволочи с энтузиазмом прыгает Тина. Айрису не верилось, что держатель борделя и опытный работорговец мог купиться на его притворство: разве может нормального человека возбуждать злобный уродливый жирный старик? Пусть и с красоткой сверху. Или трэйер не считал Айриса нормальным? Хорошо хоть, не надо было играть стыд и смущение: на фоне бывалой Тины — она уже неделю развлекала хозяина — краснеющий Айрис выглядел неопытным закомплексованным подростком. Сволочь любил невинность и наивность, жаль только, ещё он любил новизну и разнообразие. Фавориты держались максимум месяц. Вчера Сволочь показал, что случалось с его непослушными любовниками — и, скорее всего, с надоевшими тоже...              Нет! Не думать!              — Ты такой счастливчик, — щебетала тем временем Тина, — хозяин тебя целую неделю не трогал. Тебе повезло, что мы с тобой отлично смотримся вместе. Внешне ты в его вкусе. Ты оттолкнул его, когда он совал тебе в рот или в задницу?              — Что? — Неожиданный вопрос привел его в полное замешательство. Тина, конечно, привыкла прыгать с темы на тему, как канарейка по веткам, но чтобы так?              — Что он сделал, что ты его оттолкнул? — она посмотрела на него, как на недоумка.              Айрис стиснул зубы, заливаясь краской чуть ли не до пяток. Ну почему он вырос в таком консервативном и благопристойном месте? Рос бы в городе, не был таким правильным и стыдливым, мог бы сейчас просто сказать: «Мужик схватил меня за жопу и сунул палец внутрь. Я дал ему себя хорошенько оттрахать, притворяясь, что мне это охренеть как понравилось. И уж конечно, я не отталкивал его и он не обещал мне кошмарную смерть сегодня днем».              — Молчишь? Почему?              — Я не был готов. — Айрис сам понял, как жалко это прозвучало. Он попытался сказать правду: — Я не ожидал. Растерялся. Просто испугался.              — Вот так хозяину и скажешь, — совсем успокоилась Тина. — Ещё я за тебя попрошу. Он простит.              Нет. Не простит. Айрис знал точно. Видел это в его глазах. Так же, как увидел Сволочь в его глазах всю правду о себе — уродливом, никому не нужном и всеми ненавидимом старике, готовом терпеть самое низкопробное притворство и под страхом смерти выбивающем иллюзию любви от тех, кому завидовал больше всего.              Но не могло же быть всё так просто? Сволочь заплатил за него на аукционе. Его возбуждали Айрис и Тина вместе в постели — нельзя же в его возрасте и состоянии упускать такой шанс? Он не трогал Айриса неделю после первого вечера — не только же потому, что был в разъездах, но и потому, что берёг и не хотел пугать своё новое приобретение? Не мог же он отправить раба на смерть, не получив от него желаемого? А Полукровка просто соврал, что Сволочь отправился на аукцион за новым постельным рабом... Угу, и Айрис сейчас не выдумывает себе успокаивающие сказки, как наивная дурочка Тина.              — У меня всё затекло, — пожаловалась девушка. — Пойдём поедим?              Айрис выглянул из-за кадки: охрана всё так же скучала вдалеке, недорогие секс-рабы безучастно сидели в своих витринах, очередная группа военных шла уже в другую сторону.              На кухне повариха радушно выдала их пайки и подбодрила:              — Ничего, ребятки. У хозяина сейчас дел-то прибавится, вам всё полегче будет. Может, и Новый год свой спокойно отпразднуете.              Айриса передёрнуло, он и до завтра-то боялся не дожить. Тина же не видела ничего странного в проведении уютного семейного праздника в обществе хозяина борделя. Она весело защебетала:              — Хозяин говорил, что если в Новый год выручка будет хорошей, он повезёт меня на какую-то тёплую планету с жарким солнцем и незамерзающим океаном! Я так хочу туда попасть!              — Попадёшь ещё, — как-то неискренне улыбнулась повариха. — Вон, видите, сколько военных поналетело? Сейчас у них годовые контракты заканчиваются, новые заключаются. Куда ещё пойдут тратить деньги молодые здоровые парни?              — А где сейчас хозяин? — поспешил сменить тему Айрис: разговоры о военных — как и они сами — его весьма нервировали.              — Наверху, новеньких просматривает, — пожала плечами Тина и, заметив, как вытянулось его лицо, поспешила успокоить: — Не бойся, рыжих и зеленоглазых не так много даже наверху. Вряд ли там будет кто-то симпатичней тебя.              Но аппетит у Айриса уже пропал, и он направился обратно в просторный и тёплый демонстрационный зал. Рядом с выходившими в ангар окнами, заставленными кадками с растениями, мерцал куб головизора — выключенного, пока не было скучающих клиентов. Айрис, пользуясь последними часами в статусе хозяйского любимца, забрался на один из широких диванчиков. Он обложился горой подушек, чтобы чувствовать себя не таким голым, и с тоской просматривал последние новости, в основном всё о тех же военных в осточертевшей белой броне, занимавшихся восстановлением и ремонтом по всей планете, а также воспитанием «вторых» — глупых, жестоких и до сих пор не повзрослевших.              В крайней витрине показалась очередная группа военных. И тут Айриса осенило: что если не обзывать их морлоками, а сразу попытаться напасть? Или хотя бы сделать вид? У них же должны сработать какие-то боевые рефлексы? Может, от неожиданности какой-нибудь мощный мужик не рассчитает сил и ненароком угробит свихнувшегося раба?              Ему повезло: эти господа решили облагодетельствовать своим присутствием их захудалый бордельчик. Или наоборот, не повезло — времени на продумывание плана ему не дали. Управляющий, рассыпаясь в любезностях, рванул к гостям, как гриф на падаль. Амбалы из охраны невольно подтянулись, заглядевшись на характерную выправку. Айрис, наученный горьким опытом, мгновенно сполз с дивана, стараясь не привлекать внимания. Спрятавшись за любимым кустом, он начал присматривать подходящую жертву.              Эти «первые» оказались не простыми вояками — уж больно вычурные значки красовались на грудных пластинах брони. Главным, несомненно, был здоровенный мужик, который с ледяным спокойствием наблюдал за прыгающим вокруг него трэйером-управляющим. Вот такой вполне может зашибить насмерть и не заметить. Громила вальяжно повернулся вполоборота, лениво оглядывая подведённых рабов и демонстрируя Айрису чёткий профиль...              — Лёд?.. Лёд!              Айрис не помнил, как вылетел из-за кадки, как преодолел расстояние до середины зала, как схватил громилу за руку, как хлынули слёзы...              