Мёртвый дом

— Эй верни, Фил. Я же догоню. Тебе мало не покажется, — смеясь, кричала девушка. Они бегают друг от друга уже битый час. Спускаясь то на первый, то забираясь на второй этаж. Девушка бегала за ним с кухонным полотенцем, то и дело швыряя в него разные предметы, которые попадались ей под руку. — Чесс, я уже не могу, — говорил брат, сбивчиво дыша, иногда переходя на хохот. Искренний смех. Такой детский и наивный. Давно они не были такими 'детьми'. Крик, смех, топот ног. Этот дом снова озарила радость и тепло. То тепло которого ей не хватало после того инцидента. Прошло достаточно много времени с того самого дня. Её жизнь почти не изменилась. Мама ушла. Дорогой человек ушёл. Но она видеться с ней раз, два в месяц. И ей этого достаточно. Она её любит и не осуждает за поступки. Она понимает. Так нужно. Отец переживает это событие нормально. Первые пару дней он пил, но Фил смог привести его в чувства. Он снова работает над новым проектом. Он справится, ведь она в него верит. Открывается дверь. Заходит отец, весьма пожилая женщина и молодой парень. Если описывать их настроение, то видно что отец безумно переживает. Женщина уверена в себе и её широкая улыбка, состоявшиеся из ровного ряда белых зубов говорит о приподнятом настроении. И парень. Серьёзный, даже может, чем-то недовольный и может, даже чем-то расстроенный. Единственное что читается в глазах — агрессия. Присутствующих явно веселит поза в которой сейчас находятся брат и сестра. Ноги девушки закинуты на его торс. Руки переплетены и закручены, пытаются дотянуться до вытянутой руки брата, которая держит альбом с рисунками Чесс. Другая его рука придерживает девушку, чтобы та не рухнула на пол. И удивлённые глаза, в перемешку со смехом и сбитым дыханием. Красные лица и широкие улыбки. Отец сразу же расслабился в такой семейной и дружеской обстановке. Девушка осторожно и медленно слезает с брата, боясь упасть, а тот нарочно шатается, как бы показывая тяжесть. За что и получает подзатыльник от сестры. — Здравствуйте, — наконец произносит девушка. Фил начинает вновь смеяться и опять получает лёгкий удар в спину от девушки. — Ребят, я.. - неуверенно начинает отец. — Я директор местного детского дома - Марлин Кюрро. Я пришла к вам чтобы ознакомить вас... — не закончила женщина, ведь её перебил Филипп. — Ты все-таки решил сдать нас в приют? — начал уже смеяться он, его подхватила и девушка, но увидев злой взгляд отца,они быстро взяли себя в руки. — Так вот, это ваш новый 'брат'. Прошу любить и жаловать Дилан О’Брайен. Улыбки спали с лица ребят. Злость? Недоумение? Растерянность? Что им ответить? Они не знают как себя вести и что говорить. А самое главное, их мучает один единственный вопрос. Зачем? Ведь их вдвоём было вполне достаточно. Чего не хватало для полного счастья? Этого типа? Но ведь беда не приходит одна, верно?. В дом влетает весьма молодая женщина. Она сбивчиво дышит. Приобнимает парня за плечи, широко улыбаясь. А он откидывает её руки и отступает на шаг вперёд. У них явно не хорошие отношения, кем бы они не были друг для друга. — А это моя..—этого хватило, словно выстрела. Он так быстро заменил маму. Он променял её на другую. — Я Сьюзен. Вы можете называть меня мамой, — улыбка. Такая приторная и противная. Мама. Она не имеет права себя так называть. Так она оскорбляет нас и нашу мать. Смешок. Парень язвительно улыбается. Его забавляет вся ситуация. А нам явно не до шуток. Филипп срывается с места и бежит на верх. — Фил, — мой крик. Но это его не остановит. Он не стрессоустойчив. Он не переживёт. Ему сложно. В последний раз смотрю в глаза отца. А он не видит. Не замечает, того что окружает нас сейчас. Не желает видеть. Мне стыдно за его поступки. Он отвратительный. И без лишних слов бегу за Филом. Ему нужна поддержка. Мы не замечаем как пролетают часы. Утро сменяется вечером. Уже и сонце зашло за горизонт. Начинают виднеться звёзды. Мы с мамой, раньше сидели внизу на траве и она рассказывала мне про созвездия. Мы считали вместе звезды. И говорили о том как она жила до отношений с папой и как её любимый муж ухаживал за