Валаамские списки.

Солнце восходит над Нью-Йорком, и Стив Роджерс вступает в новый круг ада. Отсутствие хлеба для сэндвичей на завтрак - меньшая из бед. По меркам Асгарда, Баки ведет себя, как достойный. По меркам Капитана Америки, Баки ведет себя так, что желание прижать его к стене где-нибудь в подвалах «Старк Индастриз» скоро пойдет вместе с кровью из носа. Ублюдочная херня. Господи, да это смешнее, чем пунцовые уши Клинта, когда Ванда озвучила свое полное имя Беннеру для протокола. Стив словно бежит наперегонки с собственной жизнью, собственными амбициями и желаниями, в тупой надежде найти финиш в бесчисленном море людей. Люди сейчас повсюду – на входе, на крыше, даже в гостиной, которая до поры была местом сокровенного единства команды. А причина столпотворений проста и достойна лаконичности заголовков всех мировых таблоидов – Тони Старк взял Зимнего Солдата на поруки. Нет, серьезно. А вместе с этой новостью поднимают свои безобразные головы голодные демоны, живущие в темных углах башни Мстителей. Они больше не хотят молчать, обезглавленные пороки черными Фениксами разлетаются под сводами помещений, а внутренние голоса поют все громче. Великодушный шаг Старка в бездну рвет ниточки жизненных укладов Суперсолдат: руки Наташи все чаще трясутся, а тени под глазами скоро сравняются с чернотой глаз сержанта Барнса, когда он, рыча, отшатывается в коридоре от любого живого существа, едва завидев его. Капитан Роджерс доставляет меньше всех хлопот – он медленно и верно идет ко дну без какой-либо посторонней помощи. Ванда молча размазывает слезы по щекам, понимая Стива без телепатии. Молиться Марии, складывая строки Завета в крики о человеческой жажде любви - это постыдно? Не нужно быть Клинтом Бартоном, чтобы в натянутой обыденности дней разглядеть простую мысль, жирной мухой облетевшей всю башню, - в Лейпциге всё было куда проще. Честь, дружба, отсутствие любых намеков на счастливое прошлое. Если бы Соколиный Глаз уже тогда знал, чем закончится очередной кастинг в команду могучих и непобедимых, он бы пустил стрелу в глаз Солдату еще там. И его бы оправдали. Стив едва ли не позвоночником ощущает, как на мелкие кусочки рассыпается то, что он так бережно согревал во льдах и хранил от любопытных глаз еще с самого детства. Встречи взглядов, борьба пальцев в сплетении рук, сражения дыханий, - очертания истинного смысла становятся четче с каждым днем, открывая Капитану самое важное в его жизни. Одного взгляда в сторону старого друга хватает, чтобы тело наполнилось кипящей сладостью счастья и безграничной густою тоской. Сил на сопротивление не было и вовсе, неуверенная улыбка Баки, адресованная только лишь Стиву в моменты редких личных перешептываний, мерещится в каждом повороте головы, отражается в ямках на поверхности бионической руки, будит Роджерса посреди ночи. Все ментальные битвы проиграны, даже не начавшись. Разве об этом просила его Пегги в сорок третьем? В лучах закатного солнца Наташа подобна алмазу в короне величественных королей. Клинт знает этот взгляд, он уже видел его в Будапеште. Взгляд, полный бездонных вод жажды и смирения. Сумеречная роза бессовестно расцветает посреди человеческой суеты и глупости, дозволяя сминать свои листья и насаживаться на шипы в тени искренности обнаженной души. Маленький нагваль внутри Капитана складывает оружие, подводя черту. Баки обретает свой крошечный мир в разгар самой войны без него. Дорогу осилит идущий. Баки дорогу не осилит. Наташа, впрочем, тоже. Стив прокусывает до крови щеку, замечая после очередной вылазки рану у Баки на живом плече. Ума много не нужно, чтобы догадаться, как почти неуловимый натренированный солдат умудрился её получить. Стоны из подвала в ночи Роджерсу не мерещатся. По крайней мере, он надеется. Благотворительность из Старка брызжет, точно свежая нефтяная скважина. Он заявляет что-то о кораблях, бороздящих вселенную и становлении людей, тестируя Баки: чокнутые адаптоиды, нанопушки, шутки про детей – Бартон позволяет себе усомниться в профпригодности подобных методов для повышения навыков вояки, но думает, что это всяко эффективнее стрел. Сержант Барнс лажает, причем лажает по полной. Тони неодобрительно косится, когда Солдат дольше пяти секунд смотрит в сторону Паркера, Джарвис бормочет что-то о сублимации сексуальной