Мы могли бы служить в разведке, Мы могли бы играть в кино… Мы, как птицы, садимся на разные ветки И засыпаем в метро. Високосный год — Метро
Я научился узнавать её в толпе. Девушка, не больше двадцати трех лет. Невысокого роста и с волосами цвета горького шоколада. Вот она идет, улыбаясь, и люди вокруг расступаются. Она озарена светом, едва ощутимым запахом лилий. Или наоборот, её прекрасное личико озадаченно неведомыми мне проблемами. Тогда она теряется в толпе, смешивается с цветным потоком людей, спешащих по своим делам. Но стоит ей шагнуть в переполненный вагон, мир вдруг становится ярче. Стихает шум, свет становится ярче. Вот она — маленькое солнце, в джинсовой куртке, расписанной незнакомым мне художником. Я не знаю, кто она и откуда. Я не знаю, куда она едет и кто её ждет. Но я знаю, что она едет из центра, выходит на станции Молодежная и бежит на выход к Рублевскому шоссе. Уносясь дальше в вагоне метро, я вижу, как мелькает её расписная куртка на эскалаторе. Иногда я жду её появления на станции, один из миллиона безликих прохожих. Ровно в шесть она подходит к метро, в восемь минут седьмого она уже стоит на краю платформы, заглядывая в черную пасть тоннеля метро, где с ревом несется поезд. Бывают дни, когда она садится напротив, смотрит на мир из-под густых ресниц, покрытых странной синей тушью. Её губы складываются в очаровательную улыбку. Иногда мне кажется, что она улыбается именно мне, одному из случайных попутчиков. А иногда её нет. Тогда мой мир тускнеет, будто отобрали часть меня. И кажется, день прошел зря. Вся эта монотонная работа, литры кофе и невыполненные поручения… Все зря, если я не увидел её. Она моя маленькая слабость. Моё сердце замирает, стоит нам встретиться с ней взглядом. Чистым, как горный родник, как снег на вершинах гор. В нем нет проблем этого мира. Лишь осознание правильности движений, легкость бытия. Лишь в минуты её печали в глазах читается усталость. Но её взгляд прекрасен. Когда-нибудь я наберусь смелости заговорить с ней. Но кто я такой? Случайный пассажир. Человек, придумавший себе счастье рядом с ней. Но это будет моей маленькой победой. Я расскажу ей, как я влюблён в её улыбку. Я обязательно приглашу её в парк, кино или в кафе. Наверняка она любит неспешные прогулки, слушать трель птиц. Мы сможем поговорить обо всем на свете. Или молчать, смотря, как под ногами плывет асфальт, проносятся мимо туфли прохожих. Я просто хочу побыть с ней рядом. Набраться бы смелости.***
Вчера я заговорил с ней. Простое «привет» далось мне так тяжело, что мне захотелось провалиться на месте, перестать существовать. Я сказал ей, что у неё необычная куртка. Как банально, но я боялся сказать о другом. У меня все дрожало внутри. Вдруг она не ответит, пошлет меня, как поступила бы любая другая на её месте. Но она мягко улыбнулась, встала поближе, чтобы лучше слышать мои слова. Её голос прекрасен. Такой юный, задорный. В нем плещется желание жить. Она сказала, что куртку расписал её знакомый, и она считает это глупым… О боги, как она улыбается. Я готов все отдать, чтобы снова увидеть эту улыбку. Я вдохнул поглубже. Может, она согласится, и я её провожу, и пусть она мне расскажет о художнике, об этой глупой куртке. Но она лишь взгляд отводит, молчит. Мне вдруг стало грустно. А она улыбнулась задорно, обещала, что при следующей встрече расскажет побольше. И снова её куртка мелькает в толпе на платформе, спешит к эскалатору. Такая яркая на фоне кафельных стен. Она обернулась, махнула рукой на прощание. Я был счастлив.***
Сегодня я жду, волнуясь. Вагон качнулся, со скрежетом разъехались двери. Я вглядываюсь в толпу. Серая, унылая масса. Грустные лица, замешанные в каждодневной рутине. Смотрю на часы, стрелки плывут пред глазами. Восемь минут седьмого. Где ты? Невольно отворачиваюсь, смотрю на мир в отражение. Её нет, как жаль. — Место встречи изменить нельзя, — её голос нежный. Она улыбается. Я знаю, что эта улыбка посвящена мне. — Я, представляете, сегодня чуть не опоздала. И чуть не забыла записать вам контакты того художника, вы вчера просили. Какое неловкое молчание. Пальцы дрожат, пока я принимаю из её рук записочку с номерами телефона. Стоит мне едва коснуться её бархатной кожи, как мир замирает. — А вы записали свой номер? Я бы вам позвонил, и вы бы меня познакомили с ним, — голос дрожит. Какие же глупости я несу. Пусть накричит на меня, пусть ударит. А она улыбается, головой качает. — Не стоит. Просто скажите ему, что вы от меня. Вагон качнулся. Она улыбнулась. Её станция. Двери приветливо распахнулись, выпуская уставших пассажиров на платформу. Кто-то из них спешит на автобус, кто-то сегодня дома один. — Как ваше имя? — я набрался смелости взять её за руку. — Моё имя Саша. Я тороплюсь, вслушиваясь в её дыхание. Её пальцы, покоящиеся на моей ладони, сжимаются, выскальзывают, оставляя свое тепло. Она нервно выдергивает руку из моей ладони. — Мое, как и ваше, — её сосредоточенный взгляд мелькнул за закрывшейся дверью. Поезд мчит меня дальше. За стеклом непроглядная темь. — Саша… — её имя сладкой музыкой льется на сердце. Я запомню тепло её пальцев. Мое нежданное счастье.***
— Саша, здравствуй, — я улыбаюсь. Она мнется. Нехотя кивает. Сегодня она особенно печальна. Её улыбка погасла, как только она шагнула в вагон, забилась в угол. Я шагнул к ней поближе. Мне хотелось подарить ей улыбку. — Я тут подумал… — Не нужно… — в её глазах сожаление. Что случилось? Не знаю. Кто-то стёр её радость. — Я обидел? — Не стоит… Меня заругают… Вагон вдруг качнулся. Её взгляд мелькнул с сожаленьем. Отвернулась спиною, не махнет на прощанье. Я шагнул за ней следом. Пусть она не заметит. Я хочу разобраться, что за печаль её гложет. Шесть ступеней наверх, выход влево, наверно. Вечернее солнце, больно взгляд защипало. Кто её обнимает? Встречает у входа? На губах её нежным цветком распустилась улыбка. Они счастливы вместе? Мне так больно, обидно. Я влюбился в улыбку, что теперь недоступна. Потерял всякий смысл. Может, я все придумал? Я забуду об этом. Поменяю маршруты.