Семья - это святое

После слов Хелен в комнате воцаряется полная тишина, и Элайджа с силой сжимает зубы, едва сдерживая ярость, которая бурлит в нем, требуя выхода. Он не сводит с кусающей губы ведьмочки, которая испуганно ждет его реакции тяжелого взгляда, и думает. Схватить ее, задрать вверх узкую юбку, обнажая до талии, и отшлепать по маленькой попке — первая мысль, которая кажется ему такой правильной, что Майклсон уже делает шаг в сторону замершей блондиночки, которая не сводит с него растерянного взгляда. Ему хочется сделать это. Очень сильно. Но затем, Элайджа понимает, что подобный поступок не решит проблемы. Хелен нужно проучить. Она заслужила настоящий урок, после которого, похожая на ангелочка ведьма больше никогда не будет дразнить мужчин. Тем более — вампиров. Тем более — Майклсонов. Тем более — его. Тогда на мужских губах появляется дьявольская улыбка. Потому что Элайджа знает, что делать. И одного взгляда в окно хватает для того, чтобы понять, что сама природа благоволит его задумке. Хелен молчит, изучая задумчивым взглядом пейзаж за окном, и с розовых губок срывается тихий, безнадежный вздох. Она не сомневается, что после ее слов, прогулки ей не видать, как собственных ушей и почти жалеет о том, что сделала, пойдя на поводу у своей гордости и упрямства. Тем более, что она соврала. Ведь ей хотелось поцеловать Элайджу, и в тот миг ведьме было абсолютно плевать на то кровосос он или нет. Но она не должна этого хотеть. Не должна желать его. Потому что он — враг. Вот только отчего-то, и Хелен понимает это особенно ясно именно сейчас, от ее ненависти и жажды мести не осталось и следа и это совершенно неправильно, и даже кажется девушке предательством. Мрачные мысли отражаются на ее нежном лице, с которого Майклсон не сводит внимательного взгляда, но ведьмочка еще не знает, что он задумал, и потому замирает от удивления, когда Элайджа невозмутимо произносит: — Мне кажется, прогулка улучшит твое настроение, ангелочек. Хелен поднимает на него свои огромные голубые глаза, в которых неверие смешано с надеждой, и нервно скользя кончиком маленького язычка по розовым губкам тихо говорит: — Ты… ты не злишься? — Нет, — качает головой вампир, пожимая плечами, — так что же, идем? Ведьма кивает часто-часто, и на ее лице появляется счастливая улыбка, когда она подходит к Первородному совсем близко. Элайджа не говорит ни слова, сжимает девичий локоть, и легко тянет ее к двери, а через мгновение, они оказываются за порогом. Ведьма тянет носом, вдыхая свежий, прохладный воздух, и Майклсон улыбается, наблюдая за тем, как она радуется словно ребенок, окружающей их природе, склоняясь к желтеющим розовым кустам. Они идут в лес, и Первородный не отступает от девушки ни на шаг, временами поглядывая на темнеющее небо. Собирается дождь, но увлеченная прогулкой Хелен не замечает этого, шагая вперед. Ливень начинается, когда они уходят от дома на приличное расстояние, и Элайджа не делает даже малейшей попытки ускорить ее, не подхватывает девушку на руки, используя вампирскую скорость. Он просто позволяет ей вымокнуть до нитки. Дрожащая от холода ведьмочка не сводит с вампира умоляющего взгляда, но Майклсон будто не замечает этого, продолжая идти к дому в спокойном темпе. К тому моменту, когда они оказываются у дверей дома, Хелен успевает промокнуть до нитки, и единственное о чем она может думать, это горячая ванна. Элайджа пропускает ее вперед, но как только девушка оборачивается к нему, чтобы спросить о том, есть ли у них что-то крепче чая, оказывается, что Первородного и след простыл. На девичьем лице отражается досада, и Хелен дрожа от холода, бегом поднимается в спальню, чтобы первой занять ванную комнату. Она медленно стягивает с себя мокрую одежду, накидывает теплый халат, толкает деревянную дверь и застывает на пороге. В наполненной горячей водой ванной, от которой идет пар, лежит ее мучитель. И его обнаженное тело едва прикрыто хлопьями белоснежной пены. — Будешь подглядывать или присоединишься? — говорит он, оглядывая Хелен насмешливый взглядом, — хочу сразу тебя огорчить. Горячей воды больше нет. Так что если не хочешь заболеть… Мы вполне поместимся здесь вдвоем. Элайджа улыбается, жестом указывая на место рядом с