Храбрые сердцем.

Погасло солнце в глазах Авеля. Утонуло на дне зеленого озера, как огонь церковной свечи угасающий после долгой ночной молитвы. И взорвались звезды в душе, черные, как смола. Ранящие и калечащие тело изнутри. Скорая приехала спустя сорок минут… Всё это время юноша не отпускал руки своего парня, словно от этого зависела его жизнь. Словно это могло на что-то повлиять и хоть как-то ему помочь и облегчить страдания. Он мысленно связал себя пуповиной чувств, ему грезилось, что он отдает часть своего бытия, часть своего бессмертия. Если бы к нему сиюминутно пришел дьявол, он бы не задумываясь отдал всё, ради спасения Кая. Ибо каждое мгновение, проведенное рядом с его окровавленным телом, он отдал мыслям о том, чтобы сердце его возлюбленного не остановилось. Но оно останавливалось… Дважды по пути в больницу Кай умирал. Дважды его сердце запускали снова. Дважды, вместе с ним умирал и воскрешал Авель. Дважды он ускользал от смерти в самый последний момент, оставляя старуху с косой ни с чем. - Ты мой, тебе нельзя умирать… - твердил парень, сжимая в руке ладонь Кая так сильно, что становилось больно. - Вы его брат? – спросила пожилая фельдшер скорой помощи. С виду она была суровой женщиной, но в карих глазах, блестела как драгоценная брошь - доброта. - Нет, я его парень… - не задумываясь молвил Авель и посмотрел взглядом умирающей лани. Врач ничего не ответила, она лишь ободряюще улыбнулась и ввела в вену Кая иглу укола. - В больнице, вам лучше сказать, что он ваш брат. – будто бы в пустоту произнесла она, когда карета скорой помощи заехала на территорию госпиталя. – Так будет меньше вопросов, и меньше ненужных разговоров. - Но… - Вы его брат. – еще более настойчиво повторила она, улыбаясь безобидной улыбкой. – Послушайте совета взрослой женатой женщины, это будет самым верным решением для вас. Ави повинуясь благодарно кивнул головой и вышел из кареты скорой помощи, где его тут же оттеснили подбежавшие хирурги и медсестры. - Два огнестрельных ранения в область живота. Обильная потеря крови, - тараторила врач, пока Кая вытаскивали из машины. - Скорее всего задета селезенка, по дороге дважды останавливалось сердце... Аритмия... Кая куда-то повезли очень быстро, на ходу подсоединяя какие-то приборы и вкалывая многочисленные уколы. - Дыхание прерывистое, кровь в желудке, давление пониженное, зрачки реагируют на свет. – выкрикивали суетившиеся врачи. - Простите, Вам нельзя в реанимацию. – мягко, но очень убедительно произнесла молодая медсестра. - Но… - Вы только будите мешать врачам сосредоточиться. А от их сосредоточенности зависит жизнь вашего... - Брата. - Ави едва не выдал себя. - Авель! Юноша обернулся. К нему подбежала взмыленная Мила. Глаза её были красными от слёз, волосы на голове собраны в нечто сумбурное и больше напоминали воронье гнездо, с зонта стекала вода. - Я приехала, как только… Авель вдруг обнял Милу. Обнял так крепко, что она шумно выдохнула, роняя зонт на больничный пол. Только сейчас он позволил себе заплакать. Как ребенок в объятиях матери. Он плакал, и жаркие слезы скатывались по его щекам прямо на плечо девушки. Она была зла на него всё это время, но сейчас, почувствовав судорожную дрожь его тела, Мила простила всё, что хранила у себя в душе. Она простила каждое обидное слово, каждую тайну и каждый взгляд. Простила ложь и грубость. Простила искренни и по-настоящему. - Вдруг он умрет… - содрогаясь в рыданиях шепнул он ей на ухо. – Вдруг я потеряю его? Эмилия должна была сказать, что это не так, что он выживет, но язык словно прилип к гортани. Она открывала рот, чтобы что-то сказать, но ком в горле превращал буквы в несуразное