каминг-аут

у неё розовые с мишками. чимин ожидал чего угодно: чёрных кружевных, шлюховато-красных, полупрозрачных, да даже мужским боксерам он бы не сильно удивился — она же девчонка со стальными яйцами, но. розовые с мишками. это хуже ебаного каминг-аута. это произошло вообще случайно. чонгук зовёт за заброшенную школу после уроков, показать клёвых чуваков и познакомить с «пиздецки классным хёном», — на этом моменте уже стоило бы насторожиться, — с которыми сдружился, пока блевал от соджу с пивом на дне рождении хосока. этот чонгуков хён в последствии оказывается тем ещё придурком с фиолетовыми выжженными волосами по имени тэхён, и чимин даже смеется, здровается и улыбается, пока не замечает одноклассницу. да, пак её ангелом целомудрия не считал, да и сам таковым не являлся, но. намджун по-хозяйски устраивает руки на мягких ляжках, обтянутых чёрными колготками, и потихоньку ладонями под юбку забирается, слегка поднимая её; розовый кусочек материи виднеется за поставленными на бетонную перекладину тонкими ногами. юнджи садится к намджуну на руки, лижется с ним в десна, и стреляет глазами в сторону пака, типа, пали, намджуни, днокл мой, а он сам в это время даже не дышит; смотрит на реакцию присутствующих, но, наверное, они уже привыкли. ему бы с матами, да посочнее, поставить ультиматум чонгуку: либо сомнительные компашки для блёва, либо тихая скучная жизнь с пак чимином в главной роли. хочется, чтобы он не ко всяким там универовским тэхёнам бегал, а сидел, как раньше, залипал с паком в овервотч и тихо поддакивал, мол, понял, принял, хён, не кипишуй., но он кипишует, и приходит даже в следующий раз, когда юнджи уже в шортах, всё в таких же провокационно коротких, и когда чонгук затягивается элэмом. и его, блядь, просто выносит, с того, как ёбаного хикку чон чонгука превратили в курящее нечто, расхаживающее по впискам. и, непонятно каким образом, чимин туда тоже попадает — не для себя, чисто ради контроля этого гребаного предателя, променявшего дружбу с пелёнок на фриканутого ёбыря. всё же они друг за друга перед предками головой отвечают. большую часть времени проводит на балконе, в обнимку с бутылкой колы, которую любезно принёс ему чонгук, до этого всё же закинув в себя пару стаканчиков пиво-соджу. и, блин, господи, куда катится эта жизнь? — чимин-а, — голос еле слышен из-за рвущих колонки 'порнофильмов'; юнджи глаза прикрывает, потому что начинается её любимая 'система'. он отвлекается от просмотра чонгуковых сториз в инсте, которые чон постит буквально каждые две минуты. пак чимин — семнадцать лет — слишком хороший для мин юнджи, а мин юнджи — семнадцатый за месяц — слишком плохая для пак чимина. — э, что? — смотрит в подведённые айлайнером глаза и на красные, закрашенные помадой лип крим от никс в оттенке амстердам, губы; одетая в чёрное худи оверсайз, которое больше напоминает короткое платье, и колготки в крупную сетку, она кажется очень маленькой. и образ её совсем не вяжется с пачкой винстон сильвера в руках и пъянющим взглядом. — бесит, что ты тут стоишь, будто тебя заставляли сюда приходить. намджуни на съёб пошёл и мне скучно, так ещё и ты с лицом блядского мученика. — сорян, конечно, какой есть. — будешь? — протягивает пачку и, завидев сомнение в чужом взгляде, уверяет, — хорошие сижки, серьёзно. — блядь, можно было бы и понять, что я не очень-то люблю… — задумывается на секунду. — вот это вот всё. — зожник, что ли? — просто домашний. — социопат, скорее уж, — выдыхает в ночное небо. на часах полвторого ночи и половина уже разошлась. выдыхает в небо, а потом чимину в рот этим самым винстоновским дымом. она ждёт, пока он хоть что-нибудь сделает, типа, приблизится на грёбаный милиметр, который между ними остался, а чимин сжимается весь и у него галактики расслаиваются и падают со стуком в пятки, что его аж припечатывает; и он на корточки садится, опираясь о балконную перегородку. — проёбано, парень, — хлопает по его плечам и поджимает губы как-то, мол, в следующей жизни тебе повезёт. — ты бухая в говнище, да и у вас там с намджуном что-то. не хочу лишних проблем, — отзывается он, ожидая в свою сторону что-то типа «зассал, да?», но она лишь удивляется сильно. — мы с ним лучшие друзья, братаны, свои в доску, скоро фит, шаришь? — юнджи смеётся громко и бросает сигарету паку под ноги. кивает: — на, туши. — вы с ним целовались. — блин, ты такой миленький, когда тупишь. если сегодня боги будут к тебе благосл… — стекляный взгляд хмурится на секунду, — благо… блакосглонны, могу отсосать, но это не изменит того факта, что я сама по себе. это всё — пыль в глаза. — и тебя это устраивает? говорит: — но тебя же не смутили девчачьи трусики, так почему меня должно смущать? — заметила, да? — а она кивает как-то слишком гордо. — не думал, что тебе нравится розовый. — они и не мои. ночевала у намджуна, мои трусы мокрыми были, сам понимаешь, и он дал мне своей сестры, хотя, инфа сотка, что это его тёлки. таааак… что насчёт одной сижки? — я курить толком не умею, — чимин, слишком хороший для всего, что вокруг него, смотрит на тонкие ноги и пиздецки хочется укусить её за ляжку, оставив фиолетово-чёрный синяк. — я научу. она наклоняется к нему и поджигает ещё одну. блики от огня красиво падают на её лицо. — открой рот, — приказ звучит, будто был отдан собаке, но чимин послушно выполняет, потому что почему нет. затягивается, не дышит, ждёт пока дым въестся в лёгкие, наслаиваясь на прошлую копоть, и выдыхает чимину в рот. языки сплетает и чимин второй раз за вечер/ночь/почти утро охреневает. колючая с переизбытком сахара кола и винстон это просто блять вау. она классно целуется, хоть и пошло слишком, растягивая тонкую ниточку слюны между языками, в попытке отдышаться. — чувак, поправочка: обычно я ношу просто розовые, без мишек.