Двое мужчин на обочине

Тодду подарили акустическую гитару, когда ему исполнилось восемь. Тодд давно ее хотел. Уже долгое время он оставался самым мелким в своем классе, и его немного задирали из-за этого. Но Тодд был не дурак: он приметил, что самыми крутыми ребятами из старших классов считались либо те, что играли в баскетбол, либо те, что на гитаре. В семье Тодда все были невысокого роста, по старым фотографиям он проследил свою родословную до троюродного прадедушки, и оказалось, что тот был карликом. Тодд только познавал азы биологии, поэтому не слишком разбирался в этом, но он уже знал значение слова «генетика», а по «National Geographic» сказали, что ее не обманешь. Папа говорил, что «National Geographic» — единственный канал, которому стоит верить, потому что все остальные — сплошная ложь и политика (политику папа тоже называл ложью), поэтому, даже когда Тодду еще не исполнилось восемь, он уже смутно догадывался, что звездой баскетбола ему не стать. И все же Тодд был скромным мальчиком даже когда ему еще не исполнилось восемь. И смышленым. Он знал, что ему не прыгнуть выше собственной головы. Но в мире все еще оставались вещи, ради которых не обязательно уметь высоко прыгать. К тому же генетика должна была оказаться довольно справедливой штукой. Тодд, как и его отец, как его дед (но не настолько, как его троюродный прадед) был низкого роста. Но по отцовской линии ему достались огромные голубые глаза, которые приводили учителей в восторг (и не то чтобы Тодд не знал, как этим пользоваться). А еще его папа раньше играл на гитаре — ну, до того, как напряженная офисная статичная жизнь сделала его руки неловкими. Поэтому незадолго до своего восьмилетия Тодд стал настойчиво клянчить гитару. Родители поддержали его стремление учиться играть, и спустя пару месяцев Тодд обнаружил ее: упакованную, прислоненную грифом к его кровати. Гитара была довольно большая для восьмилетки, ее было неудобно таскать; чтобы взять баррэ Тодду не хватало длины пальца. Но Тодд был настойчив. В течение трех месяцев он приходил к нанятому родителями репетитору по музыке дважды в неделю и уделял домашнему обучению все свое свободное время, пока не начинали кровоточить кончики пальцев. А потом, идя от репетитора по школе и неся в руках свою огромную гитару, Тодд споткнулся о собственные шнурки, и, потеряв равновесие, зажал палец между боком гитары и дверным косяком. Палец посинел и опух. Потом слез ноготь. Тодд не возобновлял попыток игры на гитаре до своих пятнадцати лет. И в этом был весь он. Тодд мог быть безмерно увлеченным чем-то, но стоило делу пойти не так, стоило ему самому налажать, как он тут же сматывал удочки. Он подымал ладони вверх, говорил: — Я не имею с этим ничего общего! И гордо умаршировывал в закат, преисполненный какого-то жалкого мудацкого самомнения. Он бросил занятия гитарой, потому что ударил палец и обвинил гитару во всем. Он создал группу и кинул ребят, украв и продав инструменты, потому как считал, что за свои усилия, вложенные в создание этой рок-банды, заслуживал эти деньги. Он лгал родителям и сестре о своей болезни, потому что ему не казалось зазорным таким образом выманить у них немного денег и заботы. Он добровольно (ну, почти) ввязался в холистическое расследование и даже успел насладиться этим. Но стоило всему пойти наперекосяк, как Тодд свалил всю ответственность за это на Дирка, обвинил его во лжи и назвал чудовищем. Вот каким человеком был Тодд. Он был настоящим козлом. Он мог лгать, воровать и всегда находил себе достойное оправдание. В крайнем случае, когда его маленькая забитая совесть не позволяла ему этого, он говорил себе: — Ну ладно, это ведь в последний раз! И наматывал, наматывал вокруг колеса Сансары круги нескончаемого мудачества. Ох, Тодд был ослом абсолютно во всем. Дирк обещал ему, что Вселенная наградит его за участие, не зная, что единственное, давно полагающееся Тодду, — это наказание. И этим наказанием стал он сам. Тодд сам отогнал прочь от себя человека, который хотел стать его другом (как будто друзей у него было в избытке) и упустил шанс заниматься чем-то действительно стоящим. Чем-то большим, чем полировка стойки регистрации в отеле локтями и выслушивание жалоб постояльцев. Чем-то, чем бы он точно мечтал заняться, если бы знал о существовании этого. Так что, находясь в квартире Дирка и шарясь по тумбочкам, чтобы собирать вещи (только самое необходимое, во что можно переодеться, выписываясь из больницы: куртка, носки и белье) Тодд думал об отслоившемся ногте. Тогда ему было восемь, и черный ноготь казался самым жутким и страшным, что только могло произойти в его жизни. Однако вернувшись спустя годы к изучению музыки (даже если это опосредованно привело к тому, что он нагадил стольким людям), он ни разу не пожалел об этом. Тодд вроде как исправил ошибку, совершенную по отношении к самому себе в детстве. Но, конечно, когда ты юн, у тебя намного больше времени на осмысление собственных косяков и куда больше возможностей их исправить. Но сейчас Тодд разменял четвертый десяток. Когда тебе тридцать три, ты все еще молод, но уже знаешь, что с каждым прожитым твоим годом время течет быстрее. У тебя больше нет пары лет на осознание ошибки, содеянной по трусости. Счет может идти на часы. Поэтому Тодд решил взять такси. Проснувшись, он узнал, что Лидия щедро оплатила его участие в своем спасении, и, хоть он не ощущал собственной заслуги в этом, первым делом снял наличные. Этих денег не хватило бы на полноценный ремонт квартиры, но на них можно было протянуть пару месяцев и, может быть, даже заменить разбитое окно. Так или иначе, деньги у него были. Он мог позволить себе забрать Дирка и с комфортом доставить его домой. Еще он собирался подарить ему одну из своих футболок (он нашел у себя в шкафу чистую и, вероятно, даже надетую всего пару раз). Для Тодда она была ценной вещью — частью славных былых времен, которые являлись его жизнью до того, как он сам все испортил. Тодд не знал, оценит ли Дирк подарок по достоинству, по его меркам футболка волне могла оказаться слишком немодной, но у Тодда не было ничего более ценного. До госпиталя Тодд добрался быстро — подозрительно быстро, как для человека, не имевшего четкого плана действий. Он пытался судорожно что-то сообразить, пока они парковались между стройных рядов одинаковых черных седанов, но все равно вышел из такси довольно растерянным. Таким был стиль его жизни все это время: он прекрасно знал, как нагадить, но навыков в исправлении чего-либо у него не было. Тодд совершенно не представлял себе, с чего начать разговор с Дирком. Вероятно, сначала стоило бы попросить прощения, но его небогатый провальный опыт извинений подсказывал, что это далеко не самый идеальный тактический ход. Они будто только усугубляли тяжесть от признания вины, но не приносили ни малейшего облегчения никакой из сторон. Аманду они только разозлили. К тому же Тодд считал, что имел право дуться на Дирка (некоторым людям стоит проявить чуть больше откровенности, когда они втягивают кого-то в невообразимо непредсказуемое дерьмо), хоть он прекрасно знал, что это его не оправдывало. Вероятнее всего, самым правильным было бы найти слова, о том, как Дирк ему типа важен, и что Тодд не против их дружбы или что-то вроде этого, потому что бросаться проклятиями в чей-то адрес являлось хреновым способом проявить симпатию. Оказавшись в здании, Тодд первым делом направился к стойке медрегистратора. Как и в любых учреждениях медицинской направленности, здесь всюду царила суета. Найти стойку и пробиться к ней стоило определенных усилий, потому что люди вокруг мельтешили туда-сюда, а возле медрегистратора — совсем еще молоденькой девушки — и вовсе собралась небольшая очередь. Впрочем, люди не задерживались здесь надолго, они получали необходимую информацию и рассредоточивались кто куда, не оставляя Тодду достаточно времени, чтобы собраться с мыслями. Поэтому, когда подошла его очередь, Тодд замялся. Он знал, что здесь никто не станет разглагольствовать с ним долго, если он не сумеет сформулировать просьбу хитро и правильно. После их «ссоры» Тодд сомневался, что Дирк указал его как опекуна или родственника или хотя бы упомянул как близкое контактное лицо, которому официально могли бы выдать информацию о его состоянии. Тодд громко прокашлялся, привлекая внимание. — Прошу прощения, — сказал он. — Я хотел бы навестить своего друга. Он попал сюда вчера. С… Ему прострелили плечо. Его зовут Дирк. Дирк Джентли. Какое-то время девушка не отвечала ему, продолжая что-то сосредоточенно высматривать в мониторе, после чего бросила на Тодда быстрый обезличивающий взгляд. Она сказала: — Чем я могу вам помочь? Это приемное отделение. Обратитесь в отделение хирургии на пятый этаж, ваш друг сейчас там. Но придется обойти здание вокруг и зайти через главный вход, потому что наши коридоры закрыты для посторонних. Она снова уткнулась в свой компьютер, а Тодд задумчиво пожевал губу. К счастью, сзади пока не начала прирастать очередь, так что у него, возможно, имелась вторая попытка. Он сказал: — Извините еще раз. Просто я… Мы с моим другом поругались незадолго до инцидента. Я только сегодня узнал, что на него напали и… Очень переживаю из-за этого. Я не прошу подробностей… Просто хотелось бы знать, насколько все серьезно… Я не родственник, мне не дадут этой информации в отделении. Я знаю, у вас есть необходимый доступ. Пожалуйста. И, сумев поймать взгляд девушки, мило ей улыбнулся. Тодд не был уверен, что это сработает: генетика, может, и не обделила его, но в его образе в целом, должно быть, было что-то отталкивающее. Его глаза все еще были огромными и притягательно голубыми, но с тех пор как Тодд перестал быть угловатым милым сопляком, он начал замечать, что все меньше людей покупались на это. Чтобы существовать в этом суровом мире определенно требовалось нечто большее, нежели умение делать щенячий взгляд и хлопать ресницами. Например, быть таким непосредственным и очаровательным, как Дирк. Но медрегистратор только вздохнула и клацнула кнопками клавиатуры. Она спросила: — Как вы сказали, его зовут? — Дирк Джентли, — быстро ответил Тодд, имя слетело с языка так легко и привычно, будто он представлялся сам. Когда он только успел так привыкнуть к этому идиоту? — Пятый этаж, отделение хирургии, шестая палата, — повторила девушка. — Вы сказали, он попал к нам вчера? Выписка намечена на сегодня, после полудня. Она посмотрела на Тодда и ободряюще улыбнулась ему. — Не думаю, что все серьезно. Тодд надеялся, что это так. Нахождение Дирка в больнице было сопряжено с каким-то острым чувством вины. Дирк говорил ему, что всегда был один, и что он просто хотел найти друга, и теперь, переосмыслив все, Тодд понял: в этой неуклюжести и навязчивости, граничащей с наглостью, не было вины Дирка. Он просто был неумелым, неопытным в этих вещах — равно как и Тодд являлся полным профаном в том, чтобы быть порядочным человеком. Ничто не может получиться сносным с первой попытки. Жаль, что на постижение этих простых истин некоторым людям требуются десятки лет.