мычание. Она тоже плакала. - Я так виновата перед ним… Наша последняя встреча… Я все эти дни желала ему смерти… Желала расплаты… Но я не хотела, чтобы она сбылась. Я не хотела, чтобы так получилось… - Мы все очень виноваты… Когда сил плакать уже не осталось, Авель и Мила прошли в фойе, где расположились на мягком диване. Девушка принесла два горячих кофе. - Вот, возьми. - Спасибо большое. Юноша сделал глоток, кофе приятно обожгло язык. - Мне было очень стыдно за то, что я так ввалилась в вашу квартиру. – робко произнесла Мила усаживаясь рядом с другом. – Я была так пьяна, что дала волю своим эмоциям. - Твои эмоции были истинными, ты делала так, как велит сердце… - спокойно отозвался юноша, неотрывно наблюдая за стрелкой тикающих часов. Фойе было просторным, людей было немного. Кто-то плакал, а кто-то ждал прихода врачей. В углах фойе стояли огромные декоративные растения, эта клиника считалась одной из лучших в Токио. Процент «выживаемости» тут был самым высоким. - Мои эмоции, это чистой воды усталость и эгоизм. Несмотря на то, что Кай не сказал мне, наверно у него были причины для этого, меня злило то, что ты скрыл это от меня. – Мила сделала большой глоток и прежде чем проглотить немного подержала во рту горячую жидкость. - Наверно, я не думал, что это имеет хоть какую-то ценность. – просто ответил Авель, пожимая плечами. - На самом деле имеет. – грустно ответила девушка, погружаясь в тягучее болото собственных мыслей и переживаний. – Вы оба мне дороги, вы это всё, что у меня есть. Авель посмотрел на подругу уставшим взглядом. - Чтобы не случилось в жизни, и как бы дороги судьбы не бросали нас, ты всегда останешься одной из нас. Будешь нашей помощницей, нашей… - Извините, мне сказали вы брат Каиля. – Авеля перебила девушка из регистратуры. – Пройдемте пожалуйста со мной, надо заполнить некоторые документы. Юноша кивнув встал, оставив Эмилию одну. Он даже не заметил, как она стала плакать, и девушка очень этому обрадовалась. - Помощница… - эхом вторила она его слова. – Помощница… Ави заполнив все документы где-то через час вернулся обратно, Мила обняв сумку дремала на диване. Её волосы черной рекой спадали до самой груди, она зачем-то их распустила. Видимо тот сумбур, который был до этого на её голове, немного раздражал художественную натуру души. Во сне, лицо девушки преображалось, становилось более покойным, более умиротворенным. Пропадали морщинки на лбу, которые появились от того, что она постоянно приподнимала брови. - Здравствуйте. – холодный голос за спиной. Юноше даже не пришлось догадываться, кому он принадлежит. - Здравствуйте. – ответил он оборачиваясь. За спиной стояла мама Каиля. Статная, солидная и очень красивая женщина. Её темно-каштановые волосы были собраны в длинный конский хвост за спиной. - Может хотя бы Вы объясните, что произошло с моим сыном? – голос матери дрожал как осенний лист на ветру. Но не от сочувствия её трясло в тот момент, а от гнева, который бушевал в ней страшным ураганом. - В вашего сына стреляли. - Кто?! - К сожалению, это пока не известно. Полиция ждет, когда состояние Кая улучшится, чтобы допросить его. - Вы говорите, как эти никчемные оболтусы у входа! Они тоже морочили мне голову этими байками! Неужели в каждую квартиру можно проникнуть с оружием?! - К сожалению, это все что я знаю. Остальная информация будет известна, после поправление Кая. - А он поправится? Повисла неприятная пауза. Эмилия, проснувшись, подскочила с дивана. Она была хорошо знакома с мисис Блэкстоун заочно и много наслышана о её скверном характере. - Здравствуйте. Женщина не ответила, лишь наградила девушку холодным взглядом, от