собой, но девушка не может пошевельнуть и пальцем, вымолвить в ответ хоть слово. Ее тело дрожит от холода, но мысль о том, чтобы оказаться обнаженной в непосредственной близости от Первородного, столь притягательного в своей мужественности мгновенно горячит ее кровь, заставляя забыть обо всем на свете. В том числе и том, какого черта она вообще оказалась в ванной комнате. И Хелен уже собирается уйти, когда Элайджа за долю секунды оказывается с ней рядом, стягивает с тонких плеч халат, и погружает ее в горячую воду, нависая сверху. — Так теплее? — шепчет он в маленькое ушко, шокированной девушки, которая до сих пор не может поверить в происходящее. Она сидит в ванной, прямо напротив обнаженного Майклсона, который теснит ее своим телом к краю, заставляя с каждым движением, шире раздвигать ножки, чтобы не допустить соприкосновения их тел. Хелен пытается приподняться, скользя по гладкой поверхности, но Элайджа легко удерживает ее на месте, накрывая ладонью выступающие ключицы. — Согрелась? — говорит он, не сводя с пылающего девичьего лица тяжелого взгляда, — а сейчас будете еще горячее. Или ты думала, я спущу тебе с рук выходку в библиотеке? В голосе вампира лишь мрачная решимость, и Хелен поднимает на него испуганные глаза, отчаянно мотая головой. — Нет, — лепечет она, — ты не сделаешь этого против моей воли… Прошу тебя! Я немного вспылила, но… Не нужно! Ведьма тяжело дышит, не сводя с Первородного умоляющего взгляда, все еще надеясь исправить ситуацию, но очень скоро она понимает, что проиграла. — Что именно не нужно? — хрипло шепчет Элайджа, и его ладони стискивают нежные девичьи груди, приподнимая их над водой, — это? Хелен стонет, отчаянно пытаясь вырваться из его рук, но затем, мужские губы накрывают напряженный сосок, слегка прикусывая его, и девушка понимает, что пропала. Майклсон обводит языком торчащую вершинку, не сводя с девичьего лица жадного взгляда, и ведьма сдается. Она прикрывает глаза, позволяя ему ласкать ее, но в следующий миг, мужская ладонь скользит ниже, спускаясь по ее животу, оказываясь в аккурат меж разведенных в сторону ножек. — Или так не нужно? — насмешливо интересуется Элайджа, и его пальцы касаются складок ее плоти, умело дразня их откровенными прикосновениями. — Нет, — стонет Хелен, жадно хватая воздух, — нет! Нет, не делай этого! — А твое тело считает иначе, ангелочек, — невозмутимо отзывается Майклсон, и не думая прекращать свои ласки, — ты уже мокрая, и вовсе не от воды. Ну же, признайся, что хочешь этого… — Нет! — повторяет словно мантру блондинка, но с каждым движением умелых пальцев ее голос слабеет, и вскоре она совсем сдается, шире разводя ножки, и позволяя Первородному ласкать ее промежность, так как ему хочется. И Элайджа делает это. Поглаживает под водой нежные складки кожи, давит на набухший от возбуждения клитор, обводит большим пальцев вход в горячее лоно, истекающее соками от желания. Хелен стонет, чувствуя, что совсем близка к пику, когда вампир нежно шепчет ей на ушко «Поцелуй меня…», она с готовностью льнет к нему, накрывая своими розовыми губками мужской рот. И не сразу понимает, что происходит. Вампир с довольной улыбкой отстраняется от нее, поднимаясь на ноги, и выскальзывая из горячей ванной. Нисколько не стесняясь своей наготы, он идет прямо к раковине, где демонстративно моет руки, а после тыльной стороной ладони стирает со своих губ ее поцелуй, копируя ее собственные действия. — Какой же ты ублюдок, — шипит Хелен, тяжело дыша, — ненавижу тебя! Элайджа поворачивается к раскрасневшейся от возбуждения неудовлетворенной ведьме, которая отчаянно пытается прикрыться пеной, и на его лице появляется довольная улыбка. — Я лишь исполнил твое желание, ангелочек, — спокойно произносит он, — тебе ведь не нужны поцелуи кровососов. Но если ты передумала, я с удовольствие продолжу начатое… — Не смей! — кричит в ответ Хелен, не сводя с вампира ненавидящего взгляда, — ты мне противен! — И именно поэтому ты текла в моих руках, раздвигая все шире свои прекрасные ножки, — кивает Элайджа, насмешливо улыбаясь, — спокойно ночи, Хелен. Если передумаешь, приходи в спальню. И, не сказав больше ни слова, Первородный скрывается за дверью спальни, оставляя разъяренную ведьму совсем одну.