активности в рабочих целях, а синяки на белоснежной коже Романофф сходят только на пятые сутки. Чужая душа – потемки. Русская душа – тем более. Стив лишь тихо прикрывает дверь на лестничный пролет, поворачивая к нелюбимым лифтам. Громогласный, сметающий все на своем пути, полный нежности и упоения шепот: «Джим» преследует Роджерса до двери его комнаты, разлетаясь на осколки и изливаясь стыдом и пороками Капитана прямиком на оббитые и затертые куски того, что когда-то было сердцем национальной гордости Соединенных Штатов. Гонка заканчивается так же стремительно, как и началась. Если не присматриваться, её словно и не было. Просто одним морозным осенним утром Наташа возвращается с задания одна. Стив молча смотрит, как Старк мечется по гостиной и без устали орет на Госсекретаря по телефону. Если бы у Муссолини были замашки Тони, он бы не потерял свое лицо, однозначно. Еще минут десять, и все военные силы США будут подняты на ноги, чтобы узурпировать мраморный томик Шекспира, увенчанный псевдо римским капитальным. Погода словно насмехается над своим капитаном, подсовывая зданию солнце со всех сторон. Роджерс ощущает себя Стараче и мечтает висеть рядом с Баки на бензоколонке. Он не мучился, по крайней мере, так утверждает Беннер. Труп нашли не сразу, он оказался практически погребен под телами фанатичных потомков амбиций Штрукера и Красного Черепа. Во лбу Солдата, чуть ниже виска, красовалась аккуратная вмятина, в центре которой черной меткой горело отверстие, из которого по лицу растекались дорожки уже засохшей багряной крови, делая Баки похожим на благочестивого Авеля. Стив понимает все без слов, едва увидев белую, как первый снег по осени, и постаревшую лет на пятнадцать, Наташу в дверях своей комнаты. Демон внутри начинает истошно выть, изо всех сил вцепляясь в горло Роджерса, не давая сделать вздох, но Стиву это больше и не нужно. Силы неожиданно покидают его тело, и он безвольным мешком падает к ногам помертвевшей Романофф. От чего-то там, в грудной клетке, где раньше было сердце Капитана, неожиданно становится непереносимо больно. Цена жизни мгновенно взлетает до небес в сравнении с разбитыми мечтами и растоптанными чувствами. Кэпа словно накрывают колпаком, лишая окружающий мир звуков и запахов. Прошлое осязаемо становится прошлым, ушедшим безвозвратно, редкие сны теряют картинки, погружая Роджерса в непроглядную темноту. Все, что есть у него в этой темноте – губы, жесткие, сухие, в которые Стив впивается до крови, не желая отпускать. Они пытаются шептать что-то, но Капитан перехватывает сигнал бедствия. Оставь это мне, Баки. Ты свою главную цель в жизни уже покорил. Спустя неделю после похорон, в Рождество, когда Наташу внезапно жестко скручивает над кухонной раковиной, а Клинт бросается вызывать врача, Стив, недвижимо обмякший в кресле, еще не отдавшем запах Сержанта, и неотрывно смотрящий на переливы огней гирлянд за окном, внезапно вспоминает историю о русских солдатах-калеках, которых после войны руководство страны высылало за ненадобностью на отдаленные островки своей немалой Родины. Вместо благодарностей и почестей они получали лишь недлинный список, в котором порой невнятным почерком значилась их нехитрая фамилия вместе с группой таких же непригодных. Солдаты, потерявшие в жизни не только руки и ноги, но и семью, дом, смысл своей жизни, обретали его снова, там, на тех самых островах, в больницах и старых домах. Обретали его в песне ветра, в красках водной глади за окном. В новой жизни или пронзительной мелодии старого аккордеона. Они жили ради других и за других. Память и любовь не умирала в них, пока они могли дышать. Баки всегда говорил об этом с неуловимым детским восторгом и ощутимым уважением. Стив думает, что он так и жил всю свою жизнь. За Кэпа до встречи в аэропорту, и за Наташу после. Глядя на то, как расширяются глаза Беннера при виде готового теста на беременность в руках Клинта, Капитан думает, что если это и пощечина судьбы, ее он вынесет. В его руках нет списка с пунктом назначения, зато есть Наташа, которой Барнс заказал дорогу еще до своего ухода. И раз Баки все просчитал, Стив не подведет его. Его жизни может и не хватит на себя, но на этих двоих ее будет достаточно с лихвой. А остров может и подождать немного, Баки и Стиву спешить больше некуда.