Верни мне все поцелуи

      Поцелуи Хинаты не всегда были сладкими. Они могли быть и горькими, и солеными. Мягкими, потрескавшимися, шершавыми. Со вкусом зубной пасты, колы, солнца, в конце концов. Нежными и неторопливыми, страстными, со стучащими от холода зубами, судорожными или мимолетными. Жаркими, холодными, теплыми.       А Кагеяма ценил каждый поцелуй. Где и когда бы они ни были, он любил целовать Хинату вопреки всему. Ему казалось, что он помнит каждый и уже не будет ничего нового — он помнит все поцелуи.       Все два с половиной года он любил целовать Хинату и пасовать ему. Боже, он бы делал это всю свою жизнь — сначала пасовал, чтобы Шоё ударил, а потом целовал.       Одним вечером после тренировки Хината просит Кагеяму поговорить. Тот ничего не отвечает, только кивает, даже не догадываясь о теме разговора. Послушно идет за Хинатой из раздевалки, по пути бросая прощание для первогодок и второгодок. Хината всегда красивый: даже при тусклом освещении вечерних фонарей, из-за которых любой другой человек выглядел бы жутко, он выглядит красивым.       — Кагеяма, — начинает он, поворачиваясь к нему лицом. — Я уже говорил, что хотел поговорить с тобой.       Тобио кивает.       — Это о наших… — Хината запинается, — отношениях.       — Что такое? — Кагеяма удивленно смотрит. Что же такое он хочет сказать?       — Мы должны перестать… — Хината делает паузу, — делать это.       Кагеяма ошеломленно молчит и наклоняет голову немного вбок. Он сделал что-то не так?       — Зачем? — спрашивает Тобио. — Если я сделал что-то не так, то скажи, я исправлюсь.       — Дело не в тебе.       «Надо же, прямо как в сопливых мелодрамах, будто по сценарию», — думает Кагеяма, но ничего не говорит, внимательно слушая.       — Мы третьегодки, — Кагеяма уже открывает рот, чтобы сказать: «И что с того?», но Шоё быстро продолжает: — Мы не должны показывать первогодкам и второгодкам дурной пример, — Хината опускает голову.       — С каких это пор ты задумываешься о младших? — Тобио едва держится, чтобы не перейти на крик. Это не в стиле Хинаты, это наверняка не истинная причина. — В прошлом году ты так не думал, — констатирует факт Кагеяма. — Говори правду. Зачем нам прекращать встречаться?       Хинату едва слышно, но Кагеяме все равно.       — Я не хочу отвечать на этот вопрос, — и поворачивается, чтобы убежать, показывая, что разговор окончен и точка.       — Стой! — Тобио успевает схватить его за отчего-то холодную руку. — Ты не ответил на вопрос. Зачем? — он неосознанно сжал ладонь Шоё.       — Что непонятного в моем ответе?! — кричит Хината. — Нет значит нет!       Шоё пытается вырвать руку из чужой хватки, но тщетно. Тобио разворачивает его, хватает и второе запястье. Приближается к лицу Хинаты и уже тише говорит:       — Если все кончено, то верни мне все поцелуи, — Тобио прищуривается, а Хината таращится на него так удивленно, словно тот глупость какую-то сказал. — И не смотри на меня так, будто не знаешь, о чем я. Я уже не смогу тебя забыть, так что возвращай мне все, что связано с тобой.       Хината опять пытается вырваться, но опять бесполезно. И только тихонько спрашивает:       — Как?       — А вот так, — отвечает Кагеяма и тянет Шоё к себе поближе.       Невесомо касается чужих губ своими. А потом отстраняется.       — Раз, — сердце стучит как бешеное. Тобио снова притягивает Хинату, на этот раз нежно сминая его губы своими. Хината едва слышно стонет. — Два, — прерываясь, говорит Кагеяма. Облизывает по кругу багровые мягкие губы любимого и коротко чмокает. — Три, — Хината прикрывает глаза. Тобио проникает языком в горячий рот. Обходит кромку зубов, кончиком щекочет небо, залезает под чужой язык, чувствуя бьющиеся венки. — Четыре, — тяжело считает Кагеяма. На этот раз Хината сам тянется к нему, забывая обо всем. Сам ведет, сам заставляет отвечать, сам касается своим языком чужого. Сам обвивает, мокро скользя, и сам отстраняется. Тобио немного приподнимает уголки губ и