ней в студенческие времена. Выхожу из комнаты Филиппа. Сухие дорожки слез. Я рыдала на его коленях. Молча. Не одного слова. Скрип двери. Это кабинет мамы. Он находится возле моей комнаты. Я вижу размытую фигуру. Спина парня. Он чувствует что рядом кто-то есть и останавливается. Смотрит на меня. Холодный дикий взгляд. Стоит. Не двигается. Резко переводит взгляд на только вышедшего Фила. Быстро бросает на меня взгляд и улыбается. Наглая, самоуверенная улыбка. Заходит в комнату. Скрывается за дверью. Снова растерянность с моих глазах. — Ужин, — кричит уже надоевший нам голос. Сьюзен — милая дамочка. Но её противный голос взрывает мои ушные перепонки. Мы идём к лестнице, но Фил быстро сворачивает в свою комнату. Я понимаю. Ему сложно. Он не спустится. Именно поэтому иду на кухню в гордом одиночестве. — Оу, Чесс, ты так быстро, — оторвавшись от губ Сьюзен, произнёс папа. Папа — уже отвратительное слово. Произносить противно. — Сходи наверх и позови Дилана, — произнёс отец. — Пожалуйста, — в пустоту. Словно не для кого. Сама для себя. А то что не спустился его сын, это никого не волнует. Его не интересует собственный сын. Стук. Ещё и ещё. — Блять, — одно единственное слово, но в нем столько ненависти и раздражения. Шаги. Сильные и тяжёлые. Он открывает дверь, чуть не сбивая меня с ног. Отскакиваю, чертыхаясь себе под нос. А он смотрит. Ожидает. Прожигает меня взглядом. Но он смотрит не в глаза. На оголённые ноги. Не отводит взгляд даже тогда, когда я откашливаюсь привлекая его внимание. Но он смотрит вниз, медленно поднимает взгляд останавливаясь на шее. Осматривает. Я знаю, он смотрит на родинки. Они расположены в форме звезды. Смотрит. Не собираясь смотреть в глаза. — Там родители, — еле выдавливаю это противное, не соответствующее, слово, — зовут тебя ужинать, — меня явно смущает его заинтересованность в моём теле. Только после моих слов, он отрывает взгляд, немного морщится. Выходит из проёма дверей, где стоял все это время. Идёт к лестнице. Я облегчённо выдыхаю. Все не так уж и плохо. Ободряюсь. Зря. Слишком рано. Он резко останавливается и я врезаюсь в его спину. Отшатываюсь назад, расставляя руки в стороны, чтобы удержаться на ногах. Он поворачивается ко мне лицом. Протягивает руку. Из-за чего я отхожу на шаг назад. Но он резким движением возвращает меня на место, а точнее подходит слишком близко. Я чувствую его дыхание. Но он просто поправляет футболку, которая съехала с моего плеча. И продолжает свой путь. Мы вместе спускаемся вниз. 'Родители' сидят за столом в ожидании нас. Сидят друг возле друга. Соответственно мне пришлось сесть возле этого. Все было бы ничего, и ужин можно было бы считать успешным, если бы не одна маленькая деталь. Рука. Чёртова рука О’Брайена под конец ужина нащупала моё колено и стремительно поднималась вверх. Пока я не сжала ноги он не останавливался. Пальцы нагло перешли на внутреннюю сторону бедра. Я закусила губу. Не подавать виду. Я умело скрываю боль или недовольство. *** Он говорит. Говорит правду. Меня ничто не может задеть. Разные оскорбления –ничего, по сравнению с правдой, которую говорят близкие. Он говорит, кричит. Смотрит и ждёт её слёз. Но она сильная. Она не будет плакать. Не сейчас. Только после того как зайдёт в свою комнату и будет одна. Она подробно вспомнит его слова и рассплачется. А сейчас, стоя перед ним, она покажет свою улыбку и огонь в глазах. — Тебе смешно?! — крик парня. Вдох. — А мне когда больно, я улыбаюсь, — выдох. *** Он нагло щипает её нежную кожу, оставляя небольшие синяки. Он хочет ответной реакции. Страха или раздражения. Но она тихо убирает руку, что у неё не выходит, поэтому резко встаёт. По крайней мере пытается. Ведь парень сильный и не даёт сделать это с первого раза. Но она подрывается и выбегает из кухни. А ведь 'родители' даже не заметили. Теперь отцу всё равно. И даже если Дилан будет открыто угрожать кому-то, он не заметит. Он не замечает то что ему не интересно. Ему не интересны собственные дети. Что этому парню нужно? Он хочет издеваться над ней? Он хочет видеть твои страдания, Чесс. Ты не справишься. Смирись.