***

Первым, что насторожило Тодда в парадном входе в госпиталь, была охрана. Они тусовались где-то по периметру по паре человек — все такие строгие и одетые в черное. Люди их сторонились, охрана госпиталя косилась на них с недовольством. Мужчины в черном держались входа в госпиталь и парадной лестницы и ни с кем не контактировали. У Тодда уже были проблемы с представителями власти на этой неделе и, разнообразия ради, прямого столкновения он хотел избежать. Он спокойно вошел в здание, но решил не дразнить судьбу и направился к лифтам. Которые, как оказалось, не работали. Может быть, раньше Тодд бы не придал этому значения или разразился бы длинным ворчанием, до которого никому не было бы дела. Но теперь он знал, что дела в мире обстояли совершенно не так, как выглядели. Если в жилом доме одновременно ломались два лифта — это могло быть фатальной случайностью, но четыре «сломанных» лифта и заблокированный грузовой в огромном госпитале — это уже было подозрительно. Тодд напоследок потыкал на погасшие кнопки и оглянулся в поисках кого-либо, у кого можно узнать, в чем дело, или, в крайнем случае, существует ли другой путь на пятый этаж. Он быстро нашел себе собеседника в лице крепкой миловидной женщины в темно-синем хирургическом костюме. На ее бейджике значилось «доктор П. Бейзи», и она была крайне возмущена. Гневно взмахнув руками, женщина сказала: — С их стороны это отвратительно. Сказала: — Какой бы правительственной организацией они ни были… Да пусть хоть работники Белого дома! Думают, если помахали тут своими значками, мол, важные перцы, то можно творить всякую дичь? Разве это аргумент, чтобы застопорить работу по всей больнице? Заблокировали лифты, подумать только! Она сдула вьющуюся прядь волос с раскрасневшегося лица и продолжила: — Совершенно не думают о людях, треклятые бюрократы. Им лишь свои проверки провернуть да штрафы повыписывать! А кто о пациентах подумает? У нас тут и колясочники, и те, кто на костылях. Все операции смещены во времени. К счастью, пока не возникло существенных казусов, кроме потока жалоб, но что если случится что-то экстренное? Пострадавшие в ДТП ждать не смогут. Не прекращая возмущаться, она указала Тодду, как пройти до пожарной лестницы, расположенной снаружи здания. За спиной Тодда еще некоторое время слышались ее возгласы по поводу действий, препятствующих оказанию помощи людям, нарушения прав человека и проклятья в адрес правительства. Тодду вспомнились черные седаны, припаркованные на больничной стоянке, и подозрительные охранники на первом этаже, что-то бормотавшие в свои рации. Все это вызывало у него стойкое чувство дежавю — квинтэссенция эмпирического опыта и ощущения чего-то опасного вкупе. Цепь странных случайностей, которые закручивались в клубок из ядовитых и опасных змей. На этот раз Тодд собирался быть готовым к любому повороту событий. Он притормозил на выходе с лестничной площадки в коридор отделения. Оттуда доносились мужские голоса, слова звучали коротко, как приказы, по полу что-то со скрипом прокатилось. Тодд выглянул в окно как раз в тот момент, когда отряд из четырех одетых в черное (и явно вооруженных) мужчин и двух плечистых санитаров, кативших инвалидную коляску, двинулся в сторону лифтов. Рука парня, которого они транспортировали, безвольно свисала с подлокотника кресла. Если он и был какой-то слишком важной шишкой, ради которой стоило блокировать выходы и лифты, то теперь казалось странным, что сопровождавшая его охрана совершенно не прикрывала тылы. Они неспешно дефилировали по коридору и не выказывали никакого беспокойства относительно головы Тодда, торчавшей в окне, которое выходило прямиком на пожарную лестницу. Это, может, и нельзя было считать самой странной странностью из всех, что доводилось наблюдать Тодду (а, видит бог, он был свидетелем достаточно стремного дерьма), но увиденное все равно не удавалось просто скинуть со счетов. Тодду не давало покоя ощущение, будто сейчас он наблюдал за кое-чем бесконечно важным, за что следовало зацепиться, но он не знал, как. Ему подумалось, что, должно быть, как-то так чувствовал себя Дирк, которого раз за разом окунало в самую гущу событий: просто бесцельное барахтанье против течения, которое уносило его в стороны от обманчиво надежных берегов. Вечное блуждание в беспорядке событий, в поиске того самого, что послужило спусковым крючком. Никакого отдыха и никакой уверенности в завтрашнем дне. Сплошь наполненная непостижимым смыслом бессмыслица — загадка, чтобы разгадать которую требовалось что-то почище мозгов. Процессия вошла в грузовой лифт, Тодд проводил ее мрачным взглядом. В груди теснилось тревожное чувство. Он уже знал, что ввяжется во что-то ужасное, как только откроет окно, потому что Вселенная уже научила его, что никто и нигде не оказывается случайно. Возможно, чтобы вдолбить ему это и потребовался кто-то вроде Дирка, но теперь Тодд считал, что вполне способен разобраться во всем сам. Может быть, еще не поздно было остановиться, Дирк говорил, что Тодд был волен выбирать свой собственный фарватер, даже если он все равно приведет его к определенному финалу. Может быть, будучи осторожным и поступая по совести, Тодд мог существенно облегчить собственную жизнь и смягчить обстоятельства, каким бы ни был их конечный итог. Проблема заключалась в том, что Тодд уже варился в этом котле, и он пришел сюда именно потому, что собирался поступить по совести. Так что… Не существовало другого пути. Тодд поднял внутреннюю оконную раму и перебросил бедро через узкий подоконник, стараясь влезть как можно аккуратнее. Не вышло. Зацепившись верхней шлейкой рюкзака за оконную ручку, он буквально ввалился в помещение. Грохоту, конечно, он наделал достаточно. Однако, вопреки его ожиданиям, на шум никто не явился. Мучаясь все большей тревогой, Тодд направился в палату Дирка, в которую вошел едва постучав. Наверное, он уже подсознательно все понял, просто не успел осознать, потому что сердце даже не ухнуло, когда палата оказалась пустой. В качестве подтверждения страшной догадки Тодд заглянул во все комнаты, которые попадались ему на пути, и все они были пустыми. Тодд вернулся в палату Дирка, чтобы тщательнее все осмотреть, но все: от упакованного кулька вещей – то, в чем попал в отделение — до расхристанной постели и сброшенной на пол подушки противилось вероятности того, что Дирк мог просто выйти подышать. Те, кто забрал его, даже не озаботились тем, чтобы прихватить одежду — она была окровавленной и местами здорово подранной: рубашка и вовсе пришла в негодность. Кто бы не увез Дирка, они были достаточно уверены в своих силах, чтобы париться над такими мелочами, как заметание следов. На осмысление и растерянность, которые Тодд ненадолго позволил себе, ушли драгоценные секунды. Тодд рванул обратно к пожарной лестнице, на этот раз предусмотрительно стянув со спины рюкзак. Благо, увиденного им за сегодня было достаточно, чтобы предполагать дальнейший маршрут похитителей. Они оставили свои крутые тачки на парковке за госпиталем, возле приемного покоя и гаражей для машин скорой помощи, и Тодд находил крайне маловероятным, что покинут больничную территорию они иным образом. Чтобы незаметно попасть на парковку к скорым не годилось пройти по приемному покою — требовались какие-то обходные пути. Насколько Тодду было известно, госпиталь располагал подземным этажом, тем самым, который был закрыт для посторонних — в больницах там обычно находился морг и прачечная. В любом случае Тодд, спустившись по пожарной лестнице, имел явное преимущество, пусть он и дал похитителям хорошей форы. Под ногами Тодда гремел металл. Когда он поднимался наверх, пожарная лестница не казалась ему такой длинной. Он перепрыгнул через последние три ступени и, прижавшись спиной к стене здания, выглянул за угол. Не прошло и пары минут, как делегация из шести мужчин и человека в коляске появились на парковке, на этот раз шагали они не в пример быстрее, чем когда шествовали по отделению. Тодд сощурился, пытаясь разглядеть лица мужчин и похищенного человека (Дирка?), но, как на зло, расстояние не способствовало детализации — только шевелюра парня в инвалидной коляске мелькнула медным отблеском на солнце. Группа мужчин скрывалась между рядов машин, но их конкретное направление сомнений не вызывало. Убедившись, что относительно незаметен, Тодд, пригнувшись, на полусогнутых ногах бросился вдоль стены к машинам скорой помощи, надеясь спрятаться за ними, пока не имелось возможности подобраться поближе. У него не было никакого плана. Он не представлял, что делать. Даже если бы Тодду удалось рассмотреть номера авто, увозивших Дирка, что он должен был с этим сделать? Подать заявление в полицию? О, ну и, разумеется, никакой возможности воспрепятствовать шестерым здоровякам, как минимум четверо из которых имели при себе пистолеты, у Тодда не было. Скорые оказались весьма хреновой точкой обзора. Машины были высокими, что не позволяло наблюдать происходящее сквозь стекла водительской кабины, к тому же их нелогичная скучкованность сильно затрудняла обзор. Тодду удалось рассмотреть неясное мельтешение возле черных машин — похоже, похищенного парня грузили в машину, дальше было глухо. Казалось, что людей в черном вдруг стало больше, но Тодду никак не удавалось сосчитать. Он чертыхнулся. Чтобы залезть повыше, Тодд схватился за ручку пассажирской двери, планируя воспользоваться ею как опорой, но та оказалась открыта. Тодд вполз на сидение скорой. Итого двенадцать мужчин, включая тех двоих, одетых в санитаров, рассредотачивались по машинам. Тодд огляделся. Ключи торчали в замке зажигания. Парадоксы наивной американской души. Они не запирали свои авто и забывали в них ключи, чтобы потом удивляться тому, что их тачку внезапно обнаружили на границе с Мексикой. Водители седанов хлопнули дверцами, парковку огласил звук работающих двигателей. Тодд практически припал лбом к стеклу, рассчитывая разглядеть расположение камер видеонаблюдения — хотя те, скорее всего, как и лифты, «временно не работали». Тодд тяжело вздохнул. Чем он реально не планировал заниматься в своей жизни — так это угоном машин. Впрочем, если ретроспективно оценивать все, что он когда-либо делал, то на фоне кражи инструментов у собственной группы, кражи денег у арендодателя, лжи своей семье и путешествия во времени — угон машины скорой помощи с целью спасти похищенного человека, которым (почти наверняка) мог оказаться Дирк, не выглядело каким-то слишком уж выделяющимся «достижением». Вереница седанов выезжала с парковки. Тодд повернул в зажигании ключ.

