В твоих глазах отражаются планеты

С каждым прожитым днем рождения Себастьян выяснил для себя следующее: Первое — его навыки по сдерживанию эмоций привлекали слабый пол (омежки любили холодных принцев и отпетых хулиганов). Второе — чем взрослее он становился, тем сильнее его сверстников и даже тех, кто постарше, привлекала его особенность глаз. Все меньше тех, кто шарахался бы, откровенно держась в сторонке и не заговаривая. Третье — поддерживая форму и оставаясь успешным в своем классе, он все больше становился объектом сплетен. В тринадцать лет к нему стали прилетать маленькие любовные послания. После и сами юные омежки стали предлагать встречаться. Сиэль начинал ревновать братика к другим омегам. Хоть ему и стукнуло девять, но омегой он рос вспыльчивым. Только дома был белым и пушистым. Винсент не раз усмехался и комментировал, что Сиэль от него перехватил характер. И ведь только родители и брат могли его приструнить. Когда маленький омега-заводила вел себя смирно, учителя явно искали подвоха. В школе братья постоянно пересекались. По одиночке или в компании друзей, не суть важно. Себастьян вскоре смог завести приятеля, с которым общение сводилось исключительно в стенах учебного заведения, в лице лучшего друга младшего брата — Алоиса. А Сиэль и того раньше имел знакомство с другом старшего брата — Клодом. Только став чуть взрослее, стало больше возможностей поговорить. Одно изменилось — Сиэль больше не мог проводить дни напролет с братом с одними играми. Тот слишком быстро вырос. Это злило омегу. Начинались переходные моменты, даже игровая комната потихоньку менялась. Убиралось старое, например, горки, которые стали малы по росту, и добавлялись новые игровые автоматы, компьютерные столы, техника, дартс и так далее. И все бы замечательно… но Сиэль скучал. Безумно. Хотелось, чтобы время повернулось вспять и он снова стал маленьким. Когда рядом постоянно находился Себастьян. Вместе они чего только не совершали, в какие игры, с богатым воображением, не играли… Но нет. Себастьян повзрослел и изменился. Его комната, конечно же, тоже подверглась изменениям. И даже больше, чем у Сиэля. Первое, что бросалось в глаза - потемневшие тона. На том месте, где когда-то стояла кровать, был кроваво-красный диван и огромный, на всю стену, плакат ночного Нью-Йорка, по обе стороны от дивана тумбочки, цвета металла. Рабочий стол занимал почти всю противоположную стену. Там и отдельные полки для книг, любимой классики, и для учебной программы, и полка с коллекцией разных безделушек, компьютер последней модели, которым Себастьян пользовался только если дело касалось учебы, а по большей части сидел в телефоне или ноутбуке, облепленном наклейками. Кровать и шкафы занимали остальную часть комнаты. Попытки завладеть вниманием старшего брата у Сиэля были, но, увы, выходило плохо. Теперь Себастьяна больше волновали иные моменты в жизни. А когда он узнал, что брат принял приглашение одного омеги на свидание — взбесился. — Что не так? — спросил третий раз, несколько в иной форме, закрыв крышку ноутбука и попросту отложив его в сторонку, а вернее на тумбочку. Как раз закончил переписку с Риччи, того самого омежки, и обратил свое полное внимание на младшего брата, который ходил туда-сюда, прямо перед глазами. — Ничего, — ответил Сиэль, продолжая расхаживать. Он думал, как бы сорвать свидание. — Ты или натрешь дыру в полу, если продолжишь все так же расхаживать, или у меня заболит голова от того, что я за тобой слежу и не могу удержать взгляд на месте. — А ты не следи, — буркнул на автомате. — Как не следить, если ты в моей комнате? — чуть насмешливо спросил Себастьян, а после развалился на любимом диване во весь свой рост. — У тебя думается лучше. Конечно, это была вынужденная ложь. Он не хотел уходить, вот и думал в комнате брата. А если бы тот знал, о чем ведутся мысли… С другой стороны, возможно, догадывается. Уж сколько живут вместе? В отличии от него самого, Себастьяна, у Сиэля почти не изменился характер и привычки. Только что стал куда более явным чертенком, иной раз сводя с ума даже родителей. — Хорошо, думай. У меня есть способ получше, — и, в подтверждение своих слов, альфа прикрыл глаза, закидывая