Но один лишь тяжёлый взгляд серо-голубых глаз с размаху бросил его на колени. Айрис намертво вцепился в берцовый сегмент брони, без конца повторяя имя и высматривая в знакомых глазах хоть отблеск узнавания.              — Кэп, ваш знакомый? — раздался рядом насмешливый голос.              Когда их окружили спутники Лёда, Айрис тоже не помнил. Военных явно позабавила его отчаянная смелость. Ну конечно, кто он в их глазах: тщедушный мальчишка из «вторых», находящийся в позорном плену и не пригодный ни для чего, кроме как для борделя. Айсберг был не самой тёплой планетой, температура даже в жилых помещениях по общечеловеческим меркам считалась низкой, потому публичное обнажение не практиковалось и признавалось бесчестьем не только для женщин, но и для мужчин. Для «первых» человек, одетый лишь в полупрозрачный лоскут, прикрывающий пах, был недостоин не то что прикосновений, но и простого внимания. Айрису на это было плевать, он знал одно: отпустит ногу — упустит шанс на спасение.              Пришедший в себя управляющий и очнувшаяся охрана попытались было изъять вконец обнаглевшую собственность хозяина, но тот же льдистый взгляд остановил и их.              — Не уверен, — задумчиво ответил Лёд соратнику, — но имя моё он знает.              — Лёд. Лёд Виндсон, — наконец вспомнив, всхлипнул Айрис. — Мы жили напротив в большом доме. Мы соседи... были. Я Айрис. Ты звал меня Радугой, как и мою старшую сестру.              Самый молодой на вид парень, тот самый, что задавал вопрос своему кэпу, переспросил с паузой:              — Айрис …?              Фамилию свою Айрис не называл ни в партизанском отряде, ни после поимки, ни у аукционистов. Не составило бы труда связать знаменитую фамилию с казнённым сенатором Хеппом, а он рисковать не хотел.              Жёсткие пальцы стиснули подбородок, Лёд слегка повернул его голову в одну сторону, в другую... и наконец произнёс:              — Мелкий шкодливый зазнайка.              Айрис удивился так, что даже слёзы высохли.              — Я не зазнайка, — голос дрогнул. Ещё и оттого, что большой палец с огрубевшей кожей провёл по губам.              — Больше не красишь в фиолетовый?              Айрис счастливо всхлипнул, душу затопило облегчение, потому что его узнали. Он прижался щекой к тёплой ладони и сбивчиво зашептал:              — Лёд, забери меня отсюда. Прошу тебя, Лёд, забери, пожалуйста... Лёд?              Ответное молчание ударило по нервам холодом полярной ночи. Айрис вглядывался в посветлевшие голубые глаза, пытаясь разглядеть за недоумением и растерянностью хотя бы искру надежды.              — Лёд, пожалуйста, забери, или сегодня меня убьют! Страшной смертью! Ты же военный, ты можешь забрать меня, Лёд...              — Страшной смертью? — широкие бледные губы изогнулись в недоверчивой улыбке.              — Господин, позвольте, мы уведём этого раба, — раздался голос управляющего, но вояки оттёрли его даже без приказа кэпа.              — Меня будут насиловать трэйеры... охрана, потом они что-то впрыскивают в... в зад, а потом кидают в загон к сторожевым псам, таким здоровенным, трэйерским... они тоже... кроют как самок, а когда выветрится... что впрыснули, они начинают есть... — выдавливал из себя Айрис так быстро, как только мог. Губы тряслись, не слушались. Скорее — выплеснуть свой ужас, пока не отнялся язык, пока не помешала охрана, чтобы Лёд понял, чтобы забрал его. — Один ещё сверху дёргается, рвёт его своим... а остальные начинают грызть... руки, ноги... крови столько... он так кричал...              Губ снова коснулся палец:              — Тихо.              — Интересная программа, — процедил кто-то из военных.              — Мелкий, — очень серьёзно сказал Лёд, — я не собирался сегодня никого спасать, даже бывших соседей.              — Лёд... Лёд, пожалуйста, — помертвелыми губами заскулил Айрис. В глазах потемнело, колени задрожали. Только сейчас разум накрывало осознание сотворённого. Он опозорил хозяина, он вообще такое наворотил, о чём нормальный раб и помыслить не может. Если он здесь останется, после ухода военных с ним сотворят такое... — Лёд, забери...              — Ну куда я тебя дену, мелкий? — в голосе уже проскальзывали нотки усталости и досады. — На нашей Базе живых не осталось, на корабле я тебя гостем долго не продержу...              — Не гостем, — с надеждой вскинулся Айрис, — я хороший программер! Я могу быть техником, уборщиком, поваром, кем угодно! Забери меня, а?              — Вот же... Ещё в детстве ты был ходячей проблемой, но сейчас, — Лёд вздохнул, — ты вырос в большую проблему. Я же просто пришёл за послушной шлюшкой для экипажа...              — Я! Я буду шлюшкой! — заорал айрисов инстинкт самосохранения, едва завидев луч надежды. — Если заберёшь меня, я буду самой послушной шлюшкой!              Лёд смотрел на него с абсолютно нечитаемым выражением и молчал.              — Не, ну а что, кэп? — подал голос тот же разговорчивый молодец. — Мальчик, девочка — какая туда она самая?              — Стив, — басом прогудел ещё один, — ты за всех-то не говори, извращенец зелёный.              Лёд принял какое-то решение и коротко кивнул в сторону диванов. Айриса схватили под мышки и всё-таки отодрали от лёдовой ноги, хотя, судя по тому, что тащили его весьма аккуратно, военные решили пока не отдавать его охране борделя. Кто-то рядом буркнул невнятно: «Сходили за девочками».              Когда поникшую тушку сгрузили на диван, Лёд присел рядом, а его спутники встали поодаль в неком подобии охранного периметра. Айрис привычно сгрёб на себя подушки, ещё хранившие тепло его тела. Лёд расценил это по-своему:              — Как же ты, скромный такой, удовлетворишь десяток энергичных мужиков? Они у меня любят инициативных девочек.              — Это лучше, чем десяток озабоченных псов, размером с телёнка, — голос невольно дрогнул. — И они не будут есть меня живьём. Поверь, я буду очень инициативным.              Лёд посмотрел с явным сомнением.              — Я справлюсь, — Айрис воззрился на него своим самым честным и решительным взглядом. — Я знаю, как всё происходит между мужчинами. Говорят, у меня красивый... эм-м... зад. Нерастраханный ещё и тесный.              Лёд посмотрел на него ещё более подозрительно. Его задело, как Айрис запинался перед каждым непристойным словом? Ай, да к черту приличия — на кону целая жизнь!              — Я уже давно в борделе, Лёд, я всё умею! Буду сосать и давать в жопу — одному, двоим, троим! Я стану самой лучшей шлюхой, честно. Я буду делать всё, что мне скажут! Лёд, забери меня отсюда, умоляю!              — Ну покажи, — только и сказал «первый» спокойно.              — Что, здесь? — голос Айриса позорно сорвался, дав петуха. Душа из пяток кубарем скатилась куда-то на три этажа ниже.              — Можно и здесь, но я бы предпочёл интим, — невозмутимо ответил Лёд. — У вас где-то должны быть отдельные кабинки.              — Там, — сдавленно пискнул Айрис, но таки взял себя в руки и уже более приличным голосом спросил: — Лёд, а я должен именно тебе... показывать?              — А что во мне такого? — покосился на него «первый», поднимаясь с диванчика. — Или ты собирался давать команде, но не капитану?              — Нет, Лёд, конечно, тебе, — торопливо затрусил за ним Айрис, перепугавшись, что вояки сейчас просто возьмут и уйдут без него. — Тебе прежде всего, ты же капитан, и команде, конечно, тоже, ты же меня для этого заберёшь? Заберёшь же?              — Посмотрим.              Айрис в душе возликовал! Лёд с детства был надёжен как скала, и это его «посмотрим» гарантировало, что у него уже есть мысли по поводу вызволения бывшего соседа из борделя.              — Полчаса в самой чистой кабинке, — потребовал Лёд у управляющего, тот заметался, лопоча что-то о личных рабах хозяина, но кэп наградил его таким взглядом, что тот замер, как кролик перед удавом. Лёд провёл рукой над сканером, на запястье пискнул навороченный браслет комма, трэйер посмотрел на результат на кассовом дисплее и дрожащей рукой протянул белый пластиковый прямоугольник.              — Иди, — Лёд сунул ключ Айрису. И Айрис пошёл — а куда бы он делся?              В кабинете, где было почти так же шикарно, как в спальне хозяина, он присел на уголок широчайшего траходрома и впервые решил задуматься, на что же такое он подписался и как будет это осуществлять. Он был уверен, что жизнь — любая — лучше виденной вчера смерти, хотя и старался не смотреть на содержимое прозрачных шкафчиков, весело подмигивающий огоньками агрегат с высокой скамьёй, увеличивающие зеркала на потолке и стенах, затейливые станки и замысловатые распорки.              Айрис пытался осознать, что должен заняться сексом с Лёдом. И не просто заняться, а ещё и показать себя опытным проститутом. Показать человеку, который с детства знал его как облупленного.              Лёд был одним из старших ребят в их разношёрстной подростковой ватаге и вынужден был присматривать за слишком озорной для «первых» троицей младших братишек, а заодно и за прибившимся к ним бесшабашным красноголовым бесёнком — сыном известных и слишком занятых родителей. Тройняшки с Айрисом делили поровну и школьные занятия, и приключения за пределами Базы, и дружные семейные обеды в доме «первых», и айрисовы карманные деньги, и внимание старшего брата. Сенатор Хепп не обращал внимания на советы доброжелателей ограничить общение наследника с простоватыми и твердолобыми «старыми», которые могли бы плохо повлиять на сына такого уважаемого человека. Он хорошо знал своего младшего отпрыска и не забывал время от времени извиняться перед соседями за то, что Айрис плохо влияет на их тройняшек.              Айриса всегда удивляло: как Лёд умудрялся видеть насквозь всех четверых? Лишь взглянув на их невинные мордашки, он мог безошибочно сказать, какую очередную шалость они сотворили и когда. При ссорах или драках — по чистой случайности возникавших где-то возле Айриса — обиженные и жаждущие справедливого суда обращались не к родителям сорванцов, а к старшему брату, который мгновенно докапывался до правды и воздавал всем по заслугам. Бесстрастный Лёд, казалось, одинаково относился ко всем четверым, во всяком случае, братских подзатыльников, наставляющих на путь истинный, прилетало поровну и щуплому «новому», и крепышам «старым»...              — Подготовился?              Айрис подпрыгнул от испуга: погрузившись в воспоминания, он и не заметил, как Лёд вошёл.              — Да, сейчас, — Айрис быстро стянул с бёдер тонкие ниточки и лоскуток своего псевдоодеяния и подошёл к Лёду, стараясь не сутулиться и не прикрывать пах руками. — А ты? Разденешься?              — А все твои клиенты раздевались? — чуть приподнятая бровь выразила удивление.              Айрис запнулся: Лёд фактически был первым его клиентом.              — Парней в броне у меня ещё не было, — выкрутился он.              Чтобы выглядеть более раскрепощённым, подошёл и коснулся ладонями грудных сегментов брони, провёл пальцами по вычурным значкам и соблазнительно, как ему думалось, стрельнул глазками вверх.              — Ты стал ещё выше, — проворковал завлекающе. — И сейчас, и тогда ты был на голову выше меня.              — На полторы, — бесстрастно поправил его Лёд. — У нас ебля или вечер воспоминаний?              Айрису как стылой водой в лицо плеснули, скулы заалели.              — Для ебли нужен член, — огрызнулся было, но вспомнил, где он и с кем, и вроде как нетерпеливо и страстно выдохнул: — Хочу увидеть твой член, хочу поиграть с ним язычком и узнать его вкус...              — Ты уже почистился? — Лёд слишком стремительно и легко для такой махины прошёл мимо к моргающему огоньками агрегату. — Жаль. Я хотел посмотреть.              — Я... — нервно сглотнул, — не успел. Сейчас.              — Я помогу, — высокий мужчина в белой броне очень гармонично смотрелся с двумя гибкими шлангами в руках, тянущимися от высокого белого агрегата. — Для ануса — этот?              — Угу. — У Айриса почему-то затряслись ноги. Он припомнил смущающую экскурсию Тины в мир предсексуальной подготовки и добавил — по возможности уверенно: — Круглый.              — В позу, — Лёд кивнул на широкую скамью, обитую бархатистым материалом.              В какую ещё позу? По узкому наконечнику шланга с шипением прокатилась искристая стерилизующая волна, из отверстия на конце полезла густая прозрачная смазка. Айрис наконец обуздал нервную дрожь и скользнул под шлангами и лёдовыми руками на высокую скамью. Встал на колени, спиной к единственному зрителю, неторопливо и грациозно опустился грудью на сиденье и пальцами раздвинул ягодицы.              Глубокий вздох за спиной. Ануса коснулся холодный скользкий наконечник и начал медленно вдавливаться внутрь. Айриса опять начала бить дрожь, и в этот раз он боялся с ней не справиться. Он закусил губу, прижался щекой к мягкой обивке скамьи и зажмурил предательски защипавшие глаза. Наконечник очистителя оказался полностью внутри и, начиная увеличиваться в длину, стал причинять лёгкий дискомфорт.              — Развернись на сто восемьдесят, — раздался невозмутимый голос, машинально добавивший: — По горизонту.              