Ещё один

Как же мы к этому пришли? Сейчас, стоя напротив виновника происшествий последних дней, Нолан не мог дать четкий ответ. Перед глазами встала очень ясная картина настоящего: все, что необходимо – это сделать один-единственный выстрел. Цепочка событий оборвется, сделав злодея главным персонажем пьесы. Герой не выполнит свою миссию, злая корпорация заберет сокровище в виде пасхального яйца. Конечно, будут проблемы с полицией, но в итоге рынок решит то, о чем не смогут договориться люди. Убить человека на глазах у его друзей и знакомых? Дальше падать было уже некуда, но, если придется, Сорренто готов взять лопату и начать копать. Именно такие мысли были у Нолана, когда он с уверенностью направил пистолет на мальчишку. Но тут случилось что-то невообразимое, тот вместо какой-либо реакции Уэйд вытянул руки, будто держал самое главное сокровище в своей жизни. Возможно, так оно и было. Директору оперативного отдела понадобилось не больше секунды, чтобы понять в чем дело. Оставалось совсем мало времени, сейчас или никогда. Нолан положил палец на спусковой крючок и затаил дыхание, готовый к выстрелу. Но его не произошло. В этот самый момент, длившийся казалось целую вечность, его взгляд выцепил одну еле заметную вещь, которая подобно битому пикселю на идеальном изображении портила всю картину происходящего из-под шлема Уэйда по лицу скатилась слеза. Видимо, в этот момент он был по-настоящему счастлив. Нолан хмыкнул, ему показалось забавным, что в начале своего пути этот мальчишка следовал не каким-то принципам общего блага, он хотел найти пасхалку, потому что это был последний фрагмент личности Джеймса Холлидея, человека, которым Сорренто и сам когда-то восхищался. Восхищался, до тех самых пор, пока не потерял последние искры запала, пока постепенно не превратился в корпоративную крысу, которых раньше терпеть не мог. Когда в нем успел умереть мечтатель, сменившись на практичного рабочего, готового идти куда-угодно, без цели и замысла, желая только преумножить свое состояние? И сейчас, он был готов поспорить, мальчишка радовался вовсе не состоянию, которое ждет его, стоит только снять шлем, это было ликование совершенно иного рода. Когда-то Нолан мог понять подобный образ мышления, когда-то он мечтал о таких глупых на первый взгляд вещах. Директор, выдохнув, опустил оружие. Его глаза были направлены точно в глубину фургона, будто он пытался сохранить в своей памяти каждую деталь этого события: когда Сорренто был готов признать свое поражение, оно было горьким, как будто он проиграл не пару минут назад, а в тот момент, когда создал отдел с целью отыскать секрет последнего творения его бывшего коллеги. Сзади послышались звуки приближающихся сирен, когда ему приказали бросить оружие, он даже не стал спорить, только оглянулся, дав понять, что такое развитие событий хоть ему и не нравится, но это все же лучше желаемой всего пару дней назад альтернативы. Садясь в машину, Нолан все еще видел перед глазами счастливое лицо парня, который за столь короткий срок смог приобрести все, чего годами пытался добиться сам Сорренто. Даже слишком сильно затянутые наручники никак не сказывались на состояние шока, в котором он сейчас находился. Отвернувшись от сидящей рядом коллеги, Нолан поднял глаза на небо. Обычно затянутое облаками пространство над Оклахомой казалось как никогда спокойным и умиротворяющим, а может оно всегда таким было, просто некогда было увидеть? Теперь уже скорее всего бывший сотрудник IOI не мог смотреть на это без ухмылки: достаточно болезненной, но почему-то казавшейся самой искренней за последние годы.