Семья - это святое

Давина знает, что они придут. Исчезновение Дерека, странное затишье во Французском квартале, подозрительная активность вампиров — все это не может быть просто совпадением, и ведьма не удивляется, когда Марсель раз за разом будто случайно появляется на кладбище, интересуясь ее планами. Преданность Жерара Клаусу всегда удивляла Клер, но сейчас она с интересом наблюдает за вампиром, пытающимся вести с ней свою игру, и просто ждет. Нападение Майклсонов — лишь вопрос времени, и Давина надеется на то, что и ее шпионы смогут разузнать о том, как именно Первородные намереваются вернуть артефакт, но пока до нее доходят лишь новости о том, что Кол окончательно примирился с женой, Элайджа продолжает охранять белокурую ведьму, а у Клауса гостит Кристина, которую окружающие Регента ведьмы до сих пор вспоминают с содроганием. О том, что произошло после ее побега, Давина знает лишь по рассказам приспешниц, и те не скрывают страха, говоря о том, как черноглазая ведьма одним взмахом ладони сметала все на своем пути, будто играясь. И как за нее вступился гибрид. Все это совсем не нравится Клер, которая все еще вынашивает план по активации камня Мередит Уайт, но теперь у нее нет самого главного — крови членов ее семьи, и то, что она сможет получить ее, учитывая, что каждая из родственниц старой Регентши находится под защитой Первородных, кажется просто нереальным. Давине нужен другой план, другой обряд с другими составляющими, и решение приходит к ней. Но поздно. Она не сразу понимает, что происходит, увлеченная заклинанием в старом семейном склепе Уайтов, когда слышит крики своих приспешниц. Тонкая ладонь тут же касается кармана пальто, и лишь убедившись, что артефакт все еще при ней, Давина, скривившись от недовольства, оставляет неоконченный ритуал, и выходит из могильника. Первой она замечает рыжеволосую ведьму, глаза которой горят зеленым огнем, а алые губы шепчут непонятные слова, разрушая магическую защиту, пока Майклсоны оттесняют от нее соратниц Регента. Ненависть накрывает Клер стремительно, одной мощной оглушающей волной, и она устремляется к Тори, которая замечает ее, выставляя перед собой ладони, но даже внучка Мередит Уайт не так сильна, как Регент Французского квартала, и на лице Давины появляется злая улыбка, когда Виктория падает на колени, ослепленная вспышкой ее магии. Вот только радуется она не долго. Ответный удар настолько силен, что Клер не может устоять на ногах, отлетая назад, к двери склепа. — Я, кажется, говорил тебе, чтобы ты сидела в машине, — слышит она недовольный голос Клауса. — А я, кажется, не твоя собственность, Майклсон, — доносится в ответ насмешливый женский голос, и тогда Давина видит ту, что сразила ее. Кристина Уайт не сводит с нее своих горящих черных глаз, и в этот момент Клер понимает, что рассказы ведьм, что имели неосторожность встать у нее на пути, отнюдь не преувеличение. Магия исходит от нее мощными волнами, подчиняя себе все вокруг, и Давина, осторожно поднимаясь на ноги, судорожно ищет то, что может остановить этот черноволосый тайфун. И находит. Тонкие пальцы сжимают артефакт, утраивающий силу ведьмы. Использовать его можно лишь раз, и раньше, Клер и в голову не приходило это делать, учитывая ее положение, но сейчас это очевидная необходимость, потому что еще одного удара Кристины она может и не пережить. Элайджа и Кол, Марсель, преданные ему вампиры окружают ее ведьм, и Давина на миг замирает, наблюдая за их отчаянной борьбой не на жизнь, а на смерть. Клаус сверлит недовольным взглядом Крис, которая на миг отвлекается от поверженной Регентши, помогая Тори подняться с земли, и Клер понимает, что это ее единственный шанс. Резким движением, она сдавливает артефакт, и бросает его в сторону Кристины, которую накрывает мутным куполом, но даже в этот миг на лице ведьмы не появляется и тени страха, лишь неконтролируемый гнев, потому что заклятие заставляет ее отбросить в сторону Викторию, которая окончательно теряет сознание, ударившись о камень. И Крис видит, что Давина идет прямо к ней, злорадно улыбаясь. Возникшего на пути Дерека Клер сметает взмахом ладони, а бросившийся к ней Клаус оказывается на коленях, когда ведьма, сжимает пальцы в кулак, наслаждаясь