Айрис сморгнул непонятную влагу с ресниц и, повернув голову, с опаской воззрился на Лёда. Тот, уловив его недоумение, мягко пояснил:              — Лицом ко мне.              Встав на четвереньки, Айрис неуклюже развернулся, лишние детали, торчавшие из задницы, грациозности не прибавляли. Шланг стал жёстким и утробно вибрировал от тока нагнетаемой и отсасываемой жидкости.              — Ты хотел поиграть с ним.              Перед глазами закачался Он. Из незамеченной ранее косой щели в бронетрусах торчал здоровенный член. Айрис ошеломлённо застыл. Это был самый большой член из всех, что он когда-либо видел. И впервые — так близко, что делало его ещё больше. Даже больше, чем у Полукровки — а вялый хозяйский стебелёк вообще мерк перед Этим. Айрис и подумать боялся, как вот это всё уместить в себя.              — Что? — недовольно раздалось сверху.              — Он такой большой, — выдавил из себя Айрис, безуспешно пытаясь выдать жуть в голосе за удивлённое восхищение.              — Ты всем клиентам это говоришь? — прозвучало скептически.              — Только тебе, — искренне ответил Айрис, подняв глаза. — Честно.              — Займи рот делом, а не лестью, — буркнул, отворачиваясь, Лёд. — У нас в команде есть и побольше. Увидишь сам, если не разочаруешь.              Столь откровенное предупреждение мгновенно побудило к действию: Айрис обхватил ладонью основание члена и, широко раскрыв рот, как при нём это делала Тина, втянул в себя головку. И застрял на первой трети, потому что место во рту закончилось. Он судорожно сглотнул и запаниковал: в маленький тинин рот входило гораздо больше! Сверху раздался рваный вздох:              — Ещё раз заденешь — зубы повыбиваю.              Айрис перепугался и тут же выпустил член изо рта. Посмотрел на прыгающую перед лицом головку, хорошенько поразмыслил и решил пустить в ход язык — на что ранее прозрачно намекал Лёд и с чего в принципе и надо было начинать. Он зажмурился, вспоминая мастер-класс от Тины. Языком провёл по стволу — вроде ничего страшного. Представил, что это мороженое. Фруктовый лёд. Большой такой и членообразный. Стало интереснее. Повторил облизывание в разных вариациях — сверху довольно засопели и увечьями больше не грозили. Лизнул головку — странный вкус, даже сравнить не с чем. Несколько раз провёл языком от основания до головки. Выплюнул кудрявый светлый волос и даже слегка затосковал — самому Айрису перед аукционом эпилировали всё ниже шеи. Вновь подбодрил себя и до блеска вылизал головку — как кот-бездельник свои яйца. Кстати о них. Приподнял член, другой ладонью обхватив яички — большие, тяжёлые... пушистые. Нет, такое он в рот брать не будет. Или может, всё-таки?.. Да ну, какие-то они волосатые при ближайшем рассмотрении... Ух, ты! Они ползают — там, под тонкой кожицей. У себя он такого не замечал — или внимания не обращал? Надо будет посмотреть...              — Ты соси, а не рожи ему корчи, — раздражённо попросили сверху.              Айрис вскинул глаза. Бледное, как у всех «первых», лицо Лёда покраснело. Он злился? Последний раз Айрис видел его таким красным, когда они с тройняшками обломали Лёду секс с его первой девушкой. Про намечающееся свидание они узнали случайно, а вот сделали вид, что ушли гулять, и спрятались в комнате брата очень даже специально. Как же визжала старшеклассница, когда в самый разгар прелюдии из-под кровати с хохотом выскочили четыре чумазых чертёнка и похитили одеяло. Как рычал Лёд, голышом гоняясь по дому за юными наглецами. Как они верещали, когда тот лупцевал их ремнём по попам...              Лёд убрал с лица Айриса ностальгическую улыбку, загнав в мечтательно приоткрытый ротик измученный член. Вернувшись к реальности, тот предпринял вторую попытку заглотить непреклонный орган.              — Язык вытяни, бестолочь, и горло расслабь, — посоветовал Лёд, устав наблюдать за укрощением рвотных позывов. Айрис повиновался — и зашёлся безудержным кашлем.              — Пиздец какой-то, — тихо и обречённо выдохнул Лёд. И Айрис был с ним полностью согласен. Выразить это согласие вслух он, к счастью, не успел, потому что шланг, тянущийся из задницы, обмяк, а агрегат выдал приятную трель, сигнализируя о внутренней чистоте и отсутствии заболеваний у пациента.              — Хоть с этим нормально, — проворчал Лёд и звонко шлёпнул Айриса по попке. — Хороша. С такой задницей и сосать не приходится? Подставил — и все довольны.              Тот не успел даже возмутиться, как Лёд подхватил его под живот и аккуратно извлёк изрядно растолстевший наконечник шланга.              — Что дальше?              — А? — очень по-умному ответил Айрис.              — Ты собирался просветить меня, как это происходит между мужчинами, — напомнил Лёд.              О да, Айрис многое об этом знал. Теоретически.              — Если пассив не расслаблен, нужно растянуть его пальцами, — зарумянившись, поведал он.              — А ты не расслаблен?              Лёд издевался? И ведь не поймёшь по его непрошибаемой роже. Айрис многое хотел бы ему сказать про расслабление при сексе с другом детства — и едва не сорвался, но благоразумие взяло верх. Разочаровать Лёда означало остаться в борделе, а это — верная смерть. Айрис молча слез со скамьи и, стараясь двигаться по возможности соблазнительно, дошёл до необъятной кровати, встал в уже известную позу и пальцами развёл ягодицы. Краем глаза он заметил, что позади замаячила мощная фигура Лёда.              — Я хочу видеть лицо.              Айрис растерялся. Он знал, что выбранная поза была самой подходящей для первого секса, да и Лёд вроде не имел ничего против неё. Как он сможет утаить от Лёда свою анальную девственность, если тот читает его лицо как книгу?              — Пожалуйста, можно я останусь так? Чтобы тебя не смущало, что я мужчина.              — Споришь с клиентом? — удивительно, но в голосе «первого» слышалась явная злость. — Ты сам предложил себя в качестве шлюхи — меня мужчины не смущают.              — А меня смущают! — огрызнулся он отчаянно. — Лёд, мне стыдно! Рядом с тобой я вспоминаю детство. То, как нас воспитывали... Прости, но глядя на тебя, я буду думать только о том, как неправильно, как неприлично ложиться под парня и друга детства.              Айрис умолк, осознав, что пытаясь предотвратить актёрский провал, допустил другую ошибку: ранее Лёд чётко дал понять, что готов воспринимать его лишь в качестве релакса для команды. Апеллировать к прошлому явно не стоило. Пауза, возникшая после его слов, ничего хорошего не сулила. Наконец Лёд вымораживающим тоном процедил:              — Я хочу видеть твоё лицо.              