Случайная любовь

      Голубое небо бесит неимоверно. Солнце печёт голову, что до головокружения. Минхёк стоит весь в поту, но не бросает гитару. Длинные пальцы скользят по струнам, перебирают их, отчего плавная мелодия переливается в быструю, а затем тонет в гуле толпы и машин. Чертовски бледное лицо, слегка припухшее, контрастирует с тёмно-карими глазами, блестящими от любви к своему занятию. Чжухон вновь стоит на приличном расстоянии, сливается с остальной кучкой людей, столпившейся вокруг уличного музыканта, и просто наблюдает. Окружающие слушают, чтобы насладиться красивой внешностью, приятным голосом. Они наблюдают, делают вид, будто их не особенно впечатлило и уходят, лишь бы оставить деньги при себе. Есть, конечно, те, кто ценит талант юного дарования, но их абсолютное меньшинство. И Ли Чжухон участник номер один в этом малом кругу.       Практически для всех слушателей песни — пустой звук, разве что услада для ушей, но для Чжухона текст, музыка, — всё это, созданное Минхёком, — крик его души, крик о поддержке и помощи. Чжухону жаль парня, а ещё ему неимоверно стыдно перед ним за то, что не может оказать эту самую поддержку. И не то, чтобы не знает как — Ли очень умён и всегда находит множество путей к решению проблем — скорее боится, что эту самую помощь не примут, да ещё и фыркнут в ответ на протянутую руку.       Шатен смотрит на наручные часы, отмечая, что у него в запасе лишь пять минут, подходит к небольшому железному ящику, выкрашенному в яркие, слепящие цвета; бросает туда десять тысяч вон и быстро исчезает в потоке людей.       Ли Минхёк устал. Чертовски сильно, до дробящей кости боли в ногах, до затруднённого дыхания, до белых пятен перед глазами, но он неимоверно счастлив. Сейчас, когда летние каникулы подходят к концу, но пока что не закачиваются, у него есть возможность свободно, без продыху творить. Есть время, желание, а главное — силы, чтобы играть. Он совершенно не теряет ни минуты, встаёт ещё до рассвета, бежит в места, где большее скопление людей (по утрам это метро, днём просто улицы города (чаще всего улица, на которой находится его любимое кафе), вечером снова метро), а часам к десяти вечера он возвращается домой, где его ждут родители, до посинения недовольные увлечением своего ребёнка.       Парень кланяется людям чуть ли не в ноги, широко улыбается, милашничает с детьми и смотрит на скудную, но всё же не самую ужасную сумму, скопившуюся за день. Давать вечерний концерт в метро сегодня абсолютно не хочется, поэтому Минхёк складывает гитару в чехол, деньги перекладывает в кошелёк, железную коробочку подмышку и направляется к аптеке. На кончиках пальцев у блондина мозоли (хотя он играет на гитаре довольно долгое время, кожа всё никак не огрубеет, она остаётся нежной и постоянно стирается, принося музыканту дискомфорт). Ли покупает дешёвые пластыри с жёлтыми утятами, наклеивает парочку на повреждённые участки подушечек пальцев и идёт домой. На часах лишь четыре, так что времени у него предостаточно, чтобы потратить его на себя, в кои-то веки.       Блондин заваливается в квартиру, заполненную горьким дымом дешёвых сигарет. Мать с отчимом сидят на кухне и считают деньги, дабы оплатить, наконец, счета за квартиру и коммунальные услуги. Минхёк оставляет гитару на кровати, а кошелёк с деньгами берёт с собой в ванную, дабы ничего не пропало как бы «случайно». Ли полностью погружён в свои мысли, так что не замечает, что родители куда-то собираются.       Холодный душ — то что нужно на данный момент, так что Хёк терпит дискомфорт от струй воды, остро впивающихся в бледную тонкую кожу. Парень обожает горячий душ, готов целый день стоять и парить своё тело, но в это время года душ заменяют палящие лучи солнца, так что охлаждаться нужно, просто смертельно необходимо, пусть сам процесс и неприятен. Ли выдыхает, дрожит всем своим телом, упирается рукой в намокшую плитку кафеля, прикрывает глаза и всем своим существом старается вытолкнуть из головы навязчивые, тягучие мысли, змеёй обвивающие его сознание, заставляющие страдать душу, а вместе с ней и тело юноши. Минхёк вроде бы и сбросил небольшую часть душевной боли в очередном никому ненужном уличном мини-концерте, но большая часть всё ещё остаётся с ним, пожирает изнутри и гадко смеётся, наблюдая за мучениями парня. Ли с силой сжимает в ладони тонкое лезвие, что тут же оставляет на коже глубокий порез, подставляет блондинистую голову под струи воды и расслабляется. Он снова струсил? Или же остался сильным и победил мимолётное помутнение разума? В любом случае, сейчас Мин чувствует пустоту, отчего ему не хуже, но и не лучше. Это середина, которую отнюдь не назовёшь золотой.       