***

Первым делом Тодд, конечно, позвонил Фаре. Под конец сбивчивого и крайне невнятного объяснения (эй, Тодд вообще-то сидел за рулем угнанной тачки и преследовал тайную правительственную организацию, которая, предположительно, похитила его друга, он имел право на то, чтобы немного путаться) Фара его прервала. Стоит отдать ей должное, она ни разу не перебила и не задавала отвлекающих уточняющих вопросов, пока Тодд рассказывал, как проник в госпиталь по пожарной лестнице, про подозрительных охранников и совершенно очевидное похищение человека. Но на том моменте, когда, заплетаясь в собственных словах, Тодд поведал ей, как именной он оказался за рулем скорой помощи на хвосте у похитителей, Фара не выдержала. Она сказала: — Стой, стой, погоди. Остынь! — от ее голоса веяло ледяным спокойствием. Тодду оставалось только в очередной раз поразиться тому, как ловко она ориентировалась в ситуациях, не вписывающихся в рамки повседневности среднестатистического человека. Фара спросила: — Ты уверен, что похитили Дирка? Потому что мы знаем Дирка. Он мог просто оказаться рядом с очередной невообразимой херней. Но это еще не значит, что он уже успел ввязаться во все это. Возможно, Фара была права. Тодд не мог дать никаких гарантий, что в одной из тех машин, величественно двигающихся по первому ряду, будто они выехали на прогулку, был Дирк. С того расстояния, с которого Тодд наблюдал процесс похищения, нельзя было узнать точно. Седаны начали перестраиваться для поворота влево, и Тодд не стал отвечать, сосредоточившись на том, чтобы поспеть за ними. Видимо, начиная терять терпение, Фара повторила вопрос: — Ты видел именно Дирка? Едва повернув, седаны начали перестраиваться на другой ряд. Абсолютно бесполезный маневр, исполняемый группой машин. Тодд решил, что они заподозрили за собой хвост, и это было фигово. Если они решат рассеяться, разъехавшись в разные стороны, то гонка станет бесполезной. Тодд понятия не имел, в какой машине мог находиться Дирк. — Тодд? — позвала его Фара, и внезапно Тодд разозлился. Он угнал автомобиль и снова навлек на себя проблемы с законом, и все это вот-вот грозило обернуться полным крахом. Им двигало желание поступить, как лучше, и посаженное Фарой зерно сомнений никак не вписывалось в его и без того провальную схему действий. — Да не знаю я, что я видел, ясно? — рявкнул он. — Я просто видел, как они увозили парня, видел его затылок… Темно-рыжий, отблескивающий медным, затылок. Как будто Тодд знавал много таких затылков. Как будто в мире бывали такие совпадения. Тодд ахнул, словно это было для него новостью. — Господи, да это точно Дирк! — Как ты можешь быть уверен? Всего лишь затылок, Тодд! Тодд крутанул руль. Скорая выехала на встречную полосу, яростно сигналя едущим навстречу машинам. И если поначалу специфика транспорта предоставляла Тодду хоть какую-то видимость прикрытия, то его поведение на дороге могло его обличить. Некоторые машины начинали сигналить в ответ. — Это Дирк! — заорал Тодд в трубку. — А если и нет, то он точно как-то с этим связан! — Ты несешься по трассе за черными тачками и странными людьми… Полномочия… Лифты? Голос Фары прерывался, теряя слова, потому что, выруливая на очередном повороте, Тодду пришлось использовать обе руки, и зажатый в ладони телефон оказывался то в районе руля, то около коробки передач. Черные седаны свернули на узкую однополосную дорогу. Теперь преследование Тодда стало очевидным. Вместо разглагольствования, Фаре стоило бы поторопиться с помощью. — Просто… Просто сделай что-нибудь! — попросил Тодд, пытаясь воспроизвести в памяти дальнейшую схему дороги, чтобы иметь хоть отдаленное предположение на счет того, как поведут себя похитители. Тодд сказал: — У меня нет никакого плана, сейчас я просто слежу за ними, но я без понятия, что делать дальше! — Ладно, ладно, я помогу, слышишь? — в трубке раздалось шуршание, словно Фара в спешке собиралась. — До тех пор не наделай глупостей, хорошо? Тодд сбросил вызов. Мобильник пискнул о критических десяти процентах заряда — когда ты скачешь во времени и спасаешь дочерей всяких там богачей, у тебя как-то не остается времени на то, чтобы нормально зарядить телефон. Тодд швырнул его на соседнее сиденье. Они вновь выехали на главную дорогу. Со всех сторон на Тодда обрушился шум и гуденье десятков автомобилей, что дезориентировало. Среди огромного потока машин уследить за какими-то конкретными было сложнее, особенно после того, как они некоторое время целиком были в поле его зрения. Их выделяющаяся заметность не особенно помогала, внимание Тодда рассеивалось. Когда седаны рассредоточились и заняли четыре полосы, Тодд почувствовал, как колотится сердце. Он знал, что теперь погоня продлится до первого перекрестка, когда седаны разъедутся в разные стороны, и никакая помощь не успеет подоспеть. Тодд уже почти успел упасть духом, напряженно всматриваясь в светофор, красным светом застопоривший их погоню перед пешеходным переходом. На придорожном знаке обозначился расположенный впереди перекресток. Миссия Тодда по спасению была практически провалена… Как вдруг что-то со всей дури ударило его сзади, и машина скорой помощи смачно вмазалась в зад черного седана. Вздувшаяся, как огромное облако, подушка безопасности едва не задушила Тодда и закрыла обзор. Нашарив свой телефон рукой и вырвав ремень безопасности из замка, Тодд вывалился из машины. Те два седана, что застряли на светофоре впереди его машины, были аналогично впечатаны друг в друга, жук, стоявший перед ними, вылетел на зебру пешеходного перехода. Водители седанов, ехавших по первой полосе и застрявших в аварии, вышли из машин и двинулись в сторону Тодда. В голове гудело. Тодд обернулся, не в состоянии посчитать количество побитых машин вокруг, некоторые из них дымились. Серьезно пострадавших пока видно не было, но асфальт, покрытый мелкими осколками битого стекла, хрустел под подошвами кедов, как первый выпавший на морозе снег. Люди из седанов теперь шли за Тоддом, который пятился назад, хотя отступать было некуда. Ситуация позади скорой помощи напоминала сцену из фильма про апокалипсис: машины, слепленные друг с другом, словно побывавшие в центрифуге, паникующие участники аварии, пытающиеся вылезти из своих покореженных автомобилей. Вооруженные автоматами люди, выбирающиеся из нескольких черных фургонов, застрявших посреди всей этой вакханалии, виднеющийся вдалеке танк (что?) и та девчонка (кажется, Барт), ловко прыгающая по крышам машин — все это придавало картине хаоса какую-то безобразную целостность и завершенность. Тодд оступился, чувствуя, как мутнеет в голове. Еще два черных седана, каким-то чудом избежавшие массового столкновения, вырулили из лабиринта побитых машин и дернули на вновь загоревшийся красный. Они не стали помогать своим товарищам, которые, за исключением тех двоих, так и не вышли из авто, не остались разбираться в произошедшем. Было логично предположить, что они бы не оставили Дирка, застрянь он здесь. Так что, может быть, Тодд и не знал, в какой из уехавших машин находился Дирк, но он точно знал, где его не было. Но что он теперь мог с этим сделать? Один из мужчин в черном добрался до машины скорой помощи, перелезая через металлолом, в который превратились ряды остальных авто, и полез рукой под крыло пиджака, открыв на обозрение рыжую кобуру. Тодд уперся спиной в дверь машины, готовый к худшему варианту развития событий, но тут мужчину озарило знакомым синим свечением, и он рухнул на асфальт. Неподалеку раздался звук падения еще одного тела. Знакомый голос проорал: — Мы — сумасшедшие панки! Но у Тодда не было возможности среагировать на это, потому что его окликнули. — Какого хрена, Тодд? — закричала Аманда, стоящая на крыше скорой помощи рядом с седовласым парнем из Буйной Тройки. — Аманда? — Тодд не знал, радоваться ему или нет. — Это ты «какого хрена»? В смысле, что ты здесь делаешь? — Это ты что здесь делаешь? Где Дирк? Парень (Мартин?) легко спрыгнул с крыши на капот и галантно подал Аманде руку. Другие ребята из Буйной Тройки беспорядочно крушили битами все вокруг. Если приятели лежачего на асфальте без сознания мужчины и пришли в себя, можно было не сомневаться в том, что они обезврежены. — Ты должен был спасти Дирка! — ворчливо заявила Аманда. — У тебя была масса возможностей, пока здесь такой разгром! — Да если бы вы не устроили этот погром, у меня было бы… — Тодд взмахнул руками, не находя от возмущения слов, а потом спохватился. Он нахмурился и с подозрением спросил: — Откуда ты вообще?.. — Фара позвонила, — Аманда поравнялась с ним. — И это не мы устроили погром. Это все она. Аманда махнула рукой куда-то в сторону, где, как Тодд предположил, вероятно, только что была Барт. Тодд вздрогнул, когда раздался взрыв — так беспокоивший его танк окутало огненное облако. — Ух ты, — восхитилась Аманда и строго уставилась на Тодда. — Неужели ты не видишь? Мы были в трех кварталах отсюда, когда позвонила Фара, и мы просто поехали, выбрав дорогу наугад. А тут такое… Тут ты. Вселенная всеми силами помогает тебе, да как ты вообще смеешь жаловаться? Тодд удивленно моргнул. Он сказал: — Ты говоришь, как Дирк. — А ты ведешь себя, как лузер! — парировала Аманда и, скривившись, потерла лоб костяшками пальцев. — Господи, — сокрушенно проговорила она. — Я столько лет восхищалась тобой. Но ты же… Ты просто… Черт, Тодд! У тебя ведь была такая простая задача, ты должен был присмотреть за Дирком… Вот на счет простоты этой задачи Тодд бы поспорил. — Неужели так трудно было хотя бы в этом не налажать?! — Я… — начал было Тодд, но сказать ему не дали. Мартин закончил с задумчивым видом наворачивать круги вокруг раздолбанной скорой, которая слилась своим задом с чьей-то тачкой и спросил: — Так, и где бриташка? — Дирк? — переспросил Тодд и вздохнул. — Ну он… Тодд махнул в ту сторону, куда уехали два уцелевших седана, и сказал: — Они увезли его, когда началась заварушка. Ну, не совсем «когда началась». Дирка увезли под шумок. Тодд мог бы попытаться воспрепятствовать им, если бы был расторопнее. Посмелее. И знал, где искать. Тодд сказал: — Похоже, это конец. Аманда в сердцах засандалила битой по окну скорой. Тодд вздрогнул и на всякий случай отступил от нее на шаг. — Куда они поехали? — спросил Мартин. — Прямо, — ответил Тодд. Он чувствовал себя не очень комфортно. Дирк до усрачки боялся этих ребят, и Тодд видел их в действии достаточно, чтобы понимать, почему. Но они вроде как хотели помочь. И Аманда была с ними. К тому же, несмотря на страх Дирка, на памяти Тодда они ни разу не причинили ему физического вреда. Чего не скажешь о разнесенной в хлам квартире. — В машину, парни! — скомандовал Мартин, и вся безумная тройка, пританцовывая и улюлюкая, направилась к фургону. Тодд метнулся к машине за рюкзаком. Когда он спрыгивал с подножки, вдалеке послышался вой полицейских сирен. — Полиция? — пробормотал Тодд. — Серьезно? Ожидавшая его Аманда нетерпеливо притопнула каблуком. — Фига ты встал? — окликнула она. — Поехали! Нет времени прохлаждаться! И Тодд последовал за ней.