руки за голову. — Только бы не заснуть. — Заснуть! — выкрикнул Сиэль. Неожиданно его осенило. «Вот идея! Надо заставить Себастьяна проспать свидание!» — Ты чего так орёшь? — нахмурился подросток, но глаз так и не открыл. Зато вздрогнул от лёгкого испуга. Эффект неожиданности сработал. — Ничего. Я пошел сделаю чай. Сиэль не стал раскрывать карты. И будет рад, если любимый братец не станет связывать логические цепочки, основываясь на внезапном озарении Сиэля и учитывая недавнее недовольство с желанием найти какой-то выход. В аптечке, мальчик помнил хорошо, лежало снотворное. Одна капсула и Себастьян проспит несколько часов. Вернулся в комнату к альфе уже с подносом, на котором стояли две их именные кружки и вазочка с печеньем. — Братик, я чай нам обоим сделал. Альфа не без удивления посмотрел на прибывшего, с подносом в руках. И приподнялся на локтях, тут же уступая место. Сиэль поставил поднос на вторую тумбочку и подал ему его кружку. — Чего это ты решил так поухаживать? Мог бы просто позвать в столовую. — Ну, ты вроде отдыхал. Я решил поухаживать. О том, что в чай добавленная небольшая доза снотворного, Себастьян даже не заметил. Привкус и тот не почувствовал, а все из-за трёх ложек сахара. С годами младший братишка превратил его в сладкоежку. С мысленной ухмылкой, Сиэль стал замечать, что снотворное начало действовать. А когда старший брат уснул, он наклонился и поцеловал того в щеку: — Никому тебя не отдам.

***

Проснулся Себастьян, приблизительно, в первом часу, и был крайне удивлен, ощутив головокружение и мышечную слабость, не в состоянии стоять ровно. Да и концентрация слабая, в голове сплошная каша. Лишь после пары минут застывшего состояния, сидя сгорбившись, стала доходить причина столь убитого состояния и неожиданной ночи на дворе. — Сиэль!.. — тихо рыкнул. Виновник торжества сидел в комнате, как ни в чем не бывало, и читал книгу по астрономии. Он даже не заметил прихода старшего. И удивительно, что все ещё не ложился спать. С другой стороны, это ведь Сиэль. Он способен читать, не замечая за собой времени. И эту привычку он брал от отца. Опираясь левой рукой о косяк двери, Себастьян окинул фигуру брата мрачным взглядом. — Что ты подмешал в чай? — А? — Сиэль вздрогнул от неожиданности. — Ты проснулся, братик? — и тут же улыбнулся, пропустив мимо ушей вопрос. — Проснулся. И состояние препаршивейшее, должен тебе сказать, — оставаясь все таким же мрачным, недовольным, подросток оттолкнулся от косяка и направился в сторону хитрожопого родственничка. — Не уходи от моего вопроса. — Какого вопроса? — невинно переспросил, хлопнув по кровати, как бы предлагая прилечь рядом. — Что ты подмешал в чай? — повторил альфа, уваливаясь на свободное место. — Ничего. А что случилось? — Это уже не смешно, — в глазах альфы отразился Марс. Только рядом с родными он никогда не сдерживал эмоции, и они точно знали, что испытывает юноша. — Ты усыпляешь меня по одной простой причине — не хочешь, чтобы я с кем-то погулял. Серьезно? В следующий раз что будет? Ты мне ногу сломаешь, чтоб уж точно наверняка?! — Я тебя не усыплял, — насупился мальчишка. — Но я не буду спорить, что хотел твоего внимания, а ты с другими омегами общаешься. — Я общаюсь с омегами только в школе. Риччи был бы первым, с кем я пообщался бы за пределами учебного заведения. А теперь придется объясняться, почему я не явился на оговоренное место. — Ты плохо себя чувствовал и заснул? — предложил вариант ответа. — Ты же не соврешь. Кажется, ты тоже поздно лег. — Только вот состояние, как после снотворного. — А откуда ты знаешь, какое состояние после снотворного? — удивился Сиэль, а в глазах появилось беспокойство. — У тебя проблемы со сном? Почему не сказал? — Не раз поили в приюте, — поморщился при ужасных воспоминаниях прошлой жизни альфа, — я часто страдал бессонницей, когда… подвергался насилию. — Братик, — жалостливо, прямо как раньше, протянул омежка и крепко обнял. Он совсем не хотел, чтобы Себастьян вспоминал плохое.