у него появляются небольшие ямочки. — Пять, — лукаво говорит он, прижимаясь расслабленными губами к маленькому, немного покрасневшему носу. — Шесть, — приподнимает челку, расцеловывая белоснежный лоб. — Семь, — спускается к щекам и проводит влажную дорожку по мягкой румяной коже. — Восемь, — делает то же самое с другой щечкой, чувствуя напрягшиеся в улыбке мышцы. — Девять, — чмокает подбородок. — Десять, — сгибается в три погибели, но ничего не говорит, потому что не обращает на это внимания. Проводит дорожку горячим языком по шее, вырисовывая причудливые узоры. На самом видном месте напрягает губы и засасывает нежную тонкую кожу, страстно прикусывая зубами, заставляя проявиться сине-фиолетовое пятно с лиловыми крапинками. Хината запрокидывает голову, облегчая Тобио задачу, и в очередной раз стонет, когда тот ставит еще один засос. — Одиннадцать, — он отрывается, чтобы отпустить руки Шоё, на запястьях которого уже наверняка появились синяки, но ему плевать. Сейчас он хочет оставить столько знаков на подтянутом теле, чтобы никто не смел даже думать о связях с его парнем. Поэтому Кагеяма приподнимает его школьный пиджак и вытягивает рубашку из брюк, как слепец ведет большими ладонями по разгоряченной коже, начинает беспорядочно целовать живот. — Двенадцать, — это уже даже не поцелуи, но он все равно считает. Поднимает рубашку еще выше и с гордостью смотрит на затвердевшие розовые соски — подтверждение его мастерства в поцелуях с Хинатой. Или не только поцелуях. Руками на спине притягивает ближе, Шоё что-то говорит, что сейчас упадет, но Кагеяме плевать. Он его никогда не отпустит. И в подтверждение своих мыслей немного приобнимает Хинату уже теплыми руками, обводит юрким языком ореол. Вбирает маленький сосок в рот, нежно покусывая и облизывая. Он убирает одну руку со спины, но тут же кладет на судорожно поднимающуюся грудь и зажимает другой сосок между пальцами. Хината ответно стонет. — Тринадцать, — Кагеяма поднимается на дрожащих от возбуждения ногах, хватает Хинату за руку и тянет в более укромное место. Пусть они и отошли от главной дороги, их все равно могли заметить. Не очень-то хотелось делать такое на глазах случайных прохожих. Поэтому они заходят в какую-то подворотню, но им уже все равно. Оба все еще возбуждены, поэтому Тобио опускается на корточки перед Хинатой, стягивает с него школьные брюки вместе с нижним бельем и слышит, как тот всхлипывает. Кагеяма медленно приближается к члену и сразу же заглатывает головку. Шоё непроизвольно протяжно стонет и хватает Кагеяму за волосы, но не тянет, не задает темп, потому что знает, что Тобио помнит все его пожелания и сделает так, как надо. Кагеяма обхватывает член языком, лижет уздечку. Вбирает на всю длину, обводит пульсирующие венки языком. Рукой мнет аккуратные яички, а потом водит по члену, помогая себе. Двигает головой взад-вперед и слышит, как Хината сладко стонет.       — Ка… Т-тобио… — Кагеяма не перестает доставлять удовольствие партнеру. — Остановись, я сейчас… — но он не слушает, продолжая все так же интенсивно сосать.       Кагеяма чувствует, как горячая сперма бьет по его небу, отстраняется, последний раз облизывает и сглатывает.       — Придурок… я же сказал тебе… придурок…       Тобио только ехидно ухмыляется и отвечает:       — Четырнадцать, — он поднимается, берет ладонями покрасневшее лицо Хинаты и нежно целует. — Пятнадцать.       — Ну хватит, перестань ты уже, — говорит Шоё, натягивая брюки вместе с трусами обратно.       — Не перестану, пока не вернешь слова назад, — Хината ясно видит, как у Кагеямы в глазах чертята пляшут.       — Какой ты суетливый: то поцелуи верни, то слова, — Тобио хмыкает. Немного подождав, Хината выдает: — Ладно. Но взамен, — он тянется к брюкам Кагеямы, — я тоже доставлю тебе удовольствие.       — Не надо… — уже было спохватился Тобио, но его перебили:       — У тебя стоит.       