***

Аманда неохотно представила ребят: Мартина Тодд уже знал, того, что сидел слева от него, звали Гриппс, напротив — Кросс, имя парня, ведущего себя, словно ему десять, было Вогл. И все они, импульсивные и неконтролируемые, внушали чувство опасности. Тодд все еще не был уверен, что поступает верно, но в этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным до конца. К тому же, у него совершенно не было выбора. — Какой у нас план? – проорал Тодд, когда Мартин вырулил с места аварии прямо по тротуару, и фургон, бодро грохоча панковской музыкой из динамиков, понесся по второстепенной улице. — Это не та дорога! — Той будет дорога, по которой мы поедем. Вот какой план! — отозвался Мартин, и его парни воодушевленно взвыли. — Мы просто будем ехать, а Вселенная сама приведет нас в нужное место. — Разве ты не знаешь, как это делается? — удивился Вогл. — Думаешь, мы когда-либо выслеживали бриташку? — добавил Кросс. — Он сам попадался нам на пути. Мы просто ехали, куда хотели. Словно в подтверждение этих слов, они свернули на пешеходную улицу, несущийся на огромной скорости фургон весело загромыхал по брусчатке. — Но здесь нельзя ехать! — возопил Тодд, видя, как люди в панике бросаются в стороны. — Здесь запрещено! Аманда обернулась к нему и выразительно округлила глаза. Ее голос звенел от возмущения, когда она сказала: — Ты угробил угнанную тобой машину скорой! Не учи нас тут соблюдать ПДД! Она хлопнула ладонью по колену и воскликнула: — Чертов ханжа! Видимо, в качестве уступки ему Мартин пару раз просигналил предполагаемым людям, хотя, насколько Тодд мог видеть, дорога была уже расчищена. Аманда картинно закатила глаза. Спустя несколько десятков метров они снова выскочили на проезжую часть, периодически пересекая сплошную и высовываясь на встречную полосу. Тодд не решился это комментировать, чтобы не бесить Аманду, которая и так была настроена по отношению к нему негативно. Потом Мартин сказал: — Видишь эти знаки? Дорожные знаки и билборды проносились мимо, и разглядеть на них что-либо не представлялось возможным. Конечно, ведь о соблюдении скоростного режима никакой речи не шло. Мартин сказал: — Они сделаны людьми. Он обогнал грузовик, выехав на обочину, по стеклам фургона заклацал мелкий взметнувшийся волной гравий. Мартин сказал: — У Вселенной совсем другие указатели. Ты думаешь, что попадешь туда, куда тебе нужно, если будешь действовать по кем-то выдуманным правилам? Вогл воскликнул: — Это просто смешно! Парни засвистели. Мартин продолжил: — «Черное крыло», они живут по этим своим дурацким правилам. Они пытаются изучать нас и других таких, как мы, пытаются запереть нас в клетки. Но мы — инструменты Вселенной, а она не приемлет ограничений. Поэтому они не могут нас удержать. — Поэтому они лузеры и слабаки! — проорал Гриппс, и парни подхватили, наперебой выкрикивая «лузеры» и «слабаки». Восседавшая посреди этого хаоса Аманда выглядела так, будто понимала намного больше, чем Тодд мог осознать. Мартин сказал: — Твой этот бриташка, он пытался жить по таким правилам. Типа как простые люди. Вспомнив Дирка, влезшего в его окно, Тодд скептически хмыкнул. — И посмотри, где он оказался сейчас? Считай, добровольно сдался им в руки. — Дирк оказался у них, потому что попал в больницу! — возмутился Тодд. — Поэтому мы не ходим в больницы! — заявил Вогл. — Нафиг больницы! — К черту их! — провыл Кросс. — Пусть все больницы горят в аду! — Не дадим им себя запереть! — проревел Гриппс. Тодд вжался спиной в обшивку фургона и решил помалкивать. Авто периодически трясло, они перескакивали через лежачих полицейских на полном ходу, поэтому Тодд решил сосредоточиться на том, чтобы не стукнуться ни обо что головой и не вылететь с сиденья. Мартин вел машину хаотично, следить за маршрутом не было смысла, и Тодд решил, что если дело касается Вселенной, то Буйной Тройке, конечно, было виднее. Спустя минут пятнадцать они выехали на проселочную дорогу, фургон задребезжал. Тодд понял, что они покинули город. Беспокоиться об этом долго ему не пришлось, потому что тут двигатель угрожающе зарычал и фургон прибавил скорости. Они выскочили на трассу и… Остановились ровнехонько перед черными седанами, перегородив им дорогу. — На выход, парни! — скомандовала Аманда и схватила свою биту. — Моя остановочка! — обрадованно воскликнул Гриппс и выскочил из фургона первым. Тодду удалось выбраться наружу последним. Веселье Буйной Тройки было в самом разгаре, находившиеся в седанах «санитары» и пара мужчин в черном оказались дезактивированы. Аманда лупила битой по лобовому стеклу, превращая его в мелкую крошку, наводя Тодда на смутные подозрения, что ее новые друзья оказывали на его сестру не совсем положительное влияние. Тодд бросился к пассажирским сиденьям одного седана, потом второго, но Дирка в машинах не было. — Его здесь нет! — испуганно проговорил он. — Дирка нет! Задрав голову вверх, Мартин понюхал воздух, как собака. — Нет, он где-то здесь! — произнес он. Парни из Буйной Тройки заинтересованно замерли и насторожились, медленно группируясь ближе к одному из седанов. — Багажник! — догадался Тодд. — Нужно проверить… Но парни и без него знали, где искать. Надо сказать, в отношении Дирка, как уже заметил Тодд, они проявляли какую-то особенную бережливость — они не тронули его и пальцем, разобрав квартиру Тодда по кирпичу, весьма сноровисто и аккуратно вытащили его из дыры в стене, когда Тодд с Дирком застряли в лабиринте. И вот сейчас, Тодд был уверен, разбить замок багажника битами оказалось бы вполне в их стиле, но парни потрудились обыскать валяющиеся на асфальте бессознательные тела и открыть замок при помощи ключа. Когда багажник озарился голубым сиянием, а парни из Безумной Тройки потянули свет на себя, Тодд словно очнулся. — Нет! — закричал он. — Не надо! Прекратите! Процесс поглощения энергии Дирку не нравился, даже если это не приводило его в то состояние, в котором сейчас находились его похитители. Тодд бросился к парням, и, подняв ладони вверх, те расступились. — Ладно-ладно, — сказали они. — Не кипишуй. Не очень-то и хотелось. Ему это все равно безвредно. Тодд вклинился в освободившееся место и увидел Дирка. Тот оказался взъерошен, напуган, и цвет его лица был каким-то бледно-зеленым. Рот Дирка заклеили скотчем, а руки связали за спиной — помимо всего прочего, уложили его на раненое плечо: на тонкой хлопковой мастерке — из тех, что поступают в больницы для смены одежды по гуманитарке — расплылось розоватое пятно. — Господи, — пробормотал Тодд, растерявшись. — О господи… Безумная Тройка, видимо, видя его замешательство, оттеснила Тодда в сторону. Дирк был изъят из багажника и поставлен на подкашивающиеся ноги. Едва парни отпустили его, Дирк шарахнулся назад, пока не уперся копчиком в багажник седана. Тодд понимал его: когда тебя вырубили, потом ты приходишь в себя связанный в багажнике, а вокруг происходит черти что, ты имеешь право бояться. Тодд выступил вперед. — Тише, — сказал он, отрывая скотч с лица Дирка, — все хорошо. Они здесь, чтобы помочь. Дирка это не особенно впечатлило. Он с явным подозрением косился на Безумную Тройку, пока Тодд освобождал его руки. Выглядел Дирк, мягко говоря, не очень: лицо блестело от пота, а ладони были влажными и холодными. И еще его ощутимо потряхивало. — Что произошло? — почему-то шепотом спросил Дирк у Тодда. — Они ворвались ко мне в палату и вкололи… Я очнулся в багажнике, а вокруг такой шум и… Бабах! Он взметнул руки вверх и тут же сморщился — видимо, дало знать о себе раненное плечо. Дирк бросил загнанный взгляд на Безумную Тройку, а потом уставился на Тодда так, будто впервые увидел. — Тодд? А как ты здесь оказался? Что ты здесь делаешь? Он тяжело вздохнул, но объяснения заняли меньше времени, чем предполагалось. Тодд старался опустить все подробности, которые могли бы взволновать Дирка еще больше, но некоторые детали пришлось рассказать. Тодд признался, что угнал скорую, когда понял, что Дирка похитили, однако о деталях погони решил умолчать. Дирк и без того выглядел слишком взвинченым и болезным, монолог Тодда он, прислонившись бедром к машине, слушал с несвойственной ему терпеливостью. — Ладно, — серьезно и как-то очень устало произнес Дирк, когда Тодд закончил говорить. — Но зачем ты пришел ко мне в больницу? «После того, как сказал, что не желаешь меня больше видеть» повисло в воздухе. Не зная, что сказать, Тодд поджал губы. Дирк какое-то время вглядывался в его глаза, а потом его лицо дрогнуло. — Ты не должен был ввязываться во все это, — тихо сказал Дирк. Его голос срывался. — Я не хочу… Выходит, я снова виноват. Ты едва выбрался из тех проблем, а теперь снова из-за меня… Дирк прерывисто втянул носом воздух и отвернулся, словно пожухлая, примятая колесами множества проезжавших здесь автомобилей трава была единственным, что его сейчас интересовало. Тодду не понравился блеск глаз Дирка и его подрагивавшая нижняя губа. В груди снова пружиной свернулось неясное, неприятное чувство, заменив собой облегчение от того, что Дирка нашли. Сказать что-либо в ответ Тодд не успел. Безумная Тройка, занявшаяся тем, что отволакивала бессознательные тела на обочину, напряженно замерла. — Они чуют опасность, — сказала Аманда, подойдя к Дирку и Тодду. Она не обращалась конкретно ни к кому из них, и Тодд потупил взгляд. Аманда повернулась к Дирку и сказала: — Я рада, что мы тебя вытащили. Она мотнула головой в сторону Тодда и сказала: — Не без помощи этого олуха, конечно. Он поднял на уши полгорода, пока гнался за ними на скорой помощи. Так что не удивлюсь, если эти придурки успели запросить подкрепление даже до того, как потеряли своих приятелей. Нам нужно уходить. — Потеряли своих приятелей? — обеспокоенно переспросил Дирк. Он отлип от капота машины и пошатнулся, но удержал равновесие, хотя по-прежнему выглядел хреново: его лоб был взмокшим, а прическа — взмыленной, вокруг его рта, там, где был налеплен скотч, кожа пошла крупными красными пятнами. Одежда была в беспорядке: мятая, местами заляпанная кровью и каким-то маслом, в котором Дирк мог изваляться, пока был в багажнике. Ни грамма того лоска, который Тодд привык видеть в нем. От этого было тревожно. — Что это значит? — Ой, — отмахнулась Аманда и, взяв Дирка под руку, повела его в сторону фургона Безумной Тройки. — Не бери в голову. Она обернулась к Тодду и бросила на него негодующий взгляд. Тодд засеменил следом. Он слышал, как Аманда говорила: — Не бойся ты этих мужланов, они не злые. По крайней мере, они ведут себя, не скрывая, какие они есть. Они не притворяются хорошими. Дирк смолчал. Тодду тоже не было, что на это ответить.