Чжухон отбивает пальцами ритм, стуча по барной стойке, за которой сидит. Чангюн — друг, и по совместительству коллега по работе, готовит капучино для миловидного паренька, что уже не первый день приходит, дабы поговорить с Имом на абсолютно разные темы. Хон в очередной раз смотрит на наручные часы и кусает губы. Семь ровно.       — Ждёшь своего Моцарта? — усмехается Гюн, пододвигая к посетителю капучино с красивым рисунком.       — Его не так зовут, — цокает языком Хон, забыв почему-то ответить младшему колкостью. Им понимает, что что-то случилось, поэтому замолкает и старается больше не говорить с Чжухоном на эту тему. Ли ёрзает на барном стуле, продолжает стучать пальцами по гладкой поверхности барной стойки и кусать свои пухлые губы. Он часто бросает взгляды на стеклянную дверь, открывающую обзор на улицу, кишащую людьми, но разглядеть кого-либо среди этой толпы просто нереально, поэтому Хон продолжает бездумно пялиться в пол. Менеджер уже злится и гонит Ли работать, но парень чертовски рассеян, так что, только встав со стула, сразу же врезается в одного из своих коллег, тем самым разбивает бокал с недешёвым напитком. Приходится заплатить и за напиток, и за бокал, и за бесплатный ужин клиента. Моральный ущерб, чёрт его дери, ожидание видите ли мучительно.       Чжухон чертыхается и идёт в раздевалку, дабы переодеться. Он не забывает о том, кого ждал, но переживать за него просто не остаётся времени и концентрации — нужно приниматься за работу, иначе уволят.       Когда Ли выходит из служебной комнаты, Гюн хлопает его по плечу и указывает на самый дальний столик у окна, где свет приглушён, а музыка играет не так громко; где стоят жёсткие деревянные стулья, а не мягкие диванчики. Яркая кофта в оранжево-чёрную полоску, как и ярко-оранжевые конверсы и морковного цвета волосы, слишком выделяется на остальном сером фоне, а джинсовый комбинезон на взрослом парне смотрится по-детски нелепо, но чертовски мило. Ноутбук с кучей наклеек и круглые очки в тонкой оправе вызывают улыбку на лице Чжухона и блеск в глазах.       Чангюн по-доброму усмехается, замечая колоссальные перемены в лице друга, произошедшие за долю секунды, стоило ему только лишь взглянуть на одного из постоянных посетителей. Чжухон не отрывает взгляд от знакомого лица и, будто загипнотизированный, идёт к парню.       Минхёк сидит, сложив руки в замок перед собой и просто смотря в монитор маленького старенького ноутбука. Чжухон кусает губы, только вот теперь уже не от волнения, а от самого простого осознания. Эти маленькие привычки хёна он выучил так, что теперь они кажутся чем-то повседневным, обычным, но при этом доступным только для него и для самого Ли Минхёка. Хон чувствует внутри распирающее нежное чувство, вот-вот переломающее парня пополам. Официант подходит к столу.       — Что будете заказывать?       Минхёк дёргается и пару секунд ошеломлённо смотрит на младшего. Чжухон испытывает дежавю, потому что всегда, когда хён ловит вдохновение, он находится в какой-то прострации, а затем с испугом возвращается в реальный мир.       — Латте, как обычно, — говорит Хёк, немного краснея. Действительно, с чего это он решил, что Чжухон должен помнить его предыдущие заказы? Всё же наплыв клиентов большой, не может же он запомнить предпочтения каждого, ему это ни к чему…       — Хорошо, — младший Ли записывает заказ в блокноте (лишь для галочки, а не потому, что не запомнит), но всё ещё не уходит, задавая совершенно неожиданный вопрос, — покрасился?       Минхёк подвисает и не знает, что ответить.       — Я про волосы, — Чжухон указывает на свою макушку, и до Мина доходит, отчего парень вновь краснеет, — днём… вчера ты приходил блондином.       Чжухон чуть не выдаёт себя и своё частое присутствие на минхёковых выступлениях. Его окрылённое сознание чуть не выдало секрет младшего, ведь Мин не должен знать, что за ним фактически следят. Он не должен знать, что Чжухон до глубины души впечатлён его игрой, его пением, его чувствами, его любовью к музыке. А особенно не должен знать, что Чжухон просто до безумия увлечён самим парнем. И, кажется, нет, совсем точно, влюблён в Минхёка.       — Я не думал, что кто-то заметит, — произносит старший, застенчиво улыбаясь, — да, я решил сменить стиль, быть ярче.       — Тебе очень идёт.       Что-то трепещет в груди обоих. Улыбки, подаренные лишь друг другу не сходят с лиц. Чжухон идёт работать, подходит к другим клиентам, перекидывается словами с Чангюном, помогает готовить напитки, а Минхёк совершенно никак не может сосредоточиться на работе. Недавний мини-диалог не выходит из его головы, а губы не перестают расплываться в глупую, такую дурацкую улыбку. Рыжему хочется ударить себя хорошенько, чтобы все мысли испарились, но он лишь продолжает сверлить взглядом монитор ноутбука.       Через некоторое время к Хёку вновь подходит официант и ставит около него большой стакан его любимого латте, слегка задевая пальцами открытый участок руки старшего.       — Спасибо, — шепчет Мин, на что Чжухон вновь улыбается. Это совершенно обыкновенное проявление дружелюбия сразу же располагает Хёка к младшему. — Будем друзьями?       Старший Ли протягивает руку Чжухону, на что тот пожимает его слабую ладонь.       — Минхёк.       — Я знаю, — улыбается Хон, — я Чжухон — твой сосед. Мы как-то в лифте столкнулись, помнишь?       — Ох, да, помню, — улыбка становится неловкой и натянутой. Мин был совершенно уверен, что Чжухон в то утро был очень сонным и не запомнил его лица, и сейчас он думает, что так было бы гораздо лучше. — А я думал это ты не помнишь меня.       Младший Ли вежливо улыбается и уходит, дабы не смущать Минхёка.       Такую картину было крайне сложно забыть. Как Хёка выкидывают из квартиры и как за ним летит кошка, которую парень, видимо, подобрал на улице, Чжухон наблюдает с замешательством и каким-то смехом. Блондин входит в лифт, прячет избитое лицо за волосами и капюшоном, утыкаясь стыдливым взглядом в пол, гладит израненными с запёкшейся кровью пальцами белую, такую же изуродованную кошку со свалявшейся, отсутствующей в некоторых местах шерстью. Чжухону уже не кажется это смешным. Теперь вся эта ситуация кажется ему дикой. Сердце болезненно сжимается, и младший готов броситься на обидчиков с кулаками.       Спускаются на первый этаж они молча. Как только двери лифта открываются, блондин опускает кошку на пол, засовывает слишком сильно дрожащие руки в карманы толстовки и идёт на выход следом за хромающим животным. Чжухон выходит последним и до последнего не сводит взгляда со сгорбившейся серой фигурки парня, пока тот не скрывается от него в общественном транспорте.       Чангюн кадрит парня с розовыми волосами, который никак не допьёт свой капучино, так что Чжухон молча проходит мимо, берёт готовые напитки и несёт заждавшимся клиентам.       Минхёк пьёт свой латте и думает, что сегодня он вкуснее, чем обычно. Настроение внезапно поднимает с нуля до пятидесяти, а вдохновение всё растёт вместе с желанием писать, но вот идей совершенно никаких. Ему нужно написать статью в три тысячи слов за ночь, что обычно является проблемой. Подушечки пальцев болят, как только Хёк начинает печатать, а предложения плохо формируются в больной голове. По ночам парень часто не спит, или просто недосыпает, но режим не вырабатывается, Минхёку всё равно очень сильно хочется спать, поэтому он довольно часто отключается прямо за столиком, лицом в клавиатуру, а утром просыпается в полупустом заведении с мягким тёплым пледом на коленях.       Латте уходит из стакана медленно, а у Чжухона уже руки чешутся, как хочется подойти к старшему и завести ещё один бессмысленный маленький диалог. Ли сосредоточенно печатает что-то на ноутбуке и часто шипит, но, смотря на свои пальцы, украшенные многочисленными пластырями с жёлтыми утятами, широко улыбается, задумывается о чём-то на минуту, а затем вновь принимается за работу.       — Он так часто улыбается, что, смотря на него, мне и самому улыбнуться хочется, — говорит Чангюн, следя за взглядом друга, — счастливый он, наверно.       Минхёк, наконец, допивает свой латте до конца и вновь о чём-то задумывается, смотря на чёрно-белые фотографии, висящие на стене заведения напротив него самого.       Чжухон спрыгивает с высокого барного стула и направляется в сторону паренька.       — Тот, кто больше всех улыбается, больше всех плачет, — еле слышно, хрипло говорит Ли, но Чангюн слышит его и смотрит на ярко разодетого паренька уже совершенно по-другому.       В этот раз Минхёк слышит приближение уже знакомого ему официанта и поворачивается к тому прежде, чем тот успевает подойти к столику.       — Ты допил? Я могу забрать? — спрашивает Чжухон, указывая на высокий стакан. Минхёк легко кивает головой, после чего младший забирает грязную посуду и собирается уходить, но внезапно останавливается, поддаваясь порыву чувств. — Что пишешь?       — Статью, — Ли кивает на ноутбук. — Это немного сложно, но так как я творческая личность, любящая писать, мне это нравится. Да и к тому же, заработок весьма неплохой от них.       Чжухон понятливо кивает и спрашивает разрешения почитать какую-нибудь из его готовых статей. Старший немного удивлён такой инициативе со стороны нового знакомого, но быстро соглашается, потому что всегда мечтал о том, чтобы нашёлся человек, действительно заинтересовавшийся его творчеством. Официант уходит, а Минхёк смотрит вслед на его широкую сильную спину, облачённую в полупрозрачную белую рубашку. Чангюн хмыкает на это, думая, что Чжухон нашёл в этом парнишке близкого по духу человека. И, кажется, в этом рыжем парнишке сидят два человека — один ребёнок — наивный, жаждущий любви, понимания и счастья; второй — взрослый, что имеет терпение, силу воли и человечность.       Чжухон дожидается момента, когда людей в кафе практически не остаётся, просит разрешение у менеджера посидеть с одним из клиентов и со счастливой улыбкой идёт к Минхёку, провожаемый немного недовольным взглядом мужчины.       — У нас есть около часа, — садясь на стул напротив старшего говорит Ли, отчего увлечённый Хёк вновь вздрагивает. Или же это выработавшийся рефлекс?       — Хорошо, — хрипло отвечает парень, находит что-то в своём ноутбуке и показывает Чжухону.       Младший читает внимательно, вдумчиво, а затем переводит виноватый взгляд на Минхёка.       — Извини, кажется, такие серьёзные статьи не для меня.       Минхёк немного растерян, расстроен, но он вновь копается в куче файлов, разбросанных по различным папкам, находит что-то и снова поворачивает ноутбук к Чжухону.       — Может, вот это придётся тебе по душе? Иногда накатывает, и я пишу какие-то непонятные отрывки. В основном здесь о нелегальных гонках, драках и любви, но, возможно, что-то тебе покажется интересным…       Пока Чжухон читает, Минхёк смотрит по сторонам, иногда всё же останавливая взгляд на лице младшего. Ему неловко, вдруг парень почувствует себя неудобно, уловив на себе пристальный взгляд?       В итоге Минхёк тонет в своих мыслях и забывает о собственных опасениях, уже в наглую разглядывая шатена.       — А вот это уже неплохо, — Чжухон поднимает голову и сталкивается взглядом со старшим. Тот резко отводит взгляд и мысленно ругает себя, но младший делает вид, будто ничего не заметил и продолжает, — это гораздо интересней, чем скучные статьи с какими-то фактами.       — Спасибо, — Ли улыбается и забирает свой ноутбук обратно. — Прошло сорок минут, думаю, тебе нужно идти к посетителям. Посмотри на своего менеджера, он буквально убивает тебя взглядом, — шепчет Мин и тихо смеётся.       — У тебя красивый смех, — говорит Чжухон и, осознав, что ляпнул, быстро идёт к барной стойке, где прибирается Чангюн. Минхёк впадает в ступор на несколько секунд, а затем буквально насильно заставляет себя вновь взяться за написание уже ненавистной статьи.       Сегодня Минхёк, как это ни странно, не засыпает в кафе, держится до последнего. Когда часовая стрелка уходит чуть-чуть за три часа, Чжухон выходит из раздевалки вместе со своим другом и выносит плед, неся его к Минхёку. Стоит младшему оторвать взгляд от Чангюна и увидеть, что сегодня Хёк не спит лицом в клавиши ноутбука, резко разворачивается и направляется к выходу, попутно пихая одеяло ржущему Иму.       Минхёк закрывает свой ноутбук, хватает его подмышку и бежит к младшему.       — Чжухон, подожди! — кричит Мин, подбегая к Хону. — Пойдём домой вместе? Мы всё-таки соседи.       Старший Ли топчется на месте, стараясь не обращать внимания на Чангюна, расплывающегося в умилительной улыбке. Чжухон «незаметно» пихает друга в бок и кивает на предложение Мина.       — Это твоё, — Им бесцеремонно впихивает в руки младшего Ли плед и с гордо поднятой головой уходит к остановке. — Давай прогуляемся? — улыбается Хёк. — Недалеко ведь, зачем деньги попусту тратить.       Чжухон соглашается, и парни идут вниз по улице, прямиком к своему дому. Младшему жутко неловко и страшно: вдруг Хёк понял, что это он каждую ночь укрывал юношу пледом? Но, к счастью, эти мысли быстро покидают его голову, потому что Мин безудержно смеётся, рассказывает весёлые истории, связанные в основном с миновавшей школьной жизнью и настоящей институтской. Парень не затрагивает тему родителей и не говорит, что увлекается музыкой, а Чжухон молчит и просто слушает. Ему нравится такой Хёк — счастливый, беззаботный и открытый.       — Ну, вот мы и пришли, — говорит старший, указывая на дверь своей квартиры.       — Верно, — Чжухон очень хочет сказать ещё что-нибудь, лишь бы только не прекращать общение.       — Давай обменяемся номерами! — воскликнули парни в один голос, не желая сдаваться, и тут же рассмеялись от смущения.       Чжухон забирает у Минхёка телефон и вбивает в контакты свой номер. Старший Ли в это время незаметно прикладывает холодные пальцы к горящим щекам, чтобы краснота не была так сильно видна. Парень не верит своим глазам — перемены в его жизни пришли вихрем, имя которому Ли Чжухон. И эти перемены очень даже нравятся Хёку. Во всех смыслах.       — Держи, — младший отдаёт телефон владельцу. Мин смотрит в экран очень удивлённо, так что Хон пытается как-то оправдать себя: — Все друзья так меня называют, так что и ты можешь.       Парень забил свой номер и подписался как «Хоня~». Минхёк смеётся и вбивает свой номер в мобильник Чжухона.       — Вот. Можешь называть меня Хёкки-хён, — Ли указывает на свой контакт и заходит в свою квартиру, — спишемся.       Парни расходятся и чувствуют себя неимоверно счастливыми, окрылёнными. День прошёл не зря. Особенно для Чжухона. Он, наконец, решился сделать первый шаг.       Не проходит и двадцати минут после расставания, как телефон Минхёка вибрирует.       — Написал? — рыжий несётся к мобильнику пулей и с любопытством открывает сообщение.       «В нашем магазине завтра огромные скидки!» — гласит первая строчка, так что Ли с какой-то обидой выключает телефон и идёт в душ. Благо, родителей нет дома, так что они ещё не видели смену его стиля.       Чжухон в это время сверлит мобильный аппарат взглядом, думая, стоит ли написать первым, не посчитают ли его прилипалой. Младший ходит по комнате взад-вперед, пока, наконец, не сжимает с силой кулак и не убеждает себя в правильности своих действий. Хон печатает Хёку сперва «отдохни хорошенько перед завтрашним концертом», но затем вспоминает, что Ли ещё не говорил ему о своем увлечении музыкой, поэтому парень стирает часть и отправляет только «отдохни».       Минхёк любит понежиться в душе, так что выходит лишь через час. В квартире все ещё пусто, поэтому он без зазрения совести щеголяет в одном полотенце.       Ли перекусил позавчерашним салатом и направился к себе в комнату, чтобы переодеться, потренироваться перед предстоящим днём и лечь спать. Но телефон, лежащий на столе и нетерпеливо мигающий, сорвал все планы парня.       Хёк надел боксёры, штаны и завалился на кровать, открывая непрочитанное сообщение, пришедшее час назад. Рыжий пишет «обязательно» в ответ и берет в руки гитару, надеясь всё же сыграть пару песен. Но он забывает, что собеседник в переписке является его соседом, который уже через пять минут игры отправляет «я слышу, что ты не спишь». Чжухон, на самом-то деле, задремал, как только послал Минхёку «отдыхай», и проспал бы так до утра, но любящий свою гитару Мин заставил его проснуться. от кого: Хёкки-хён «А кто сказал, что отдыхать можно только во сне?» от кого: Хоня~ «Действительно… Не подумал :D» от кого: Хёкки-хён «Я не говорил тебе, но мне иногда нравится играть на гитаре» — «Ага, иногда», — усмехается про себя Чжухон, но пишет на деле совсем другое. от кого: Хоня~ «Круто! Хотел бы я как-нибудь послушать твой концерт» от кого: Хёкки-хён «Да какой там концерт… Просто глупое бренчание»       Чжухон не отвечает, и Минхёк думает, что младший с ним солидарен, но на самом деле парень просто не может подобрать слов. Ему очень хочется высказать старшему, как тот вдохновляет его, очень хочется сказать, что его песни наполнены смыслом, чувствами, самыми настоящими эмоциями. Но он просто не может этого высказать, ведь тогда Хёк подумает, что Чжухон самый настоящий сталкер, коих стоит остерегаться. Ли просто не может такого допустить.       Пока Чжухон раздумывает над ответом, соседняя дверь с грохотом открывается и в квартиру Минхёка вваливаются его родители, немного подвыпившие, но уже мыслящие плохо. Старшему Ли повезло, что он закрылся в своей комнате — родители не входят к нему и не просят денег на алкоголь. Хёк доигрывает последние аккорды, когда из коридора слышится громкий восклик матери:       — Вот бездарность! Ему бы работать, так нет, лучше заниматься такой ерундой! Денег тебе это не принесет, славы тоже, так что бестолку! — как плевок в спину от родного человека.       — Ну что это за игра такая, у меня уши вянут! — поддакивает ей отчим.       Хёк опускает руки, убирает гитару в чехол, смотрит на копейки, оставшиеся после похода в кафе, и думает, что, возможно, это и правда не его. Стоит ли со всем своим творчеством завязать? Стоит ли бросить эту отдушину, со всей серьёзностью взяться за учёбу? Но если не хочется? Не сможет же он всю жизнь перебиваться деньгами с уличных представлений…       Телефон продолжал молчать, диалог с Чжухоном оставался открытым, но ни одного нового сообщения от него так и не пришло. Минхёк укутался в одеяло и стал сверлить мобильник взглядом, будто посылать мысленные сигналы соседу, дабы тот написал. Но младший, видимо, не счёл нужным отправлять что-либо ещё бездарному музыканту, поэтому с тяжёлым грузом на сердце Хёк заснул лишь ближе к утру.       Самое тяжёлое для Минхёка — вставать рано утром, когда ты поспал всего три часа. Вот и сейчас неимоверно уставший (хотя и только-только проснувшийся) Ли лениво поднимался с кровати. Родители вновь ушли выпивать с «друзьями», так что пустота квартиры встретила парня необычной тишиной и холодом. Рыжий умылся, оделся, взял гитару, сделал себе бутерброд и вышел на лестничную клетку, планируя съесть свой «завтрак» всухомятку по дороге к метро. Но, к счастью (и неимоверному удивлению Минхёка), у двери в его квартиру стоял большой стакан его любимого латте с приклеенным к ней стикером.       «Не отчаивайся и не опускай руки. Я уверен, у тебя все получится! Ты очень даже неплохо играешь! Файтин! ;) P.S. твой Хоня~»       Вот такой милый текст был написан на стикере. Латте было ещё теплым, поэтому Хёк понял, что Чжухон был здесь совсем недавно. Настроение само по себе улучшилось, а сон как рукой сняло.       Ли пытается перестать улыбаться, ругает себя за излишнюю эмоциональность, но вскоре сдается и просто расслабляется, позволяя этому урагану захлестнуть себя с головой. Парень летящей походкой идёт к метро, в то время, как солнце только лишь выходит из-за горизонта, всё ещё оставляя воздух прохладным, окрашивая тёмно-синее небо в яркие, тёплые цвета и оттенки.       Мин сегодня снова до безумия светлый, вызывающий улыбку — персиковые рваные джинсы и ярко-голубая рубашка поверх белой майки отлично контрастируют с рыжим цветом волос; широкая, искренняя и такая счастливая улыбка заставляет улыбаться юноше в ответ, а чистые карие глаза вызывают взаимную симпатию и одновременно дают вырваться наружу всему хорошему, что есть в людях. Ли Минхёк — та самая песчинка в этом огромном море, что делает мир вокруг чуточку лучше. И Чжухон, вновь скрываясь в огромной толпе, думает, что будь они вместе, этого позитива, царящего вокруг старшего, стало бы во много раз больше.       Когда Минхёк вновь покупает в аптеке пластыри с уточками, заклеивает ими мозоли, то решает не возвращаться домой за ноутбуком, а сразу же пойти в кафе. Сегодня голова трещит, так что писать статьи Ли точно будет не в состоянии. Мин входит в любимое заведение все с той же обыкновенной улыбкой на лице, вот только в этот раз проходит не к облюбованному столику, а к барной стойке, где крутится бариста и его помощник, по совместительству официант. Хёк сегодня громкий, что Чжухон от неожиданно родного «доброго дня, Хон-и» роняет на пол ложку, которой собирался мешать сахар.       — Ты сегодня рано, — говорит младший, на что Мин выгибает бровь. Чжухон понимает, что чуточку спалился и поджимает губы, выставляя на показ милые ямочки на щеках — отвлекающий маневр.       — А ты все такой же — красивый.       Хон почему-то очень смущается, отчего Чангюн переводит ошеломлённый взгляд с одного парня на другого. Обычно младший Ли грубый и какой-то нервный, а тут, посмотрите-ка, цветочек садовый. Расцветает прямо на глазах! Им открыто ржет с такого хёна, потому что весь образ блядского бунтаря разрывается в пух и прах. Сам Чжухон на этот жест младшего пихает Гюна в бок и относит заказы посетителям.       Минхёк лениво пьёт очередной бокал латте и ждёт, когда у Хона начнётся обеденный перерыв. Совместный перекус кажется таким романтичным, сближающим, что оба парня не могут скрыть улыбки на губах. Разговоры такие непринужденные, темы находятся сами собой: буквально минуту назад они обсуждали новую часть любимого боевика, а сейчас восторженно описывают свои ощущения от прошедшей весны.       — Кстати, я видел тебя на сегодняшнем моем представлении, — совершенно спокойно говорит Хёк, даже не подозревая, что Чжухону в этот момент кровь ударяет в голову. — Мне показалось, ты слушал осознанно. Как бы тебе сказать…       — Да, — продолжил за него младший, — я понял посыл твоих песен. Понял чувства, что ты вложил в тексты и в музыку. Мне действительно понравилось, потому что в твоих песнях есть смысл.       — Спасибо, — Минхек краснеет и Чжухон, довольный собой, уходит, потому что перерыв закончен.       Сегодня старший уходит раньше, ведь ему нужно ещё повторить конспекты — скоро вновь начнётся учеба. Чжухон весь вечер ходит с улыбкой, а после работы отказывается от приглашения Чангюна пойти в клуб и спешит домой. Ночь кажется холодней, чем обычно, скорее всего из-за наступления осенней поры. Ли наслаждается пешим походом до дома, но все же мечтает поскорее оказаться на любимом старом потёртом диване перед телевизором и поскорее напечатать какое-нибудь странное, абсолютно бессмысленное, но такое необходимое сообщение старшему.       Стоит только Хону войти в пустую темную квартиру, как за стеной слышится грубый женский голос и успокаивающий, слегка дрожащий — Минхёка. Ли переодевается и думает, что сегодня поговорить с хёном не получится. Хон не знает, что можно написать в сообщении, чтобы выразить свою поддержку, потому что просто не привык. Когда плохо Чангюну, Чжухон едет в любимое место младшего — мост у реки Хан, где Им постоянно зависает, находясь в плохом настроении, — делится с ним сигаретой и просто молчит. Чангюн внутренне конфликтует с собой, за час выкуривает четыре, а то и пять сигарет, смотрит вдаль и, просто чувствуя присутствие кого-то родного рядом, успокаивается. Совсем редко ему требуется плечо для слёз, но Чжухон и не против — Гюн действительно заслуживает поддержку.       Сейчас, слыша крики за стеной, Хон боится, что Минхёк вновь закроется от него, как тогда, в лифте, скроет в карманах толстовки дрожащие руки, покрытые шрамами и новыми ранами, и исчезнет на время. Ли запускает пятерню в густые волосы, вздыхает, чертовски нервничает и хочет как-нибудь помочь старшему, но не может, не знает, боится только усугубить всю эту ситуацию.       Минхёк приходит домой раньше, чем обычно. Родителей дома нет, так что парень решает пересмотреть тот самый боевик, о котором около часа назад он говорил с Чжухоном. Хёк находит в холодильнике лишь кусок колбасы и засохший кусок хлеба, остальное — пиво, да копчёная рыба с водорослями. Парень делает себе бутерброд, откапывает большие наушники, пылящиеся в ящике минхёкова стола больше полугода, и садится смотреть любимый фильм.       Он настолько увлекся, что не заметил прихода родителей. Мать, только войдя в квартиру, даже не сняв обувь, завалилась в комнату парня. Сегодня Мин пребывал в хорошем расположении духа и совершенно забыл запереть дверь. Сейчас, видя пьяную женщину, ввалившуюся в его спальню, парень напрягся. Он действительно испугался.       — Хёкки, дай денег… — начала мать свою обыкновенную речь, но, как только подняла голову, на секунду замолчала. Рыжие волосы сына резали глаза своей яркостью. — Ты снова покрасился? У тебя денег много?       Она внезапно начала кричать, что перепугало Минхёка ещё больше — он знал, он ожидал этого, но так надеялся, что сможет избежать.       — Где деньги? — взревела женщина и принялась обшаривать каждый угол комнаты, начав с сумки сына. — Снова все потратил? Бездарный! Бесполезный!       Лицо её побагровело от злости. Ноги держали полное тело плохо, поэтому она пошатывалась. Женщина ушла на кухню, после чего вернулась уже со скалкой в руках.       Отчим стоял в дверях на входе в комнату и просто смотрел на очередное шоу.       — Сколько раз тебе повторять? Перестань тратить деньги на всякую хрень! — удар. Минхёк успел прикрыть лицо рукой, поэтому деревянный кухонный прибор прилетел прямо по локтевой кости. Боль током расползлась по всей руке, заставляя парня прошипеть. — Ты должен приносить деньги в дом!       — Чтобы вы их пропили? Я не собираюсь кормить и поить этого мудака, — юноша указывает на отчима пальцем, после чего его вновь ударяют. Только вот в этот раз он не успевает закрыть лицо. — За что ты так со мной? Тебе нравится содержать его? В этом доме работаем только мы с тобой. Очнись, мам!       — Замолчи! — новый удар приходится по плечу.       — Да как ты не поймёшь, что он нагло пользуется тобой!       — Единственный, кто здесь пользуется мной, это ты! Весь в своего отца, маленький ублюдок…       Женщина уходит из спальни. Минхёку чертовски обидно. Инстинкт самосохранения кричит оставаться на месте, но парень идёт к матери, разворачивает её к себе лицом и повышает тон голоса, желая сделать его тверже. Не выходит — он все так же дрожит, выдавая страх Хёка полностью.       — Пусть он уйдет! Иначе уйду я.       Условие просто ничтожное. Потому что ей плевать. Ей абсолютно плевать. Мин просто мешок костей, с которого иногда можно вытрясти деньги. Она знает, что он не уйдет, потому что Хёк слишком правильный, слишком жалостливый и жалкий одновременно, слишком любящий и прощающий абсолютно всё, абсолютно всем. Он тот, кто останется и поможет, когда сочтет нужным. Он не даст денег на алкоголь, но заплатит часть за квартиру и купит нормальной еды, чтобы холодильник был не так пуст. Минхёк тот, кто ни за что не бросит, потому что мать — единственный человек, оставшийся в его жизни. Она та, кто вырастил его. И он все ещё надеется изменить её.       — Лучше бы я аборт тогда сделала.       Это уже не просто плевок в спину — это яд, разъедающий сердце и душу. Снова удар, и она уходит. Минхёка трясет. Он не соображает, что делает. Парень бежит к матери, рыдает, обнимает её, плачет, будто пятилетний ребенок. Он так нуждается в ласке, заботе, да даже просто хорошем слове. Он цепляется за последнее. Надежда медленно угасает, но он старается, поддерживает её как только может.       Женщину не трогает этот жест сына. Она с жуткой злобой избивает его, кричит, шипит что-то и выбрасывает его за дверь, словно животное. Он будто тот маленький котёнок, которого тогда выгнали из дома вместе с самим минхёком.       Ли плачет, изнывает от боли не столько физической, сколько душевной. Он жмётся к стене и рвёт на себе волосы, желая раствориться, исчезнуть, никогда больше не появляться в этом эгоистичном, ужасном мире.       Мин даже не сразу замечает ошеломлённого Чжухона, стоящего на лестнице, облокотившегося о перилла. Парень вышел, чтобы покурить в подъезде, чтобы не слышать криков о личном из соседней квартиры, чтобы не слышать чужих семейных секретов. Но сейчас он видит сжавшегося, до чёртиков беззащитного Хёка и ему уже плевать на всё. Он бросает в пепельницу совершенно целую, ещё не зажжённую сигарету и бросается к рыжему.       — Хён, с тобой всё в порядке?       Чжухон видит, что не в порядке, этот вопрос кажется чертовски глупым, но сейчас в голову парня ничего, кроме этой фразы, не лезет.       Минхёк хочет сказать «да, всё хорошо, не переживай». Но душу рвёт на клочки, а из горла вырывается:       — Нет. Нет, не в порядке, — Мин всхлипывает и жмётся к такому тёплому, мягкому, ставшему уже родным Чжухону. — Забери меня отсюда.       Младший поднимает Хёка на ноги и ведёт в свою квартиру, поддерживая, чтобы тот не упал.       Этот вечер Чжухона скрашивает уже не потёртый диван, телевизор и одиноко заглядывающий в окно уличный фонарь, а Ли Минхёк. Юноша держит в руках какао, приготовленный Чжухоном, тонкими пальцами крепко впивается в ручку и слегка дрожит от пережитого стресса. В глазах его сейчас не видно той искры, с которой он берет в руки гитару, сейчас в его глазах лишь пустая бездна.       Младший садится рядом, накрывает ноги старшего тонким одеялом и убавляет громкость телевизора, по которому идёт какой-то скучный детективный фильм. Сейчас Хон понимает, что поддерживает рыжего так же, как Чангюна — своим присутствием, своим пониманием, молчанием. Им не нужны какие-то жалкие слова, не нужны нравоучения, им нужно тепло родного человека рядом. Минхёк допивает свой какао и ложится головой на бедро младшего, что сидит, сложив ноги по-турецки. Чжухон перебирает жёсткие пряди волос, нежно гладит хёна и просто бредит мыслью, чтобы как-то забрать хотя бы часть боли старшего себе.       — Чжухон, — шепчет Минхёк хриплым голосом. У младшего пропадает голос и он не может не то, что сказать что-то, он не может издать ни звука. — Пожалуйста, давай будем рядом.       Старший берёт ладонь Чжухона и сплетает их пальцы друг с другом.       Чжухон замирает, но буквально на секунду. Он склоняется над лицом Минхёка и целует сперва тыльную сторону его ладони, затем пальцы, практически полностью обклеенные пластырями, а затем и тонкие губы с запекшейся кровью в уголке.       — Конечно, хён. Обещаю.