I want your love / Я хочу твоей любви

      Луке нравилось наблюдать, как она мечтательно рисовала в своем альбоме. Пока его пальцы перебирали струны, солнечные лучи дерзко врывались в комнату, нарушая всю интимную атмосферу, которую успела сотворить ночь.       — О чем думаешь? — спросила Маринетт, не отрывая взгляда от альбома.       — О тебе, — почти промурлыкал Лука.       Его верная гитара, которая была украшена по всему корпусу маленькими божьими коровками, нарисованными Маринетт, мелодично издала тихий аккорд. Лука довольно улыбнулся и повторил его, мысленно запоминая звучание. У юноши давно появилось желание написать песню для этой прелестной девушки, сидевшей напротив него в одной легкой рубашке в полоску.       — А ты думаешь обо мне? — задал встречный вопрос Лука.       — Прямо сейчас? — Маринетт взглянула на него исподлобья и кокетливо улыбнулась. — Возможно.       Пока песня для Маринетт ещё не родилась, Лука довольствовался лишь теми, которые успел выучить, поэтому он незаметно начал наигрывать знакомый мотив. Маринетт отвлеклась от своего рисунка и вопросительно взглянула на него, чувствуя как по спине начинали бежать мурашки. Она тоже знала эту песню.       — Caught in a bad romance*, — пропел Лука, наблюдая за тем, как девушка стала внимательно следить за его руками.       Маринетт любила его руки. Любила наблюдать за ними, а иной раз стремилась изобразить их на бумаге, но маленький перфекционист внутри нее всегда был недоволен результатом. Поэтому девушка частенько наблюдала за его игрой, стараясь запомнить каждую деталь.       — Маринетт? — произнес Лука, делая небольшую паузу.       Маринетт посмотрела ему в глаза и вздрогнула, потому что она прекрасно знала этот взгляд. Таинственный, опаляющий взгляд Луки говорил о многом и одновременно скрывал всё. Девушка подползла к нему поближе, желая погрузиться в его ауру, которая окутывала Луку легкой музыкальной пеленой.       — Опять пытаешься свести меня с ума? — выдохнула Маринетт и смущенно опустила взгляд на его изящные руки.       — Почему нет? — улыбнулся парень и продолжил наигрывать песню. — You and me could write a bad romance**.       Пока он пел ей песню, Маринетт погружалась в воспоминания о прошлой ночи. Именно эти самые руки приятно опаляли кожу, когда дыхание предательски сбивалось. Ей нравилось ощущать, как его губы оставляли дорожку из поцелуев.       Поцелуи, прикосновения, а затем слияние их тел…       Маринетт быстро отмела воспоминания о прошлой ночи, чувствуя как щеки запылали с новой силой. Как же странно чувствовать, что сердце билось с бешеной скоростью лишь от одного воспоминания. Или же от того, как его голос приятно обволакивал её слух.       — I want your love***…       Больше сил сдерживаться у Маринетт не осталось. Она поддалась вперед и буквально впилась в его губы, требуя того самого романа, о котором шла речь в песне. Лука незамедлительно ответил ей на поцелуй, одной рукой прикасаясь к молочно-белой коже на щеке.       Было нечестно, что он обладал таким прекрасным талантом. Но Маринетт чувствовала невероятное облегчение, когда могла вот так вот запросто просыпаться рядом с ним в одной постели под звуки этой гитары. Несмотря на то, что гитара давно стала частью Луки, Маринетт не имела ничего против. Наоборот, девушка считала, что благодаря этому музыкальному инструменту они объединились.       — Нечестно, — выдохнул Лука во время короткого перерыва между поцелуями.       — А мы когда-то играли честно? — ответила вопросом на вопрос девушка.       — Думаю, нет, — улыбнулся Лука и отложил гитару в сторону, чтобы всецело уйти в Маринетт.       Парень притянул её к себе, сдавил своими длинными пальцами шею, срывая с её губ протяжный стон. Ему нравилось обладать ею, потому что каким-то образом Маринетт могла полностью овладеть его собственным разумом. Маринетт же запустила свои тонкие пальчики в его мелированные локоны, вызывая ответную волну мурашек. Лука резко повалил девушку на спину, впиваясь в её приоткрытые губы с животной страстью. Она сама напросилась, думал парень, не заботясь о том, что после таких поцелуев её губы станут алыми и припухлыми.       Также давно пора было избавиться от этой пестрящей перед глазами рубашки. Оторвавшись от её губ, Лука принялся методично расстегивать пуговицы. Пока пальцы ловко управлялись с этим, он блаженно любовался своей девушкой, которая, как и полагалось, вновь вызвала в нем бурю чувств.       — Утренний секс? — усмехнулся Лука, распахивая на ней рубашку, тем самым обнажив её грудь. — Неужели ты этого и добивалась?       — Не ты ли этого добивался? — отпарировала Маринетт, соблазнительно проведя рукой вокруг вздымающейся груди. — Но я не против.       — Как и я, — выдохнул Лука и принялся руками массировать возбужденные соски девушки.       Маринетт тихонько простонала, прогнулась в пояснице, блаженно закрыв глаза. У этого парня были чертовски классные руки, крутилась навязчивая мысль в голове у Маринетт. И эти самые руки могли творить с ней всё что угодно. Когда эти самые пальцы бессовестно проникли в нее меж бедер, Маринетт отбросила все свои лишние мысли и полностью погрузилась в приятную истому. Лука умел доводить до полного безумия.       Дыхание сбивалось, а тело сводило приятной дрожью. Маринетт лишь оставалось полностью отдаться ему, а после попытаться возместить принесенное удовольствие. Но Лука был не намерен на никчемные прелюдии. Сегодняшнее утро могло обойтись и без них. Стягивая ненужные вещи, юноша облизнул свои пальцы, провел по своему возбужденному члену и вошел до упора практически сразу.       Перед глазами Маринетт солнечные лучи незатейливо заплясали. Лука постепенно прибавлял темп, завороженно наблюдая за ней. Она была прекрасна, как весенний день. Легкая, яркая, веселая, временами наивная, а временами серьезная — и всем своим существом она принадлежала ему. На его лице пронеслось изумление вперемешку с восхищением. Ночью, когда солнечные лучи не падали на её аккуратные черты лица, Лука не видел этих прекрасно трепетавших ресниц. А сейчас он лицезрел их во всей красе. Её губы, как и ожидалось, припухли от поцелуев, но они были так соблазнительны, отчего Лука вновь припал к ним, будто возжелал утолить жажду.       Он не ослаблял своей хватки, пока Маринетт не издала очередной гортанный стон, а её мышцы не затряслись, отдаваясь волне оргазма. Лука сам был на грани. И после нескольких резких движений, он тоже испытал это приятное чувство. Оба тяжело задышали. Затем их взгляды пересеклись, а на лицах заиграла веселая улыбка.       — Нам надо чаще делать это, — произнесла Маринетт, заправляя мелированную прядку ему за ухо. Затем она стала любовно гладить его по щеке.       — С тобой — всегда, — прошептал Лука, прикрывая глаза и наслаждаясь её прикосновениями.       И в такие моменты тишина, нарушаемая лишь их дыханием, была лучшей музыкой.