Айрис осмелился повернуться и поднять взгляд. Глаза Лёда — главный индикатор настроения — стали серыми и колючими, бледные губы сжались, резко выступили скулы.              — Сам ты — шлюха в борделе, а я, значит, должен быть приличным и не трахать друга детства? — Таким злым «первого» он ещё не видел. — На что ты рассчитывал? Мы не были друзьями, и я уже не тот хороший парень, которого ты знал.              — Прости.              — На спину.              Айрис опустил взгляд. Послушно перевернулся, прижал колени к бокам, снова раздвинул ягодицы. Вздрогнул, когда чужие пальцы ткнули чуть ниже печально поникшего члена.              — Растяни себя.              Комментировать отсутствие возбуждения Лёд не стал, чему Айрис был почти рад. Медленно он ввёл в себя указательные пальцы и начал осторожно разводить их в стороны. Лёд наблюдал за ним очень внимательно, так же неторопливо надрачивая вздыбленный член.              — Добавь ещё по одному.              С опаской, предельно аккуратно, один за другим Айрис втиснул в себя средние пальцы. Внутри было скользко от смазки, но задел, разработанный наконечником очистителя, давно кончился, и зад распирало довольно неприятно. Айрис даже успел подумать, как хорошо, что пальцы у него намного тоньше лёдовых.              — Блядь, не могу. Убери, — рвано выдохнул Лёд и ткнулся налитой головкой в раскрытый анус.              Главное — максимально расслабиться, это Айрис знал, но попробуй тут не зажиматься, когда задницу не особо нежно таранят здоровенным членом! Было больно, но он помнил: если секс с ним не понравится, будет гораздо больнее. Заметив помутневший взгляд Лёда, Айрис попытался изобразить на лице если не восторг, то хоть удовольствие, но от очередного резкого толчка его аж перекосило. Не в силах терпеть, он отчаянно заскулил:              — Тише, ты слишком большой, Лёд, тише!              — С парнями всегда так туго? — с досадой прошипел тот и так наддал бёдрами, что Айрис, не выдержав, взвыл:              — Не-ет! Только в первый раз!              Толчки замедлились, а затем и вовсе прекратились. Айрис попал.              — Погоди, — холодно произнёс Лёд. — Ты хочешь сказать...              — Не хочу! Не хотел. Забудь! — заскулил тот, понимая, что ничего уже не исправить.              — Ты девственник?              Такому командному тону нельзя было не подчиниться, Айрис зажмурился и потерянно кивнул.              — То есть я в дешёвом борделе, — Лёд медленно смаковал слова, — снял девственника?              Айрис в ответ смог лишь покраснеть ушами. Раздавшийся вдруг искренний смех заставил его изумлёно распахнуть глаза. Он ждал чего угодно — но не этого.              — Ну, мелкий, ты даёшь! — хохотал Лёд, утирая слёзы. — Сын казнённого сенатора, смазливый как девчонка, наивный и безалаберный... Ох, тебе всегда везло, но чтобы так?!              Айрис никогда не видел Лёда смеющимся, он и улыбки-то его мог по пальцам перечесть. И этот плачущий от смеха человек был ему совершенно незнаком. До сих пор. На всякий случай он отполз на другой конец кровати и осторожно, даже недоверчиво уточнил:              — Ты не сердишься?              — Не получается, — фыркнул Лёд, поправляя чуть опавший член, — хотя, видят боги, я пытался. Меня удивило, что ты выжил, но ты ещё и задницу сберёг! — Он раздвинул губы в хищном оскале, который и улыбкой-то нельзя было назвать. — Для меня.              Лёд дотянулся до ближайшего шкафчика и бросил на кровать пару запечатанных тюбиков.              — Открывай.              — Зачем? — насторожился Айрис.              — Чтобы я нормально трахнул одного везунчика. — Лёд за ногу подтянул жертву к себе. — Понадобится много смазки.              Айриса бесцеремонно перевернули набок и задрали ему ногу. Он лишь смиренно вздохнул, когда осторожные и настойчивые пальцы протиснулись в его измученную задницу.              — Дрочи.              Айрис благонравно отвёл от лица здоровенный член в пугающих розоватых потёках и со вздохом повиновался.              — Мне дрочи, придурок, — беззлобно поправил Лёд. — Кто кого снял?              Хорошо, что у него две руки — Айрис выполнил очередной приказ, не забывая и о себе. В голову лезли воспоминания. Лет шесть назад он, такой же растерянный и сгорающий от стыда, лежал без штанов на коленях у голого Лёда и замиранием сердца ждал возмездия. Поневоле общий старший брат, как и сейчас, был суров и беспощаден, причиняя необходимую и неизбежную боль. Когда посыпались удары, Айрис, как и полагалось, верещал и извивался — так, что при каждом движении их налитые члены касались друг друга. Разница была в том, что Лёд был ранее возбуждён своей девушкой, а вот Айрис возбуждался всё сильнее. Подозрения он не вызвал: не было ничего удивительного в том, что Лёд, стягивая для экзекуции штаны с каждого из шебутной четвёрки, являл на свет нормальный такой стояк. У озабоченных подростков была прекрасная возможность подробно разглядеть обнажённую взрослую девушку через неплотное покрывало, свисавшее с кровати, да и позже, по звукам они ясно могли представить, что творилось над ними. Только вот главной проблемой и тайной Айриса было то, что из-под кровати он засмотрелся не на девушку.              — Пожалуй, хватит, — Лёд смахнул на пол пустые тюбики и подхватил Айриса под колени, подтаскивая к краю кровати. Пока тот морально настраивался на продолжение жёсткого секса, Лёд вновь удивил его, навалившись сверху и начиная двигаться медленно и плавно. Айрису было уже не так больно, но всё равно — приятного мало.              — Я тебя немного порвал, — спокойно пояснил Лёд, — Сейчас доебу — аккуратно и не больно. Чёрт, я и подумать не мог... — Он толкался всё чаще, дыхание становилось всё более рваным. — Сейчас, мелкий... Сейчас... Я почти...              Резкие и, вопреки обещанному, болезненные финальные толчки разрешили проблему непредсказуемо возбудившегося Айриса — член его упал, оставляя втуне усердный ручной труд. Рухнувшая сверху тяжеленная туша в броне похоронила под собой и надежду кончить, и самого мечтателя. Хорошо хоть, через несколько секунд Лёд сообразил откатиться в сторону, подарив Айрису возможность вновь дышать. Чем тот и занялся, пока Лёд искал невскрытую пачку салфеток, чтобы использовать по назначению. Интерес у Айриса вызвала лишь демонстрация новейших технологий: по мановению лёдовой руки паховый сегмент брони из двух несимметричных частей сросся в единую деталь, скрывая утомлённый недавними трудами орган.              — Я думал, этот доспех у тебя монолитный, — протянул Айрис.              — Угу, и чтобы отлить, я полностью раздеваюсь, — продолжил мысль Лёд. — Тебя больше ничто не волнует?              — Не-а. — Улыбка была совершенно безмятежной. — Ты же заберёшь меня отсюда.              — Самонадеянный нахал, — на лицо «первого» возвращалась присущая ему невозмутимость. — Одевайся.              — Да я руками больше прикрою, — буркнул Айрис, с ненавистью покосившись на злосчастную тряпочку на нитках.              За дверью звуконепроницаемого кабинета они застали целое сражение: разъярённо орущий толстый трэйер пытался прорвать заслон из троих вояк в активированной броне, позади него бестолково метались амбалы из охраны борделя, пытаясь сообразить, как вышвырнуть вон строптивых клиентов онемевшими по локоть руками. Четвёртый военный — тот самый разговорчивый парень, который зелёный извращенец по словам сослуживца, — стоял в сторонке и развлекался голоэкраном на ладони, с интересом посматривая на противников.              Заметив хозяина, Айрис ослаб коленками и обеими руками вцепился в Лёда. Тот их тоже заметил и с новыми силами рванул на штурм непоколебимой троицы.              — Стив? — Лёд посмотрел на зелёного извращенца, решив не отвлекать более занятых соратников.              — Свол Едди, владелец борделя, — пояснил тот, подходя к ним. — Говорит, мальчишка — его личный раб, которого нельзя трахать без разрешения.              — Пропустите его, — приказал Лёд и приглашающе открыл дверь в кабинет. — На пару слов.              Кипящий от злости Сволочь, протиснувшись мимо военных, гордо потопал в элитную трахкабинку. Проходя мимо Айриса, внезапно залепил ему пощёчину и за волосы потащил за собой.              — Не нужно портить мальчика, — пророкотал Лёд и дружелюбно положил Сволочи руку на плечо. — Я решил купить его.              — Руки прочь, чёртов айсбергер! — болезненно скривился тот, прянув плечом вниз и невольно разжимая пальцы. Айрис шарахнулся от него, прячась за Лёда. Пока Сволочь потирал плечо и со злостью рассматривал развороченную постель и раскиданные по полу пустые тюбики, в кабинет скользнул Стив и прикрыл дверь изнутри.              — Что вы себе позволяете?! Совсем обнаглели?! — рявкнул Сволочь, но, заметив, что остался без привычной охраны за спиной наедине с двумя крепкими мужчинами, тон поумерил. — Это моё заведение, и это, — он ткнул пальцем в сторону сжавшегося Айриса, — мой раб.              — Я и не спорю, — Лёд бесстрастно рассматривал трэйера. — Бордель ваш, все рабы в нём ваши. Клиенты снимают рабов на время. На то он и бордель.              — Это мой раб, его нельзя никому снимать!              — Будь это так, я бы не смог его снять, — заметил каменнолицый Лёд. — Но если вам не нужно, чтобы военнослужащие снимали ваших рабов, я передам...              — Ты меня прекрасно понял, Виндсон, — с ненавистью прошипел Сволочь. — Кем ты себя возомнил, капитанишка?! Отдай моего раба немедленно!              — Я его не забирал. Пока. — Лёд оглянулся на Айриса и указал ему взглядом на дверь, глаза у него были уже сумрачно-серые. — Постой там.              — Ты его не заберёшь никогда! — взвился Сволочь. — И не командуй моим рабом!              Айрис на подгибающихся ногах проковылял к двери и уже взялся было за ручку, но его перехватил зелёный извращенец Стив.              — Стой, пингвин. Кэп не приказывал тебе выходить.              — Почему пингвин? — насупился Айрис.              — Потому что в попу раненый пингвин, — улыбнувшись, пояснил тот, — провёл время не один. Ты что, губы надул? Обиделся? Ой, миляга...              Айрис сам видел, какая походка бывала у бордельных мальчиков, проведших время с каким-нибудь половым гигантом, и, оказавшись на их месте, в дополнительных напоминаниях не нуждался.              — Триста тысяч, — повысил голос Лёд, так что напряжённый разговор стало слышно и у двери.              — Сволочь за меня полтораста всего отдал, — растерянно посмотрел Айрис на Стива. — И то, говорили, дорого за необученного, хоть и девственника.              — Кэп никогда не умел торговаться, — пожал плечами тот.              — Да хоть пятьсот! — злобно глумился хозяин борделя. — Я его лучше псам скормлю, чем тебе продам!              — Псам, — задумчиво повторил Стив. — О! — Он развернул над ладонью голоэкран и забегал пальцами, не обращая больше ни на что внимания.              — Полмиллиона тебе никто за него не даст, — бесстрастно рокотал Лёд. — Он невоспитанный, неопытный и не девственник, так что для тебя он уже интереса не представляет.              — А из-за кого он не девственник?! Целки — дорогой товар!              — Не выпускай дорогой товар в общий зал.              Стив наконец свернул голоэкран комма и поспешил к Лёду.              — Кэп, простите, что вмешиваюсь, — зелёный извращенец достойно выдержал мрачный взгляд Лёда. — Это уже невыгодно, каратели дают максимум триста.              — Каратели? — нервно дёрнулся Сволочь. — При чём тут каратели?              — За найденного «второго» из расстрельного списка они дают в награду максимум триста тысяч, — вежливо пояснил Стив.              У Айриса подогнулись ноги, и он бессильно осел на пол. Вот его и обнаружили. Интересно, чьё отношение будет хуже: псов нового порядка к сыну мятежного сенатора или оскорблённого хозяина к рабу, который предпочёл подставить зад не ему, а залётному вояке?              — Не проще послать карателям адрес и голо мальчишки? — Стив заискивающе заглядывал в серые глаза Лёда. — Они сами разберутся. Заодно и арестуют господина Крадда за укрывательство.              Сволочь опешил. Лёд вздохнул, опустил взгляд, потёр запястье над коммом. Глаза его посветлели.              — Стив, кретин, — лицо его, прежде бесстрастное, исказила злобная гримаса, — сколько раз я тебе говорил не распускать язык при гражданских? Господин Крадд уже почти признался в организации псового цирка. Думаешь, я теперь смогу раскрутить его хоть на оскорбление действием? Вот это для нас было бы достаточным основанием для ареста — с его-то условным сроком.              — Простите, кэп. — поник Стив. — Дело опять отойдёт карателям?              — Господа-господа, — зачастил Сволочь, — это какая-то ошибка! Давайте не будем торопиться с выводами и беспокоить карателей без повода!              — Почему без повода? — Лёд с кривой улыбкой смотрел на старого трэйера. — Тут у нас и подделка документов, и укрывательство преступника — а может, и не одного, — и организация развлекательных мероприятий без лицензии, за что вас уже пытались посадить на родине. Вы заметный человек, господин Крадд, вас легко идентифицировать. Стив, ты уже вызвал карателей?              — Нет ещё, простите. Сейчас, кэп.              — Постойте, господа! Не надо никого вызывать, — Сволочь широко улыбнулся, скрипя зубами. — Прошу, примите в дар этого мальчика — и разойдёмся друзьями!              — И всё? — удивился Лёд. — Какая мне выгода? Мальчишку я сдам карателям, и ещё не факт, что они заплатят. Мне нужна девочка для себя: красивая, опытная и выносливая.              — Отлично! Выбирайте любую девочку в зале — у меня отличные девочки, высший класс, самые красивые и опытные и очень выносливые! А парня оставьте — я сам сдам его карателям...              — Ты не понял? — процедил «первый». — Мы сейчас забираем мальчика и девочку, ты забываешь обо всём, и тогда вечером к тебе никто не приходит.              — Чего не сделаешь для хорошего человека? — через силу улыбнулся Сволочь.              Уже в зале, когда Лёд со товарищи выбирали себе девочку среди заморенных и безучастных бордельных шлюх, Айрис коснулся ладони стоявшего рядом военного. Лёд был занят, а этот суровый мужик был предпочтительнее стоявшего с другой стороны подлого доносчика Стива.              — Что? — удостоил его вниманием суровый мужик.              — Пусть позовут Тину.              Как бы тихо он ни говорил, его услышал Стив и умчался кляузничать Лёду.              — Тина? — неискренне удивился Сволочь в ответ. — У меня нет таких.              — Задержите их, — отчаянно попросил Айрис, указывая мужику на бугаёв из охраны, и рванул в спальню бывшего хозяина.              Когда он вытащил в большой зал ничего не понимающую, заспанную и всё пропустившую Тину, военные с охранниками уже стояли стенка на стенку. Накал страстей спал, когда команда Лёда окружила парочку, отгородив их от охраны и остервеневшего Сволочи. Рыжекудрая зеленоглазая красавица произвела нужное впечатление на новых хозяев Айриса: вызвала восторженные восклицания, кто-то присвистнул, а суровый мужик даже потрепал его по волосам, расплывшись в улыбке: «Вот молодца, уважил!»              Лишь Лёд остался безучастным. Прошёлся по девушке оценивающим взглядом и равнодушно спросил:              — Родственница? Или подружка твоя?              — Знакомая, — быстро ответил Айрис, встревоженный тоном вопроса и посеревшими глазами. — Между нами ничего нет, честно! Мы только трахались.                     * * *              — Здравствуйте, детишки! — сурово пророкотал Лёд, когда в шлюз, закрывшийся снаружи, примчались встречать прилетевший челнок члены команды, оставшиеся на корабле.              — Здравствуй, дедушка Мороз, — вразнобой заорали четверо взрослых мужиков, пока их прибывшие товарищи, широко улыбаясь, покидали челнок в клубах пара, — ты подарок нам привёз?              — А вы хорошо себя вели в прошлом году? — продолжал драть глотку Лёд, он не мог покинуть кабину, потому что извлекал Айриса из кресла: у того заела система безопасности.              — Мы вели себя хорошо, кэп! В отличие от некоторых! Тебе ли не знать!              — Хорошим мальчикам я привёз подарок — хорошую девочку! — рявкнул Лёд, врезав кулаком по панели безопасности. — Топор, выноси подарок.              Снаружи раздались радостные вопли: суровый, по мнению Айриса, мужик на руках вынес Тину на всеобщее обозрение. Лёд, победивший наконец глюк системы безопасности, вывел вслед за ними Айриса.              — А это кто? — удивились в команде.              — А это — подарок плохим мальчикам, — мрачно ответствовал Лёд.              — Кэп, а ты разве не по бабам? — спросил широкоплечий добродушный богатырь, но, к удивлению Айриса, его быстро успокоил Стив, тихо что-то шепнув.              — Оба подарка в медблок на осмотр, — игнорируя вопросительные взгляды, скомандовал Лёд. — Потом — праздновать.              Айрису, разомлевшему на коленях Лёда во время полёта, море было по колено: осмотр так осмотр. Сегодня в полдень он мог умереть, но вместо этого он любовался красивейшей радугой из иллюминатора челнока в обществе самого надёжного в мире человека, который придерживал его за плечи — можно считать, обнимал. Больше ничто в мире не могло его напугать!              — Ой! — икнул Айрис и метнулся Лёду за спину, когда после недолгой прогулки по стерильно-белому коридору дверь ему открыло высокое краснокожее существо с глубокими чёрными глазами.              — Хай, док. Ты проходи, не бойся, — Топор подтолкнул Тину внутрь, покосившись на замершего Айриса.              — О боги, какой мужчина! — раздался из-за двери восторженный тинин голос. Она, как и во время полёта из торгового центра на корабль, продолжала флиртовать во всех направлениях.              «Мужчина?» — Айрис сунулся за дверь убедиться. Лёд аккуратно подвинул его внутрь и закрыл дверь перед носом остальных членов команды. Высокое существо, одетое в светло-жёлтую медицинскую робу, видимо, действительно было мужчиной, судя по тому, с каким удовольствием оно лапало Тину, раскладывая её по мягкому ложу анализатора. Айрис отвёл глаза, ему было невыносимо стыдно смотреть, как она с готовностью раскидывает ноги: перед глазеющим Топором, краснокожим доктором, приборами в его руках и заодно тем прибором, который приподнял жёлтые штаны в паху.              — Ревнуешь? — ласково поинтересовался Лёд, заметив его смущение.              — Кого? — не понял Айрис. — А-а, Тину? Нет. Просто думаю, что я так не смогу.              — Дурачок, — оскорбил его Лёд и зачем-то потрепал по волосам.              Когда Топор вывел за дверь Тину, обследованную с головы до ног, команда встретила их бурными овациями, обрадованная положительным заключением дока. Вопли отсекла звуконепроницаемая дверь.              — Этого я сам в анализатор суну, — буркнул Лёд. — Подготовь лучше регенератор.              — Смотрю, ты его уже проанализировал? — на удивление обаятельно ухмыльнулся краснокожий. — Надо же, какие у тебя интересы. А так хорошо маскировался...              — Йоыхль, заткнись, а? — насупился «первый».              — Молчу-молчу... мой сладкий.              Анализатор пару раз тревожно пискнул, краснокожий доктор подошёл почитать результаты, а потом уставился на задницу Айриса.              — Лёд, шалунишка, ты его с разбегу, что ли... анализировал?              — Йоыхль! — непонятно, как можно было прорычать это имя, но Лёд смог.              — Понял-понял, молчу. — Док отошёл убедиться в успешной стерилизации регенератора, затем невинно поинтересовался: — Сам его туда засунешь? Семи минут хватит.              Айрис безропотно выдержал и очередное бесстыдное раскладывание, и проникновения внутрь холодных щупалец регенмассы, вот только пристальное внимание краснокожего к его заднице бесило неимоверно.              — Может, обколоть её коллагенкоктом? — задумчиво предложил этот самый Йоыхль, не прекращая любования. — Чтобы предотвратить в будущем разрывы и трещины.              Лёд явно заинтересовался предложением и, задумчиво кивнув, уточнил:              — Как часто нужно колоть?              — Раз в месяц приводи — будем подновлять, — пожал плечами док. — Такую попку надо беречь.              — Спасибо, обойдусь, — прошипел Айрис, ёрзая по всему ложу в попытках увернуться от настойчивых щупалец. — Оставьте мой зад в покое!              — Лёд, это точно релакс?              — Угу. Самая послушная шлюшка.                     * * *              Лёд отомстил Айрису за все его выкрутасы после медблока, в своей каюте. Айрис узнал, что его тело, оказывается, обладает удивительной гибкостью и может принимать невероятнейшие позы. И что можно в мясо стереть губы поцелуями. И что у Лёда глаза синие, когда он кончает. И что оргазм с членом в заднице несоизмеримо прекраснее. И что действительно можно сорвать голос стонами, если орать достаточно громко. И что Лёд может быть и ошеломительно-властным, и крышесносно-уступчивым, и животно-грубым, и чарующе-нежным. И что койка ломается первой, не выдерживая того, как плохой мальчик по уши втрахивает в матрас свой подарок.              Через несколько часов в просторной капитанской каюте не осталось ни одной более-менее плоской поверхности, на которой Лёд не замстил бы Айриса до пронзительных всхлипов. Ураганом они расшвыряли немногочисленные вещи Лёда. Выломали сталепластовую дверь встроенного шкафа. Вентиляция не справлялась с запахами свежего пота и спермы. Температура в каюте была вдвое выше нормы. У педантичного робота-уборщика сел аккумулятор, и он не смог доползти до базы. На брошенном на пол матрасе в обнимку лежали оба стихийных бедствия, виноватых в этих разрушениях.              Айрис вырубился с концами после третьего оргазма и мирно сопел у Лёда под мышкой. Ему снился его самый любимый сон. Он опять был мелким сенаторским сынком, подбившим приятелей на поход в горы. Именно там, на перевале, он видел самую красивую в своей жизни радугу и делил это зрелище с самыми дорогими друзьями. «Мелкий, ты сам как радуга, — повернулся к нему парень, стоявший ближе всех. Чуть шершавые, уже по-мужски большие пальцы погладили Айриса по волосам. — Красные. — Провели по лбу. — Желтый. — Коснулись кончиков ресниц, заставляя чуть прикрыть глаза. — Зелёные. — Очертили скулы и легли на губы. — Фиолетовые. Я не разбираюсь, какой это цвет? Пурпурный? Малиновый?»              — Буду красить их в фиолетовый, — счастливо улыбаясь, пробормотал во сне Айрис, — для тебя, Лёд.              Семнадцатилетний парень во сне серьёзно кивнул, принимая обещание, и вновь поднял взгляд в небо. И теперь Айрис точно знал: после пробуждения Лёд не испарится как сон.              А наяву взрослый и жутко голодный капитан Виндсон бесшумно крался к выходу из каюты. В пустом пищеблоке он обнаружил лишь Стива, который выглядел измотанным и довольным, натрахавшимся, как мартовский кот в кошачьем гареме. Почти таким же, как сам Лёд.              — О, кэп! — обрадованно протянул Стив. — Смотрю, твой период озверения закончился?              Лёд, вскрывая контейнер с холодным бифштексом, зыркнул на него:              — Вот ещё раз заест пленка безопасности в челноке, я озверело закрою тебя там на сутки. Будешь всё перепрошивать.              — А не надо садиться вдвоём в одно кресло, — обиделся тот. — Злой ты, кэп. Хотя это и в борделе было ясно.              Лёд покосился на него, продолжая молча жевать.              — Мальчишка его на коленях умоляет, — тихо, словно самому себе бурчал Стив, — а этот выкаблучивается: не хочу, не буду. А сам мимо этого борделя раз пять прошёлся, морду вертел в разные стороны, пока парень его не узнал.              — Не понимаю, о чём ты, — угрожающе сузил глаза Лёд.              — Да ладно, кэп. Я в курсе, на кого мой сосед по комнате всю учебку дрочил. — Стив смотрел на него с ласковой усмешкой. — Хоть снимок был херовый, парня вполне можно узнать.              — Ты лазил по моему планшету?! — начал звереть Лёд.              — Пфе! Пароль из пяти букв для меня как приглашение, — отмахнулся Стив. — Только я думал, что это снимок твоей девчонки.              — Ты, кракер-недоумок, — зарычал Лёд, руки сами потянулись вцепиться и трепать придурка за шкирку, — хочешь вернуться в спецлагерь? Забыл, кто тебя оттуда вытащил? Кто поручился за пропащего полукровку?              — Ай, задушишь! — Стив хихикал в его руках, совершенно не сопротивляясь. — Я думал, он тебя достаточно утомил, твой Айрис Хепп.              — Ты знаешь?.. — замер Лёд.              — Я только по прилёте сюда понял, — отозвался тот, потирая шею. — В борделе-то ляпнул, чтобы Крадда попугать, но мальчишку так заштормило — стало понятно, что я попал в яблочко. Оставалось только сравнить расстрельные списки с твоими запросами...              — Мне тебя додушить, чтоб молчал?              — Остынь. У меня давно есть доступ к общей базе. Я почистил твою историю запросов и затёр справки, что ты о нём наводил. Больше никто ничего не узнает. После смены имени он стал обычным спецом по климат-установкам — действительно нам очень нужным.              — Хорошо, — выдохнул Лёд, запнулся, но всё-таки сказал: — Кстати, за помощь с Краддом тоже спасибо.              — Ты для меня сделал гораздо больше, — покачал головой Стив. — Главное, теперь ты перестанешь психовать и на людей кидаться... и трафик к базе жрать дикими темпами.              — Перестану, — согласился Лёд. Он только сейчас начал осознавать, что старый год закончился и начался совсем другой, новый год — полный неожиданных проблем и почему-то гораздо более счастливый. Лёд поймал себя на мысли, что хочет срочно проверить, как там Айрис, и ощерился в непривычной улыбке: — Я пошёл.              — Удачи, — Стив отсалютовал ему бутылкой пива.              Ноги сами несли его привычной дорогой по родным коридорам — но гораздо быстрее, чем обычно. Лёд шёл к себе и знал, что вернётся домой до того, как проснётся его Радуга.