Лишь для тебя сиянье звёзды льют

Спросите у Хосока, какая планета худшая, и он сию секунду ответит: кратерный, бугорчатый Меркурий, где температура, от которой даже теплоизоляционный костюм через раз спасает, пляшет с адски горячей на изуверски холодную. — Из всех планет — и именно в этой жопе, — бурчит Хосок, но на губах змеится ухмылка. Пускай это и сквернейший пункт для дислокации, но Хосок наконец-то дорвётся до управления собственным кораблем. Осталось только механика найти. Потому что корабль не полетит без курирующего механика и маневрирующего пилота, работать которым предстоит единодушно, чтобы во время жесткого теста на слаженность корабль предельно плавно взлетел. Сегодня Хосок познакомится со своим партнёром, и никакие кошмарные кратеры и скачущие температуры Меркурия не сотрут с его лица улыбку. — Двадцать шестая комната, — чеканит секретарша после его отчёта управлению. — Он ожидает. — Спасибо, ненаглядная! — Хосок, фамильярно улыбаясь, направляется к коридору. Он вот-вот узнает, кто будет его механиком, и волнение кружит ему голову. Хосоку кажется, они будут одного дуба жёлуди. Если они хоть чуточку похожи, то они смогут вместе подтрунивать каждого встречного-поперечного на станции, сеять вокруг сущий хаос и при каждом удобном случае петь во всё горло. Лучше и быть не может. А вот и комната номер двадцать шесть. Хосок делает глубокий вдох, касаясь дверной ручки. Вот оно. Он распахивает дверь плавным движением. Там, в комнате, сидит самый красивый человек, которого Хосок когда-либо видел. Он небольшой, хрупкий даже, и его чёрные волосы резко контрастируют с белоснежной кожей. Это. Самый. Лучший. День. — Привет, коллега! — Хосок спешно хватает парня за руку. — Я Хосок, твой пилот! Невероятно приятно познакомиться! Могу уже сказать, что мы станем лучшими друзьями, я… — Юнги, — холодно перебивает его парень. — Может… отпустишь? Ты мне запястье сейчас сломаешь. — О… а-а, прости за это, — Хосок отпускает его. Не такого теплого приветствия он ожидал, но надежда по-прежнему теплится в груди. — Временами я слишком сильно оживляюсь. — Оно и видно, — равнодушно говорит Юнги и, вздохнув, переводит взгляд на Хосока. — Похоже, работать с тобой будет одним наказанием. Кажется, все мечты Хосока только что разбились около его ног на мелкие куски. — Вовсе нет, — говорит Хосок, стараясь держать улыбку. — В полёте я буду вести себя как следует, честное пионерское. — Гм, — мычит Юнги. — Надеюсь. Люди со штопором в заднице выматывают. Глаз Хосока дёргается. Хуже Меркурия нет. -- — И каким хером тут сработаешься? — стонет Хосок, схватившись за голову. — Я — воплощение всего, что он ненавидит. — Вот так невезуха, — говорит Чимин, похлопывая его по спине. — А мы с Тэхёном походу вечность будем лучшими друзьями. — Угх, — скулит Хосок. -- — Готов в бой? — спрашивает Хосок, как только они забираются на корабль в день лётного теста. — Мг, — мычит Юнги, с хрустом разминая длинные, тонкие и столь изящные пальцы. Хосок через силу отрывает взгляд. — Полагаю. И даже этот отрешённый ответ не затмит радость Хосока, потому что он снова полетит, и на свете нет ничего лучше чувства космического полёта и жужжания корабля под кончиками пальцев. — Жду не дождусь, — Хосок ухмыляется, похлопывая ладонью корабль. — Давай посмотрим, на что способна эта малышка. — Мг, — произносит Юнги, но уже не так бесстрастно. В его глазах вспыхивает искорка, и уголки губ едва заметно приподнимаются. На мгновенье Хосок снова теряется. — Давай. Хосок, кажется, теряет почву под ногами. Юнги… Юнги только что с ним согласился? — С-славно, — говорит Хосок. — Посмотрим, на что годна эта штуковина, да? — и, не ожидая ответа Юнги, он шагает к носу корабля, спешно одевая шлем. Чтобы Юнги не увидел вспыхнувшие щёки Хосока. — Соберись, тряпка, — бубнит Хосок. — Он тебя еле переваривает. Он прилагает пальцы к проводам, тем самым приводя корабль в жизнь. — Двигатель в порядке, силовая установка стабильна, — раздаётся низкий вдумчивый голос в шлеме. Это успокаивает Хосока, и неприятный жар сходит с лица