***

Всей компанией они вновь впихнулись в фургон, и, развернувшись, вернулись на проселочную дорогу, но обратно в город не поехали — через лобовое стекло виднелись поля. Атмосфера в самом фургоне стала более напряженной: парни из Безумной Тройки молчали и хищно пялились на Дирка, тот вжимался спиной в обшивку фургона и явно чувствовал себя неуютно. Хотя на этот раз маршрут, выбранный Мартином, казался более упорядоченным, на ухабах Дирка здорово растрясло, и, когда спустя минут сорок фургон, наконец, остановился, он рванул наружу. Тодд кинулся за ним. Дирк блевал над обочиной. Учитывая его состояние, это было довольно ожидаемо, но Тодд замялся, не зная, как помочь и как предложить помощь. С одной стороны, на месте Дирка ему бы не хотелось, чтобы к нему лезли в такой момент, но с другой — Дирк явно мучился от слабости, которая обязательно усугубится после рвоты. Вспомнив о своих похмельных утрах, Тодд подумал, что ему никогда не помешала бы дружеская поддержка и стакан воды, и, оглянувшись в сторону фургона, крикнул: — Эй, у вас есть вода? Затем он решительно подошел ближе, но голос, когда он позвал Дирка, все равно звучал неуверенно: — Дирк? Как ты, приятель? Дирк шумно сглотнул и жестом показал, мол, все нормально. Но выглядел он ненормально. Рвотные спазмы закончились, а Дирк все еще стоял, согнувшись и держась за живот. Глаза его были закрыты. — Эй, — обеспокоенно начал Тодд. Дирк открыл глаза и попытался выпрямиться, но стал оседать на землю. Тодд едва успел подхватить его под мышки, чем спас его задницу от соприкосновения с грязным асфальтом, но явно не сделал лучше раненому плечу. Поставленный на ноги Дирк теперь был землисто-серого цвета. — Наркоз, — заплетающимся языком пояснил он, пока Тодд поддерживал его за талию, — они вкололи мне наркоз. После него такое бывает. Это пройдет. Все хорошо, ладно? Выглядело так, будто это Дирк его успокаивал, хотя должно было быть наоборот. Но Тодд не мог не согласиться. — Ладно, — сказал он. — Ты можешь больше не держать меня, — пояснил Дирк, и Тодд медленно отодвинулся. — Ладно, — тупо повторил он. Подошедшая к ним Аманда пихнула Тодду в руку полуторалитровую бутылку воды и, всмотревшись в лицо Дирка, что-то проворчала, а затем направилась обратно к фургону. Тодд посмотрел на воду, которую Аманда принесла, пытаясь определить на глаз, годна ли та для питья. Бутылка была совершенно обычная: пластиковая, с содранной этикеткой, но ее содержимое, кажется, было чистым. Тодд отвинтил крышку и понюхал. Вода ничем не пахла. Он отдал бутылку Дирку и постоял рядом, пока тот умывался, полоскал рот и пил, на случай, если бы приступ головокружения повторился и Дирку потребовалась бы помощь. Однако было не похоже, что тот легко готов был ее принять: он явно сторонился Тодда, держал почтительную дистанцию, и Тодд догадывался почему, но совершенно не понимал, как это исправить. Тем временем Аманда вынесла из фургона складной стульчик, и они усадили Дирка на него. Когда Дирк относительно удобно устроился, Аманда сказала: — Мы договорились с Фарой встретиться здесь, — произнося это, она ни разу не взглянула на Тодда, — когда найдем тебя. Она рассказала об этом месте, когда сидела со мной, а вы шатались по тому подвалу с ловушками. Она вроде как бывала тут с отцом в детстве или типа того. Аманда посмотрела на горизонт вдоль дороги, растущие по бокам которой кустарники сливались в единую зеленую линию. Потом Аманда вздохнула. — Мы не договаривались о каком-то конкретном времени, чтобы избежать засады, — сказала она. — Мы даже не называли место… Ну, своим именем. Я знаю, все это очень стремно и ненадежно, но других вариантов у нас нет. Фара поможет тебе выехать из города, потому что мы слишком приметные… Да и ты вряд ли согласишься путешествовать с нами. — Спасибо, Аманда, — ответил Дирк, его взгляд был направлен куда-то в землю. — Я очень ценю все, что ты… Что все вы для меня сделали. — Да брось, — улыбнулась Аманда и, скривив рожицу, посмотрела на Тодда. — Это то, что делают друзья. Друзья. Аманда даже не знала, насколько это было волшебное слово для Дирка. Тодд видел, как он дернулся, когда Аманда это произнесла, но взгляда не поднял. Что там было первым пунктом плана? Поговорить с Дирком и сказать ему, что Тодду он важен. «Поздравляем, Тодд Броцман, — саркастично сказал Тодд себе мысленно, — очередная вещь, в которой ты феерически проебался.»

***

На этом загадочном месте из детства Фары они застряли на добрых часа три. Причина была понятна: после переполоха в городе «Черное крыло», упустив Дирка и понеся такой ущерб, наверняка устраивало облавы то там, то тут. Фара была слишком осторожной и квалифицированной, чтобы нестись сюда сломя голову и привести за собой хвост, так что ожидание, скорее всего, того стоило. Дирк все еще чувствовал себя хреново, но на свежем воздухе его щеки порозовели, с кожи вокруг рта сошла краснота. Они так и не поговорили. Тодд топтал молодую травку у кромки старой, истрепавшейся, заасфальтированной еще в прошлом веке дороги. Дирк рассматривал собственные руки — запястья, натертые грубой веревкой. Ситуация была отстойной. Буйная Тройка тоже скучала, но, к их чести, они никуда не дернули, бдели поблизости, и Тодд был безмерно им благодарен. Наконец Фара появилась. Лишь только нарисовавшись вдалеке из клубов пыли, старенький бордовый фольксваген четырежды моргнул им фарами и повторил моргание спустя паузу. Это был условный знак. Какое-то время вся их компания еще оставалась в напряжении, но потом машина подъехала ближе, стали видны очертания прически Фары, и все успокоились. Машина была Тодду незнакома: по всей видимости, как бы это назвал Дирк, позаимствованная. Тодда — того Тодда, что существовал в этом мире неделю назад, — это бы разозлило и напугало. Для того Тодда, того засранца-Тодда, скорее всего, это был бы хороший повод свалить. Как хорошо, что того Тодда здесь больше не было. Явно приободрившаяся в предвкушении «смены караула» Безумная Тройка наблюдала, как Фара паркуется на обочине, как спешно выпутывается из заевшего ремня безопасности, чтобы выйти, как вдруг Аманда поманила Тодда в сторону и сказала: — Ты делал так в детстве. Тодд удивленно посмотрел на нее. Он не был уверен, что она заговорит с ним о чем-то, кроме как о деле. Как и Тодд она храбрилась, однако произошедшее напугало их в достаточной мере, чтобы сплотить во благо общей цели, но это никак не меняло ситуацию между ними. Аманда уперлась кулачками в талию. Из-за ее плеча виднелась бита, висевшая на ремне за спиной. Вид у Аманды был грозный. О, его маленькая сестренка! Последние годы он делал все, что мог, чтобы помочь ей и защитить ее, но теперь сестре ничего не стоило его просто поколотить. Она сказала: — Ты делал домашнюю работу на отъебись, и учителя заставляли тебя ее переписывать. Аманда сказала: — Ты привык, что все можно начать заново. Новая работа, новая квартира, всякий раз, когда ты садишься в лужу. Ты думаешь, что можешь ошибаться бессчетное количество раз и перейти на другое место, чтобы и там налажать. А потом начать все заново. Каждый раз. Заново, заново. Заново. Но ты ведь знаешь? Есть вещи, с которыми так не прокатит, вещи, которые не переиграть. Типа твоей лжи или… Чего я еще о тебе не знаю? Аманда вздохнула и, будто не находя слов, развела руками. Затем она кивком указала на Дирка. Тодд тоже посмотрел в ту сторону — его друг (уже или еще нет?) с безучастным видом сидел на бревне на обочине. Он был таким потерянным, таким брошенным и одиноким, что у Тодда как тисками сжало сердце. Аманда сказала: — Просто знай, что в этот раз, этот самый, самый последний раз тебе опять повезло.