чего ту передернуло. - Что ж, кажется вы оба бесполезны даже в трудную минуту. От вас никакого прока! Вы оба можете быть свободны, о дальнейшем здоровье сына, я вам сообщу, может быть, из вежливости к вашим родителям. Мила снова содрогнулась, за эти пару минут, её смертельно оскорбили уже дважды. - Простите, что? – удивленно переспросил она, сверля женщину пронзительным взглядом. - Вы все прекрасно слышали, будьте любезны, покинуть больницу. Мой сын не нуждается в таких друзьях как «Вы». – надменно молвила мисис Блэкстоун, брезгливо оглядываясь по сторонам в поисках охраны. - Вы думаете, что мы уйдем после всего того, что видели и пережили? – едва сдерживая порыв гнева спросила Эмилия. Она была терпеливой, но не настолько, чтобы терпеть подобные высказывания. Накопленная за эти дни ярость так и не нашла своей реализации и сейчас всеми правдами и неправдами, грозилась вырваться наружу. Авель это тоже почувствовал, поэтому осторожно коснулся плеча подруги: - Мы никуда не пойдем. И выгнать вы нас тоже не сможете. - Поверьте, я смогу. Ведь я знаю про вас, абсолютно «Всё». - Мы тоже про Вас, много чего знаем. – сухо молвила девушка, высоко поднимая подбородок. Более церемониться с мисис Блэкстоун она не собиралась. - Мои тайны, не достояние всего города! - Разумеется, они куда более прозаичны, но тем и ценнее становятся благодаря этому фактору. - Вы умная девушка, и… - Спасибо за комплимент! - И позвольте мне договорить. - череда испепеляющих взглядов, пронеслись как сабля над головой. – Вы умная девушка, и вы должны прекрасно понимать, что если хотите достигнуть определённых высот в своей карьере, вам следует молчать и знать, с кем и зачем вы разговариваете. - Простите, что я так бестактно прерываю ваш милый разговор, но может вы уточните, что именно вы «знаете»? - спросил Авель, прекрасно понимая, о чем идёт речь. Главной задачей, было отвлечь внимание на себя, чтобы у Милы появился шанс совладать с собой. - Вы испортили моего сына! Очернили его тело и теперь он несет наказание за то, что вы сделали! - Наказание? – юноша опешил. - А как это еще назвать? – мама Каиля не намерена была отступать. – Вы думаете я дура? Я слежу за своим сыном, и я видела, что он говорил. Вы его заставили! Ави широко улыбнулся, обнажая ряд белоснежных зубов. С такой улыбкой, он больше напоминал вампира. - Вы глубоко ошибаетесь в своих убеждениях, и сейчас, я не намерен переубеждать вас в чем-то. Я даже с места не сдвинусь пока не узнаю, что "с моим парнем" все хорошо. Теперь уже мисис Блэкстоун передернуло. Её зрачки расширились, ноздри раздулись. Лицо исказилось гневом и раздражением. - Думаете после разговора со мной, Каиль захочет видеть вас? - А вы сомневаетесь в этом? - Вы пожалеете об этом, сотню раз. – женщина прищурила глаза. - Я куда больше пожалею, если, послушав вас уйду. Ведь я люблю вашего сына больше своей жизн… - Замолчи! – взревела мисис Блэкстоун дурным голосом, теряя в мгновение ока всю свою статность и солидность. Казалось даже её волосы стали более красными от гнева, который вырывался на свободу. Медсестры обернувшись зашикали, но увидев разъяренное лицо женщины спрятались в регистратуре. - Не смей в слух произносить такие гадкие слова! - С каких пор, признания в любви стали гадкими словами? – удовлетворенно констатировал Авель, чувствуя некоторое превосходство. - С тех самых, как пидорам дали волю. – процедила сквозь зубы женщина, каждой буквой уничижая собеседника и обливая его грязью с ног до головы. Взгляд юноши изменился, словно в комнате кто-то выключил свет. - Вы только что, назвали своего умирающего сына пидором? – неожиданно тихо спросила стоявшая