На что он ничего не говорит. И ему остается только хватать ртом воздух, когда Шоё, уже сняв с него нижнее белье, обхватывает член ладонью и сразу начинает быстро водить вверх-вниз. Хината видит, как ему хорошо, поэтому обстоятельно целует его. Шоё ни на секунду не сбавляет темп, и когда он прикусывает нижнюю губу Кагеямы, тот кончает с протяжным стоном. У Кагеямы дыхание перехватывает, когда он видит, что Шоё с удовольствием вылизывает свою ладонь, перепачканную спермой.       — Вкусно, — заключает Хината, закончив облизывать руку. Кагеяма неотвратимо краснеет от таких слов, попутно натягивая одежду обратно.       — Прости, — говорит Шоё.       — Что?       — Прости, говорю, — повторяет Хината. — Прости за то, что сказал, что нам надо перестать встречаться.       — О боже, — тихо говорит Кагеяма, а затем резко прижимает Хинату к себе, понемногу оседая на землю и увлекая любовника за собой. — Боже, боже, боже, — повторяет он. — Я тебя так люблю, Шоё! Люблю, люблю, люблю, понимаешь? — Тобио отстраняется, хватает Хинату за плечи и несильно трясет. — Придурок, идиот, что бы я делал без тебя?! — он тыкает указательным пальцем Хинате в лоб. — Хоть иногда пользуйся тем, что у тебя в голове! Я перепугался до чертиков, Хината! — и снова крепко прижимает его к себе. — Люблю, больше жизни люблю. Ты для меня самый лучший, Хината, — тихо шепчет Кагеяма ему на ухо.       — Что ты заладил: люблю да люблю. Мне даже слова не даешь сказать. Я… — Тобио поднял голову, — я думал, что больше не нужен тебе…       Кагеяма щелкнул Хинату по лбу. Шоё ойкнул и схватился за голову.       — Больно же, чертов Кагеяма! — в уголках глаз застыли слезы.       — Это тебе за то, что так подумал, — оправдался Кагеяма. — Если ты снова будешь думать об этом, то получишь больше, чем сейчас, понял? — пригрозил он.       — Да понял я, понял, — пробормотал Хината. — Но необязательно было так делать!       — Это я перезагрузку твоему мозгу устроил. А то ты уже совсем с катушек слетел, если решил, что я так просто от тебя отвяжусь, — недовольно выдал Кагеяма. — Но с чего ты взял, что это так?       — Просто я… я видел, как тебе все продолжают признаваться девушки, несмотря на то, что ты говорил, что встречаешься…, а еще эти же девушки постоянно подходили ко мне, говорили, чтобы я «отстал от их прелестного Кагеямы», — У Тобио по мере рассказа глаза все больше и больше округлялись. — Они говорили, что я тебе не нужен, что ты меня не любишь, а сегодня… одна из них пришла ко мне в класс и объявила, что ты встречаешься с ней. Рассказала, как ты ее страстно целовал… даже засос показала…       Тобио хлопнул Хинату по щекам.       — С чего ты взял, что это правда?       — Да с того! Как я мог не поверить при настоящем-то засосе, и покрасневшим губам, и размазанной помаде… — Шоё всхлипнул.       — Слушай, — Кагеяма взял лицо Хинаты в ладони и большими пальцами стер слезы. — Никогда не верь этим химерам, понятно? Каждый раз, когда они подходили ко мне, я говорил, что я твой, и каждый раз они жутко бесились и, топая, уходили…, но я никак не ожидал, что одна из них дойдет до такого…       — А я ожидал, — тихо сказал Хината. — Ты даже не представляешь, сколько раз я наблюдал через окно, как одна за другой все приходят и приходят к тебе. Я уже каждую в лицо знаю, потому что они после этого постоянно ходят и ко мне, — обиженно выдал Шоё.       — Ладно, — Тобио встал, подавая руку Хинате, — я повторюсь: больше никогда не верь им, понятно? Я люблю только тебя, и ты для меня всегда будешь лучшим.       — Приятно слышать от тебя такие слова, Кагеяма, — Шоё встал, стряхивая с себя пыль, и счастливо улыбнулся. — Давай ко мне?       — А тебе, походу, очень даже понравилось, — заметил Кагеяма.       — Не хочешь — не надо, — Хината отвернулся. А потом тихо-тихо сказал, но Тобио услышал: — Я бы хотел, чтобы ты меня еще раз наказал…       — Так уж и быть, — Кагеяма улыбнулся.       — Не говори так, будто делаешь мне одолжение.       — А я и не делал, — Тобио взял руку Хинаты и переплел пальцы. — Пошли уже.       — Ага.