***

— Я вывезу вас за границу штата, а дальше уже сами, — сказала Фара, когда машина Буйной Тройки с Амандой на борту скрылась на другом конце дороги. — Дай свой мобильник. Тодд рассеянно похлопал себя по карманам и вытащил разряженный телефон. Фара деловито вышвырнула его в открытое окно, и тот сгинул под колесами проезжавшего по встречке грузовика. — Что? — встрепенулся Тодд. — Зачем ты? О черт. Он устало обмяк на сиденье. Фара сказала: — И пристегнись, черт возьми! Не хватало, чтобы нас засек дорожный патруль. Тодд послушно задергал ремень безопасности. Подождав, пока он закончит, Фара продолжила: — План такой: сейчас весь огонь приняла на себя Безумная Тройка… Тодд задушено пискнул. Дирк молча полулежал на заднем сиденье — либо спал, либо успешно делал вид. — Да, и Аманда тоже в опасности, — подтвердила тревожную догадку Тодда Фара. — Поэтому мы запутаем слежку. Не бойся за ребят, эти парни не дадутся легко. Пока эти ублюдки будут выслеживать Аманду и Тройку, мы пару раз мелькнем перед камерами, а потом я засвечусь на них, пока буду ехать назад. Может быть, наверну пару кругов, чтобы, ну, знаешь… Она оторвала руку от руля и щелкнула длинными пальцами, подбирая нужные слова. — Уйдет какое-то время, чтобы разобраться, кто в конце концов увез Дирка. Потом они начнут искать машину, так как это проще, чем искать людей. Это даст вам достаточно форы. Учти, они не поскупятся на объявления, возможно, внесут вас в базу федерального розыска. Не знаю, как быстро это разнесется по стране, и станут ли они гнать вас до самой долбанной Аляски или сосредоточатся на тех… Она запнулась. Мартин сказал, они были объектами «Черного крыла», и это даже в мыслях звучало грубо и обезличено. Тодд не знал, насколько Фара была посвящена в ситуацию, но очевидно она пыталась избежать употребления этого слова. — Мы справимся, — сказал Тодд. Так же как и Фару, неизвестность пугала его и нервировала, но он старался держаться бодрячком. Его голос обязан был звучать убедительно, словно Тодд мог контролировать все — здесь и так было слишком много печальных людей, от которых мало что зависело. Так что Тодд старался. Он собирался стать хотя бы призрачно похожим на ту концепцию крутого хорошего парня, которая сформировалась в его голове. Так что Тодд собрал всю волю в кулак и сказал: — Спасибо, что помогаешь нам. Без лишних слов Фара кивнула ему и сильнее надавила на газ. Они остановились на границе штата Вашингтон около шести утра. На горизонте дребезжал рассвет. Перед этим они делали остановки дважды: перекусить на заправке и закупиться перекисью и бинтами для плеча Дирка, а еще на пару часов в лесу, чтобы обработать рану и чтобы Фара могла вздремнуть. Плечо Дирка не выглядело так плохо, как могло бы, и это было одной из хороших новостей за этот бесконечный дурацкий день. Швы не разошлись, хотя рана немного кровила, а кожа вокруг нее была пугающе сине-фиолетового цвета. И хотя Дирк не жаловался, Тодд догадывался, что оно жутко болело. Диалог у них вообще как-то не складывался. Большую часть времени Дирк либо дремал, либо апатично пялился в окно. Тодд относился к этому с пониманием: Дирку стоило отдохнуть. Но временами внутри начинало ворочаться чувство острого разочарования, раздражающего, как зуд. Этот новый Дирк был Тодду незнаком и Тодд понятия не имел, как с ним теперь обращаться. Не таскать же его за собой волоком, в конце-то концов! Теперь, когда они остановились, чтобы размяться, Дирк тоже вышел из машины. По мнению Тодда, выглядел он куда лучше, чем вчера — еда и сон, пусть и не в самых комфортных условиях, сделали свое дело. Но Дирк все еще оставался мрачным и, в общем-то, вспышки раздражения следовало ожидать. Началось все с того, что Фара принялась их инструктировать. Она рассказала, как прятаться от преследования: как выбирать места для ночевки, что пользоваться нужно только наличкой и что карточки легко отследить, заставила пообещать не поддаваться соблазну приобрести новые мобильные телефоны, сказала, нужно брать предоплаченные. А потом она достала сумку, в которой были деньги. И, надо сказать, деньги немалые. Тодд присвистнул. — Так, — сказала Фара. — Лидия дала мне их, чтобы я могла развлечься с друзьями, но… Жаль, что у нас с вами такие представления о развлечениях. Она горько усмехнулась и добавила: — Я не могу отдать вам все, потому что мне, знаете ли, еще заметать за вами следы и, может быть, даже придется самой залечь на дно. Но я дам вам достаточно на первое время. Фара достала две увесистые пачки зеленых, и тут Дирк впервые за долгое время подал голос. И звучал его голос хрипло, сухо и даже зло. — Мне не нужны твои деньги, Фара. Я благодарен за помощь вам всем, особенно тебе, Тодд. Но я больше не собираюсь быть виновником бед в ваших жизнях. Дирк сказал: — Я и так достаточно подгадил вам в целом, а что до сегодня… Я имею в виду, конечно, вчера. Вы не были обязаны спасать меня, и хотя я очень рад, что вы так поступили, это довольно эгоистично с моей стороны радоваться этому. Но я отказываюсь подвергать вас дальнейшей опасности только потому, что хочу, чтобы у меня были друзья. Это были слова Тодда, возвращенные ему, так что он уже оказался достаточно зол к тому моменту, когда Дирк сказал: — Я уверен, что в дальнейшем способен справиться сам. Он зябко мялся в своем этом сером чумазом хлопковом костюме, благо туфли, в которые Дирк был обут, принадлежали ему: видимо, успел переобуться из больничных тапок еще до похищения. Но погоды это, откровенно говоря, не делало: даже изо рта Тодда клубился пар, хотя он был одет не в пример комфортнее. Дирк же выглядел довольно жалко. Обнять и плакать. Тодд взбеленился: — Слушай сюда, говнюк, — сказал он, — я и Фара, да мы все!.. Тодд взмахнул руками. Из его рта вылетели блеснувшие в свете фар капли слюны, когда он сказал: — …проделали этот путь, чтобы ты вот так вот нас кинул и дал деру в одиночку? Дирк возмущенно и шумно втянул носом воздух. Казалось, раскрасневшись от злости, он вернул себе нормальный цвет лица. — Ты не рвался помогать мне, когда я просил. Когда ты и без меня оказался втянут во все происходящее, ты обвинил меня во всем дерьме в твоей жизни, — так вкрадчиво, что Тодду захотелось ударить его за один лишь тон, произнес он. — А теперь ты лезешь на рожон и спасаешь меня, хотя я не просил об этом. На этот раз