рядом Мила. Лицо её было бледным, глаза блестели дьявольщиной. - Я называю пидорами всех мужчин, которые позволяют себе «прикоснуться» к другим мужчинам. - Даже несмотря на то, что это ваш сын? – Эмилия прищурилась, только что на её глазах, замок с красивым именем Розмари Блэкстоун рухнул в обрыв с огромной высоты. - Да. – железно ответила женщина, не моргнув и глазом. - Тогда да, вы правы. Ваш сын пидор, как и я. – очень громко заявил Авель. – Все слышали? Люди! Я трахал сына этой женщины! Сейчас он умирает на операционном столе, но кажется, что для неё, было бы лучше, если бы его не стало, ведь он отлично сосет член в отличии от неё… Звук пощечины как взрыв гранаты заставил всех обернуться на стоящую возле дивана троицу. Мисис Блэкстоун смотрела с отвращением на Авеля, в её глазах блестели слезы отчаяния и стыда. - Да что ты понимаешь в моих чувствах?! – срываясь на крик, голос женщины разлетелся по фойе как жалобный стон подстреленной птицы. – Как такое невежество может что-то говорить о чувствах матери, чей ребенок при смерти? Пидор? Да, он пидор, и, если он выживет, я приложу все усилия для того, чтобы он исправился и забыл о своих похождениях, я найду ему лучшую невесту. И даже если у меня ничего не получится, я сделаю так, что ты никогда, слышишь? Никогда больше и пальцем не тронешь моего ребенка. Розмари гордо развернулась на пятках и ушла в другой конец помещения, она не намерена была уходить далеко от места, где проводили операцию. Авель сжимая кулаки проводи её взглядом, если бы не Мила, которая вцепилась в него, этот инцидент кончился бы очень и очень плохо. - Не делай еще хуже! – взвыла она. – Ты не представляешь какая она! Мы итак напортачили достаточно! - О, поверь, я знаю какая она. И теперь, у нас с ней особая война. – процедил сквозь зубы парень усаживаясь обратно на диван. Щека горела, но не от боли, а от ярости, бушевавшей внутри. Как она смела, называть своего ребенка пидором? Как язык у неё повернулся такое вообще сказать! А где же материнская любовь? Где чувства света и заботы? Как она, может наплевав на всё, говорить так небрежно о жизни собственного сына? Неужели ориентация – это проказа? *** - Кай стабилен. – произнесла через пару часов вышедшая из операционной врач. – Вы можете отдохнуть, до завтра он не придет в себя. Теперь все зависит от его организма. - А можно его увидеть? – спросил взволнованно Авель, видя, как меняется лицо Розмари, которая стояла рядом. - Нет, до завтра никаких посещений. – врач обернулась к медсестрам, - слышали меня? Чтобы до завтра никого не впускали в палату Каиля, ни за какие деньги, узнаю, что хоть один посторонний заходил к нему, откушу голову. В прямом смысле этого слова. Медсестры испуганно закивали головой, видимо знакомые с последствиями гнева главного хирурга. - Вы слышали? Можете не возвращаться. – кинула в спину колкую фразу мисис Блэкстоун. На этот раз сдала Мила. Плечи её дрогнули, как у боксера, который разминается перед важным боем. - Мы не нуждаемся в Вашем приглашении. Если мы захотим прийти, мы придем, и никакая сила на земле не сможет нас остановить. У этой страны есть свобода воли, а вы, не президент, чтобы лишать нас прав. - Это мы еще посмотрим. – усмехнувшись заявила женщина и потеряв интерес к молодым людям удалилась из больницы. - Ты это видел? – накинулась на Авеля разгневанная Мила. – Как она может так цинично с нами разговаривать? Я что, дочь ей? Запрещает она… Да… Да я, в следующий раз не посмотрю, что она мать Кая и задам ей трёпку… - Обязательно, только встань в очередь. – Ави улыбнулся. – Пойдем выпьем. Сегодня был слишком насыщенный день. - Я деньги и карточки