и шеи. Хосок делает глубокий вдох и включает собственный микрофон. — Отлично, полетели. Пара движений пальцами — и корабль с быстротой молнии покидает ангар. -- — Ну? — расспрашивает Чимин в столовой. — И как ваш первый совместный полёт? Судя по тому, как бесстыдно ты сияешь, всё не так уж и плохо. — Чимин, мать твою, это был лучший полёт в моей жизни. Хосок никогда не летал быстро настолько, чтобы ветер жужжал по корпусу. Он как никогда умело маневрировал кораблём под низкий голос Юнги, сообщающего координаты и показатели. Даже те координаты и показатели, что не совпадали с тем, что он видел, и числа, что в большинстве случаев навязали бы Хосоку мысль, что машина допустила ошибку в вычислениях, Хосок принимал как должное и следовал им, даже когда ему казалось, что он вот-вот во что-нибудь врежется. Должно быть, всё дело в голосе Юнги, который был настолько убаюкивающим и уверенным, что в Хосоке не оставалось ни капли сомнения. — И не удивительно. В ангаре тебя прозвали «ядерным новичком». Хосок мотает головой. — Знаю, я хорош, но, чёрт, Чимин, ты бы видел, как мы летели вместе. Он — герой дня. И как мне свезло отхватить лучшего механика на всём космическом пространстве? — Я думал, это всё твоя заслуга, — говорит Чимин. — Казалось, вы вовсе не совместимы. Когда в конце этого лётного теста они двое выбрались из кабины корабля, Юнги проигнорировал «дай пять» Хосока, но улыбнулся в ответ, отчего сердце Хосока сделало мёртвую петлю. Душу до сих пор греет засевшее в груди бархатистое, низкое «А мы не такая уж и плохая команда» из уст Юнги. — Похоже, не так уж и несовместимы, — говорит Хосок. -- Хосок шастает по коридорам станции, у него в руках — результаты лётного теста. Он ищет Юнги, чтобы сказать ему: их допустили на полёт — но не может нигде его найти. Когда он только собирается бросить поиски к чёрту, отложив всё на завтра, механик-брюнет с добрыми глазами спрашивает, кого он ищет. — Юнги? — переспрашивает он, и Хосок кивает. — Кажется, иногда он любит засиживаться наверху, на смотровой площадке. Там смотрел? Хосок благодарит его и поднимается наверх. Когда двери, ведущие наружу, распахиваются, он завороженно замирает. Прямо над головой простирается ночное небо, и, благодаря тонкой атмосфере Меркурия, звёзды на нём невероятно большие и яркие. — Ну и ну… — Волшебно, правда? Хосок вздрагивает от неожиданности. На полу, запрокинув голову назад, сидит Юнги. — Да… — мягко произносит Хосок. — Можно к тебе присоединиться? Юнги хлопает по полу рядом с собой. Хосок садится и откидывает голову, щурясь в ночное небо. — Мне нравится небо, — начинает Юнги, прерывая комфортную тишину. — Смотря в него, чувствую себя ничтожным, но в то же время несказанно свободным. — Да, — выдыхает Хосок. — Я тоже. Он облокачивается и вдруг спохватывается. — О! Кстати, Юнги! Мы получили разрешение летать вместе. — М? — Юнги бросает взгляд на бумаги в его руках и хмыкает. — Ну разумеется, получили. Говорил же, мы неплохая команда. — Точно, чёрт побери! — Хосок усмехается. — Чувак, только представь себе все уголки света, куда нас могут отправить. Я хочу слетать вплоть до края нашей солнечной системы. Или даже дальше пояса Койпера, пусть это и долгий полёт. Мне говорили, Сатурн жуть какой красивый, а прямо в красном пятне Юпитера есть бомбезный ресторан. Слышал, он… — Хосок вдруг замолкает и перестает размахивать руками. — А-а. Прости, опять шумлю. Буду молчать, — он смущённо посмеивается и чешет затылок. Юнги переводит на него взгляд. В его глазах и изгибе рта кроется искорка забавы. — Всё нормально, я же на тебя не цыкаю, — говорит он, едва заметно румянясь и переводя взгляд на свои руки. — Я сказал, что не люблю бойких людей, но… Было бы уныло, если бы ты был таким же молчаливым и скучным, как я. — Ты вовсе не скучный! — восклицает Хосок. — Ты очень красивый, умный, считаешь хорошо и… — он глохнет, когда осмысливает, что только что ляпнул. — А-а… Щёки Юнги пламенеют. — Была б моя воля, я бы никуда не летал и спал, — говорит Юнги спустя некоторое мгновенье. — Но полагаю… было