все иначе, Тодд. «Черное крыло»… Это касается только меня. Это мое дело, а не твое. Он по-совиному моргнул, видимо, растерявшись от собственного напора, и неуверенно закончил: — Тодд. — Эй, туше, парни, — попыталась вклиниться Фара, но было поздно — Тодда уже задело. А, как показывала практика, он начинал вести себя особенно говнисто, когда был задет. К сожалению, в такие моменты он обычно забывал об этом. Тодд сказал: — Я же хотел помириться с тобой, конченая ты козлина. Я для этого к тебе в больницу пришел… — Тодд, — предупреждающе начала Фара, но не была услышана. Тодд сказал: — А знаешь, что? Да катись ты хоть к черту! Не нужна тебе помощь, деньги, ну и вали! Ты же, мать твою, холистический детектив, так может, не знаю, и клад найдешь? И отвернувшись, Тодд залез в машину. Дирк помялся и, не вняв словам Фары, которая что-то втолковывала ему, отошел в сторону и остался стоять на обочине, видимо, планируя поймать попутку. Тодд фыркнул. В горле все клокотало от злости, собственные злые слова высушили язык, как кайенский перец. Вернувшаяся в машину Фара зачем-то полезла на заднее сидение и покопалась там. Потом открыла переднюю дверь и села спереди рядом с Тоддом. — Я положила деньги тебе в рюкзак, — сообщила она. — Вынь их, — грубо отозвался Тодд, втягивая голову в плечи. После прохладной улицы в тепле машины его морозило. — Я никуда с ним не поеду. — Нет, ты поедешь, — с нажимом сказала Фара. — Это сложный выбор, ты был настроен решительно, пока мы ехали сюда. Не верю, что можно поменять такое решение просто оттого, что вы оба идиоты. — Я не принимал никакого решения, просто так вышло, ясно тебе? — взвился Тодд. — К тому же, ты слышала, что он сказал? Я ему не нужен. Фара как-то странно улыбнулась. Глаза у нее были глубокие и теплые, и Тодд вдруг вспомнил, почему она ему сразу понравилась. Фара сказала: — Ну, он не так уж далеко и ушел. Как для человека, который собирался уйти. И правда: Дирк оставался в поле зрения, но на машину Фары демонстративно не смотрел. — И что с того? — пожал плечами Тодд. — Он все сказал. — Он ждет тебя, — мягко произнесла Фара. — Иначе бы уже давно ушел. Но посмотри, он еще здесь. От возмущения Тодд даже подпрыгнул на сиденье: — Да пошел он к черту, ладно?! — возопил он. — Он прав, я ему ничем не обязан. Это вообще меня не касается. Не мое дело! Все! Точка! Фара сощурилась и сказала: — Тодд. У тебя там его куртка. В рюкзаке. Я видела. — Просто не было возможности отдать, — отозвался Тодд. — Он все время торчал в машине. Можешь отнести ему. Хоть не замерзнет, придурок. Хотя если и замерзнет, то мне плевать. Честно. Фара поерзала на сиденье, подобрала под себя ногу и развернулась к Тодду всем корпусом. — Так! — сказала она. — А теперь слушай сюда. Тодд застонал и стукнулся головой о подголовник, морально готовясь к нудной лекции, но Фара сумела его удивить. Она сказала: — Эстевез мертв. Тодд вздрогнул и посмотрел на нее. — Я не хотела говорить при Дирке, он и так за нас всех переживает, но тебе говорю, — Фара потерла переносицу, и Тодд увидел, насколько она была вымотана. Всю дорогу он украдкой наблюдал только за Дирком, но забыл, что Фара тоже была его другом. Все же, Тодд как и был, так и остался полным отстоем. — Я узнала это, пока разыскивала информацию о похищении в госпитале. Когда ты позвонил, я решила все разузнать… Не бойся, я была осторожна. Просто я к тому, что Дирк расследовал дело Лидии, но за всем этим потянулась темная нить. Эта организация, которая забрала его, как вы говорите, «Черное крыло»? Они давно следили за ним, возможно, пытались убить. Помнишь дыру… Дыру в твоем потолке? Это военный снаряд. Тодд молчал, пытаясь переварить все это. ЦРУ сказало отпустить Дирка, когда их задержали. Почему же тогда… — Я пробила по своим… каналам, — продолжила Фара, — в отчетах сказано, что Эстевез погиб при исполнении. Но мы ведь знаем, что он не был при исполнении, и наше дело завершилось благополучно, следовательно, ничего не закончилось, Тодд. Мы все в опасности. Только мы не знаем, с кем боремся, а Дирк — знает. Он переживает, разве не видишь? Он отталкивает нас не потому, что не нуждается в нас, а потому что мы — его друзья. Он нас бережет. Тодд скрипнул зубами. — По-твоему, это так проявляется, да? — спросил он. — Не очень-то похоже, что он заботится о нас. А если это так, то он делает это совсем не по-дружески. — Но дружба ведь не только в заботе проявляется, Тодд! Помимо этого, существуют такие вещи, как преданность, верность… жертвенность в конце концов. Дружба — это сложное взаимодействие, а не какое-то там совместное веселье. То, что делает Дирк — все его действия соответствуют тому, как он представляет себе вашу дружбу. Он защищает тебя. Как умеет. Что касается тебя самого… Тебе либо стоит идти до конца, либо признай, что даже не стоило это все начинать. Тодд невесело хмыкнул. Он сказал: — Ты говоришь о дружбе, как, я не знаю… Типа как будто мы с Дирком влюблены друг в друга или у нас какие-то такие отношения. — Какие-то такие отношения, — передразнила его Фара. Потом она задумчиво пожевала нижнюю губу и сказала: — На самом деле это же просто слова, Тодд. Любовь и дружба. Не вижу никакой разницы. В смысле, она есть, ну, оно понятно… Она изобразила руками кое-какой жест и это не было чем-то приличным. Тодд шокировано на нее уставился. Фара безразлично дернула плечом и продолжила: — Выбери одно или другое, но это не значит, что в чем-то можно стараться меньше. Тодд помолчал. Дирк зябко перетаптывался на месте там, вдалеке. Тодду стало стыдно за свои слова и поведение. Вот опять, сказал он сам себе, все упиралось в одно и тоже. Конечно, это была не та информация, которую можно было впаривать всем подряд, но Тодд ощущал потребность объясниться. — Я никогда ни для кого не был хорошим другом, — неохотно начал он, — и, честно говоря, не представляю… Фара со злостью перебила его: — О, пожалуйста, заткнись. Это все отговорки. Чувствовать себя никчемным и оправдываться этим, как это удобно! Можно делать это до бесконечности, особенно кайфово, когда кто-то начинает разубеждать тебя в этом, говорить, что ты не ничтожество, что вместе вы справитесь. Она повернулась к Тодду и посмотрела ему в глаза. А потом сказала: — Но иногда этим кем-то должен стать ты. Она сказала: — Вот что я имею в виду, когда говорю о дружбе.