— Прости… Тихое сопение и теплое дыхание Себастьян ощутил в районе груди, а маленькие ручки стиснули удивительно крепко. — Все нормально, — выдохнул подросток, осторожно пригладив волосы на макушке. — Только не надо уходить от правды, Сиэль. Ты напоил меня снотворным, чтобы я остался дома. — Мне не нравится, что ты перестал уделять мне внимание… — глухо произнес тот, так и не отстранившись. — а я хочу его!.. — Мы постоянно общаемся дома и в школе, видим друг друга больше, чем родителей. Тебе все еще кажется это мало? — Но мы именно общаемся! А время вместе почти не проводим. — Ну, хочешь на выходных проведем весь день вместе? — предложил Себастьян, почувствовав вину после слов брата, в голосе которого слышалось слишком много печали и неприкрытой обиды. — Погуляем по городу, по паркам, сходим в кинотеатр или покатаемся на лошадях. Можем прокатиться на колесе обозрения. А потом заглянем в ресторан отца. Покормят бесплатно. — Хочу… — тихо-тихо пробурчал омежка, прижимаясь еще крепче. Он скучал по временам, когда они проводили дни напролет вместе. — По всему озвученному списку или что-то конкретное? — Можно все вместе. Сходить погулять в парк с колесом обозрения, там же и на лошадках покататься. — Все тогда, решено, — закончил на этом Себастьян. — Отпускай меня, братишка. Я пойду спать дальше. Снотворное противно тем, что может, помимо слабости и головокружения, вызывать сонливость. — Оставайся со мной, — попросил омежка, тяжело вздыхая. Не хотел он отпускать старшего. Раньше они могли довольно часто спать в одной постели. Ничто их и родителей, в этом плане, не смущало. Однако с возрастом установились некоторые рамки. Именно Себастьян не мог так просто заснуть с маленьким омегой в обнимку. Не тот период. В нем гормоны просыпаться начинали, оттуда новые интересы, новые стремления и желания узнавать чуть больше нового о противоположном поле. — Не кажется ли тебе, что уже прошло то время, когда мы могли спать вместе? — Нет. Я же люблю своего братика. Непрошибаемого не переубедить. Себастьян даже спорить не хотел, зная конечный итог. — Не отпустишь, да? — Не отпущу! — Хотя бы дай мне раздеться? Не хочу повторно засыпать в одежде. — А ты не сбежишь? — поднял настороженный взгляд. — Я всегда сдерживаю свое слово, — нахмурил брови подросток, поднимаясь на ноги. И не стал терять время зря, начав избавляться от хлопковой темно-синей рубашки. В одежде он предпочитал классический и в то же время немного дерзкий стиль. В той же домашней обстановке, носил брюки и рубашки. По фигуре смотрелось великолепно. Сложно поверить, что когда-то мальчик был болезненно худым. С тихим вздохом, но Сиэль согласился. Он знал, что брат его никогда не обманывал. И в этот раз тоже не обманул. В отличии от него самого. Врал о снотворном прямо в лицо. Как только с одеждой было покончено, Себастьян осторожно повесил ее на спинку стула и вернулся в постель к омеге, на недавнее своё место. — Все. Выключай лампу и давай спать. Сиэль послушался. Брат имел на него успокаивающее действие. Один из немногих, кто мог укротить безудержный нрав. Он выключил свет, делясь своим одеялом. — И все же, — подал, после пары секунд, голос Себастьян, уткнувшись носом в мягкие волосы на макушке. — Ты и правда меня снотворным накачал? — Бить не будешь? — Когда это я тебя бил? — Ну, мало ли... — тихо пробормотал омежка и прижался к альфе теснее, словно прячась. — Значит, всё-таки опоил, — усмехнулся. — Вот же ты опасный человек. — Я даже треть нормы не дал, — слабо защищал себя Сиэль. — Хотел только, чтобы ты проспал лишние часа два. А ты проспал много больше. — И как объяснил родителям, что я отрубился на восемь часов? — Сказал, что ты ночью долго читал, поэтому поспал до школы всего часа два, и поэтому тебя так рано сморило, — выдал свою самую простую историю. — Теперь из-за тебя мне ещё и нотации прочтут, — вздохнул Себастьян. — Ладно. Заканчиваем. Давай спать. — Я могу тебе пересказать книгу, чтобы ты смог им как бы увлеченно рассказать. — Если сейчас начнёшь пересказывать, я попросту недослушаю и засну, — лениво заговорил альфа, чувствуя уже сейчас сильное желание закрыть глаза и отрубиться. — Расскажу утром, — пообещал Сиэль, зевая. Вскоре усталость сморила обоих. И, засыпая, Себастьян думал, что завтрашний день предстоит весьма сложным, в плане объяснений. И сделал себе на заметку быть начеку перед лисицей в лице младшего брата.