Вера

Когда Кэмерон говорит, что вытащит его отсюда, из этой ужасной, грязной и опасной тюрьмы — Джонатан верит. Когда Кэмерон говорит, что он почти у цели, что год спустя в этом отвратительном месте, скоро всё закончится — Джонатан верит. Когда Кэмерон говорит, что начал работать с ФБР и это поможет им — Джонатан верит. Когда Кэмерон просит его потерпеть — я уже близко, Джонни! — не торопить события и ни в коем случае — пообещай мне, Джонни — не сбегать — Джонатан поджимает губы, недовольно отводит взгляд и соглашается. Джонатан всегда доверял брату, всегда поддерживал его и его идеи, когда другие бы назвали их глупыми, самоубийственными и безумными. Конечно, как он мог поступать иначе? Отец всегда им говорил, чтобы мальчики помогали друг другу. Они ведь братья, близнецы. И у них одна жизнь на двоих. Кэмерон любил говорить, что они вдвоём против всего мира: Джонатан отнекивался от него, усмехался и отвечал, что мир им вызова не бросал. Миру не интересны два одинаковых мальчика одной крови и с одним именем. Тогда Кэмерон, на правах старшего брата, пояснил неразумному младшему, что мир о них ещё услышит. Что их имя будет знать каждый ребёнок и взрослый. И Джонатан поверил ему. Какой-то секретной магией, но Кэмерон сдержал слово. Кэмерон никогда не обманывал его. Поэтому у Джонатана сложилось впечатление, что брат никогда не солжёт ему, не подведёт его, не бросит. Что он не бросит его в этой тюрьме полную убийц. Джонатан просил, он уверял и умолял, чтобы Кэмерон поверил ему — хоть раз в жизни, Кэм! — что он невиновен. Что он не убивал ту женщину, что он не знает как она там оказалась — очнись, это же классическая подмена, мы тысячу раз такое делали на сцене! — что больше всего на свете ему необходима его, Кэмерона, вера в него. Ты же меня знаешь, Кэм… Эти секунды, эти чертовые четыре секунды, пока Кэмерон стоял и молча разглядывал брата, почти уничтожили Джонатана. Но, хвала всем Богам, Кэмерон поверил ему. Джонатан не хотел бы думать, что было бы не поверь ему брат. Джонатан сидит за решёткой двенадцать месяцев и двадцать дней. Джонатан не слушает убеждения Кэмерона по поводу федеральной службы и просит — невзначай, будто о погоде спросил — устроить ему побег. Кэмерон запинается на полуслове, понижает голос и почти молит Джонатана ничего не делать. Кэмерон понимает, видит по глазам брата, что у того уже есть минимум два плана побега, которые тот сможет провернуть в одиночку, поэтому он уговаривает оставаться здесь. — Джонни… Жизнь в бегах — не выход, — говорит он и, проглотив желчь, Джонатан верит. Джонатан верит словам Кэмерона и будет сидеть в тюрьме, пока эта вера не треснет.