***

Фара стала отъезжать как раз в тот момент, когда Тодд приблизился к Дирку. Обернувшийся Дирк выглядел удивленным. — Тодд? — спросил он, его брови изогнулись. Фара как раз совершила картинный разворот и ее фольксваген достаточно шустро укатил по дороге. — Я думал… Я надеялся, что мы поняли друг друга и ты уедешь с Фарой. Он шмыгнул носом. Теперь, когда Тодд успокоился, он видел, насколько поведение Дирка противоречило его словам. Он был рад Тодду и очень боялся вновь оказаться один. — Я решил, что тебе буду нужнее, — сказал Тодд и полез в рюкзак. — Я принес тебе куртку. Дирк молча смотрел на него. Суетливо вытаскивая желтую кожанку, Тодд тараторил: — Я хотел отдать тебе ее в больнице, но не сложилось. Потом все как-то закрутилось… И… Он сунул куртку и футболку с логотипом «Мексиканские Похороны» Дирку в руки и вытер вспотевшие ладони о штаны. Дирк все еще смотрел на него. — Я принес тебе футболку, потому что решил, что твоя рубашка будет наверняка испорчена, и я видел, что это так. Таких футболок у меня немного, так что они вроде как дефицит… Тодд замялся и Дирк воспользовался паузой. — Зачем ты здесь, Тодд? — спросил он и прижал куртку с футболкой к груди. По Дирку было видно, что он совсем замерз. Тодд передернул плечами: — Тебя волнует конкретно сейчас или вообще? — уточнил он, но Дирк не ответил. Тодд облизнул губы, собираясь с мыслями. — Ну, я типа… Начать с начала? — С начала, — подтвердил Дирк, его зубы звучно клацнули. — Ты бы надел куртку что ли, — напомнил Тодд и Дирк засуетился, одеваясь, словно все, что ему требовалось, это только его, Тодда, разрешение. И все это вдруг стало таким абсурдным: они стояли у пустой дороги, перед ними лежали все горизонты возможных событий, в эпицентре которых они могли оказаться. Кто бы не стоял у истоков Вселенной, с его легкой руки они оказались здесь и сейчас, и значит, в этом имелся какой-то глубинный смысл. Но вместо того, чтобы заняться разгадкой этого, они стояли друг напротив друга и мялись, как две влюбленные школьницы. Тодд рассмеялся. — Послушай, Дирк, — сказал он сквозь смех. — Ты только подумай: еще неделю назад в это время я спал в собственной постели, чтобы встать по звонку будильника, сесть в машину с прогнившим дном и отправиться на самую унылую в мире работу. Но вот я стою одной ногой в другом штате и пытаюсь убедить другого парня, что он позарез нуждается во мне. Дирк улыбнулся скорее из вежливости, улыбка вышла кривой и нервной. Тодд сказал: — Я ничего не умею, кроме того, как лгать и играть на гитаре. Я заурядный засранец без особых навыков и друзей. Моя квартира разрушена и, если честно, проще свалить из нее, чем пытаться что-то в ней исправить. У меня нет работы. Прошлая неделя была самой отстойной и пугающей в моей жизни, но моя жизнь и так катилась под откос. У меня ничего нет. Ничего не держит меня в Сиэтле. Я проснулся сегодня утром и понял, что волен идти, куда захочу и заниматься, чем захочу, но я прожил свои тридцать три года таким образом, что мне не к кому пойти, и все работы, на которые меня могут взять в Сиэтле, для меня заказаны из-за приводов в полицию — это опять отсылка к прошлой неделе. И Аманда… Тодд перевел дух, Дирк слушал внимательно, его глаза блестели в рассветном полумраке, словно были наполнены стразами. Тодд собрался с духом и сказал: — Аманда сказала: помимо того, что я был твоим ассистентом, в своей жизни я не сделал ничего важного. И когда я подумал о том, кем мне быть и куда мне пойти… Единственный, кто пришел мне на ум, — это ты. Дирк хлюпнул носом. Тодд вдруг заметил, что из его носа тоже начинало течь, и виноват в этом был не только холод. Тодд сказал: — Ты мой единственный друг, Дирк, — и эти слова дались ему очень легко, потому что они были правдой. — Я наговорил тебе всякого тогда сгоряча… Ну и сейчас, в общем-то, тоже. Я пошел в больницу, чтобы извиниться. Все исправить. У меня тоже никогда не было друзей, то есть, вернее, я никогда никому не был другом. Ты тоже для меня первый в каком-то смысле. Дирк хмыкнул, его улыбка уже была настоящей. Тодд понимал, что несет ерунду, но не мог остановиться. — Я бы не стал делать то, чего не хотел. То, что я здесь, это не потому, что я лезу в твои дела или что-то вроде. Я здесь потому, что хотел быть здесь. Ну, не то чтобы прямо здесь… Тодд обвел взглядом поле и дорогу, на которой они стояли. — Просто вдруг оказалось, что всю ту ужасную неделю я впервые делал то, чего мне хотелось. То, что было правильно… В общем. Тодд выпрямился, чтобы придать позе официальности, и протянул Дирку руку. — Если вдруг должность твоего ассистента еще не занята, я… Ты мог бы дать мне типа вторую попытку или испытательный срок? Если я тебе все еще нужен. — Не занята, — Дирк снова шмыгнул носом, его глаза теперь были совсем уж влажными. Тодд был очень рад, что ему удавалось сдерживаться, потому что он сам пребывал в шаге от того, чтобы расчувствоваться. Двое плачущих мужчин на обочине трассы. Выглядело бы неловко. Но тут Дирк сжал его руку и сказал: — Испытательный срок вы прошли с блеском, Тодд Броцман. Поздравляю вас с должностью холистического ассистента. А потом он улыбнулся дрожащими губами и произнес: — Нужен. И Тодд плюнул на все условности. Он сказал: — Ой, ну иди сюда. Двое плачущих, обнимающихся мужчин на обочине. Ну и ладно.