дома оставила. – виновато призналась девушка. - Ничего, я оплачу все. И они пошли в ближайший бар. Дождь прекратился, остались только большие лужи. Бар оказался довольно просторным, спертый воздух табака и пива, больше придавал вид какой-то американской забегаловки, но популярностью этот бар как оказалось пользовался бешеной. Интерьер был выдержан в типичном «старом» стиле, разве что официанты выбивались из этой антиквариатности своей молодостью и свежестью. Мила брезгливо провела пальцем по барной стойке, но все-таки выдержав тон уселась на стул. Платила не она, а значит выбирать не приходилось. - Две текилы пожалуйста. - А ты играешь по-крупному. – усмехнулась девушка, чувствуя некоторую свободу и раскрепощенность. - А ты предлагаешь долгую и нудную прелюдию? – Ави улыбнувшись оперся на свои ладони. - Да нет, но я бы лучше выпила абсента. Парень засмеялся. - Похоже кто-то слишком устал сегодня. - Можно подумать, это было тайной… Я до сих пор не могу простить его мать! - Да ладно, оставь её. - Но она же!.. - Она поступает как испуганный человек. Не забывай, на столе был её сын, а не сосед. – Авель сам удивился, что вступился за Розмари Блэкстоун, но что поделать? Такая у него натура. - Может быть, но это не отменяет факта, что я всё еще зла на неё. – Мила осушила шот почти сразу, как только его поставили на стол. Она даже не посмотрела на Авеля. – Повторите пожалуйста. - Кажется кто-то играет по-крупному. – юноша усмехнувшись тому как умело вернул слова Эмилии, выпил до дна. - Давно мы с тобой так не пили. – девушка ободряюще толкнула друга. - Уже пару лет… И почему мы перестали? Рюмки наполнились, и компания вместо ответа залпом выпили ещё раз. - Я переживаю, что она просто так теперь не отступит… - Да, зная о её власти и о её связях, нам придется тяжко. – Мила кивнула, немного побагровевшая от алкоголя, который быстро ударил в голову. Не удивительно, она не ела весь день. – Странно, почему его отец не пришел? - Не знаю, наверно в отъезде. - Но это его сын! Я дивы даюсь, как в этом мире все решают деньги. – девушка выпила третью рюмку. - Да, но возможно есть другие причины. Если знает мать, отец тоже, наверное, в курсе. И если мисис Блэкстоун придет к нему с просьбой о помощи, он поможет. А он куда более страшная сила. - Да-да, я слышала он крупная шишка в бизнесе, его слово одно из самых весомых в совете директоров какого-то предприятия. Не могу вспомнить, как оно называлось… - Это и не важно, я надеюсь, что, когда Кай придет в себя, он сможет опознать этих ублюдков. - Зачем им вообще понадобилось стрелять в него? – Мила хлестнула руками. - Не знаю, но я искренне надеюсь, что это не гомофобная почва, в противно случае, я камня на камне не оставлю в этом городе. – Ави хлебнул текилы. Мысли стали путаться, но при этом появилась какая-то определённая ясность, словно он точно понимал, что ему надо. - И что ты сделаешь? Трахнешь каждого парня в городе? – Эмилия засмеялась. Улыбка у неё была искренняя и честная. Она была человеком эмоцией. Если ей радостно, то радостно бывает всем. Ави усмехнулся: - Как альтернатива – возможно, но думаю, я придумаю методы более изощренные. Человек может сделать много, если им движет месть или энтузиазм. - Энтузиазм в чем? - Энтузиазм в мести. – Авель посмотрел на девушку, глаза его были пугающе злыми, он выполнит свое обещание, если узнает правду. Мила это поняла сразу. - Знаешь… Я помогу, если нужна будет помощь. Я вас не брошу… Девушка прижалась к Авелю и отчего-то заплакала. Может быть, это был алкоголь, а может быть, отголоски старых чувств. Ведь когда-то, она любила парня всем своим робким, но таким нежным сердцем.