болью, отражающейся на лице Первородного. — Я убью тебя, сука, — слышит она приглушенный голос Кристины, которая отчаянно борется с сжимающимся над ней куполом, — только попробуй прикоснуться к Тори, я… — Не стоит давать обещания, которые не сможешь выполнить, — насмешливо отзывается Давина, глядя на разъяренную ведьму, — ты, как и твои защитнички, — она окидывает презрительным взглядом лежащего на спине Дерека и корчащегося от боли Клауса, — никто! Вы никто, против меня! Я — королева Нового Орлеана! — Сними барьер и посмотрим, как долго ты ей останешься, — с ненавистью выплевывает Кристина, обводя ведьму обжигающим взглядом, — хотя, честная борьба это не про тебя. Ты только и можешь прятаться за чужими спинами, сбегать или нападать на беззащитных. Но я клянусь, если ты хоть пальцем прикоснешься к Виктории… — Она все испортила, — перебивает Давина, делая еще шаг в сторону лежащей на земле Тори, и ее пальцы дрожат от нетерпения, — из-за нее и вашей выходки на свадьбе я не смогла активировать артефакт! Даже предков она обвела вокруг пальца, соблазнив Кола! И что он только нашел в этой мерзкой девке? Но ничего, сейчас я все исправлю. Она сдохнет, а после придет твой черед! Клер, безумно улыбаясь, заносит ладонь над головой Виктории, но в следующий миг она ощущает в груди острую боль, сливающуюся с криком Кристины, которая наконец избавляется от купола, не без помощи пришедшего в себя Клауса. Но все это уже совершенно не имеет значения, потому что, подняв глаза, она видит своего несостоявшегося жениха, который смотрит на расползающееся у нее на груди пятно крови. Только сейчас Давина замечает рукоятку кинжала, пронзившего ее сердце, и с губ ведьмы срывается хрип. — Ты говорил, что любишь меня… — Но любил ее, — холодно отвечает Кол, и Давина видит, как он склоняется к Тори, поднимая безжизненное тело на руки, — и не позволил бы убить. Никому. На миг в темных глазах Кола мерцает сожаление, но Давина уже не видит этого. Ее сковывает холод, и веки опускаются, погружая ведьму в темноту. Больше она не чувствует ничего. — Ты убил ее? — расширяет глаза Кристина, оказываясь рядом с Регентшей, и касаясь пальцами ее шеи. Она не говорит ни слова, сжимая губы, и Клаус кривит лицо, вихрем оказываясь с ней рядом, и грубо прижимая к себе. — Конечно, он убил ее, — шипит он, стискивая тонкие плечи, — какого черта ты здесь делаешь? Я сказал - сидеть в машине! — Спасаю сестру! — в тон ему отзывается Крис. — Это тебя саму пришлось спасать! — Я не просила, — щурит глаза девушка, — еще секунда, и я бы сама справилась! А потом я бы надрала ей зад! И тебе, если ты встал на моем пути! Крики ведьмы привлекают внимание Элайджи, который расправившись с ведьмами, бросившимися в рассыпную после смерти Регента, идет в их сторону, сдержано улыбаясь. — Как приятно смотреть, когда она делает это с кем-то другим, — говорит он Колу, и тот кивает, едва сдерживая усмешку. Находящаяся в его руках Тори, медленно приходит в себя, открывая глаза, и младший Майклсон теснее прижимает ее к себе, покрывая поцелуями бледное лицо. — Что случилось? — шепчет она, сводя брови, — и почему Крис так кричит? — Всех ведьм разобрали, не дав ей выпустить пар, и теперь за это отдувается Клаус, — отвечает Кол, глядя на жену, которая прикусывает губу, явно не решаясь что-то сказать. — И… и Давину? — наконец срывается с алых губ. И Первородный коротко кивает. — Она хотела убить тебя, Тори. Мне пришлось. Виктория опускает глаза, тихо вздыхая, и Кол осторожно опускает ее на землю, сразу же заключая в крепкие объятья. — Мне жаль, — шепчет она, все еще пряча глаза, и Первородный осторожно приподнимает ее подбородок, пытаясь поймать мутный взор. — Тут не о чем жалеть, Тори, — твердо говорит он, — Давина сама избрала свою судьбу, став врагом нашей семьи. Я бы никому не позволил причинить тебе боль, хватит с тебя того, что было сто лет назад. Кол горько усмехается, качая головой, и ведьма подается вперед, обвивая тонкими руками его шею. — Я люблю тебя, — говорит она, и несколько секунд темные глаза смотрят прямо в зеленые, но прежде чем их губы сливаются в поцелуе, они слышат голос Клауса, полный неверия и ярости. — Что ты сделала с моей машиной, ведьма?! И как ты смогла вынести дверь?!