бы неплохо… — Юнги мнётся и перебирает пальцы, — отправляться в путешествия. Время от времени. — Д-да, это точно! Если нас отправят на Юпитер, мы безусловно сходим в тот ресторан. Оттуда через окно можно наблюдать за штормом, а ещё там есть специальный шаттл туда и обратно — в шторме не застрянешь! О-о! А рейс на луну Сатурна! Мы можем даже взять шаттл по кольцу Сатурна — должно быть супер круто и… Юнги заливисто смеётся. Хосок, усмехнувшись, продолжает рассказывать обо всех приключениях, в которые они могут отправиться, и они еще долго сидят, всматриваясь в потрясающее ночное небо, обуянное всеми их возможностями. -- Хосок берёт в привычку носить две тарелки из столовой на смотровую площадку, где его будет ждать Юнги. Юнги все ещё старается держать язык за зубами, но смотрит сквозь пальцы на нытьё Хосока, которому даже пару раз удалось заставить его петь с ним. Оба поют отвратно и ужасно фальшивят, но Юнги улыбается так широко, что видны его десна, — и Хосоку на всё остальное плевать. -- — Хосок, — зовёт Юнги во время одного из полетов. — М? — А что, если… — Юнги на мгновенье замолкает, и Хосок непонимающе хмурит брови. — А что, если однажды нас разделят? — Разделят? — Юнги молчит в ответ. — То есть… Мы больше не будем командой. К тебе приставят другого механика, я примкну к другому пилоту. Хосок хмурится. — С чего бы? Мы отличная команда. — Чисто… гипотетически. — Ну, не знаю… Полагаю, придётся смириться. Хотя, я не хочу никакого другого механика. Ты лучший, и я не хочу довольствоваться кем-либо хуже, — раздаётся печальный вздох, и Хосок хмурится. — Хосок… Я… — Не разделят нас, — заверяет Хосок. — Зачем ломать рабочий инструмент? — Хосок ухмыляется, пусть Юнги и не видит. — Не забивай голову тем, что не случится. — А…ага, — произносит Юнги. Повисает тишина: Хосок сосредотачивается на маневрировании кораблем сквозь узкую щель между двумя несущимися метеоритами. — Как бы там ни было, привыкать к кому-нибудь другому было бы тяжеловато. Учитывая то, что я уже свыкся с такой иерихонской трубой. — Эй! -- Хосоку кажется, что в последнее время Юнги был каким-то поникшим. После того разговора о сепарации, Юнги…он не то чтобы избегал Хосока, скорее, просто неохотнее принимал участие в его выходках. Хосок забирается на кресло пилота, и его голова забита мыслями, как подбодрить его. Они отправляются на продовольственный рейс на марсианскую станцию, что недалеко от астероидного пояса и… О! Хосок ухмыляется себе под нос, устанавливая связь с кораблём. Раз Юнги хочется приключений — Хосок устроит ему приключения. Полёт на Марс ничем особо не отличается от любого другого: Хосок, как и всегда, держит всё под контролем и по распоряжению Юнги увиливает от космических дебрей на пути. Когда они достигают станции, Юнги говорит ему приземляться. Хосок же, пропустив его слова мимо ушей, вздымает корабль вверх и направляет его к астероидному поясу. — Что творишь? — слышит он недовольный голос Юнги. — Нам полагается совершить посадку. Ты план полёта в глаза видел? — Небольшой облёт, Юнги, всего и делов. — Зачем облетать? — Это приключение, Юнги, — отвечает Хосок с ухмылкой. — Позволь кое-что показать. Он поднимает их вверх, в пояс астероидов, скользит вокруг метеоритов и время от времени переворачивает корабль, дабы увильнуть от самых опасных. По венам Хосока вибрирует адреналин, и, кажется, по мере того, как они набирают скорость, Юнги хохочет. Насквозь пролетев астероидный пояс туда и обратно, Хосок садит корабль. — Понравилось? — Юнги усмехается в ответ на его улыбку. Он впервые улыбается так широко, и Хосок чувствует, будто сегодня совершил нечто особенное. — Когда-нибудь ты точно свернёшь себе шею, — говорит Юнги, тряся головой, но с забавой в голосе. — Ну нет, уж слишком я хорош для этого, — говорит Хосок. — Вперёд, заберём запасы и, может, успеем ещё поужинать на смотровой площадке. -- Атмосфера Марса совсем не такая, как на Меркурии. Звёзды здесь видно не так чётко, они не такие бриллиантовые — и это отстойно. — Хуже Марса нет, — стонет Хосок, шлёпаясь на спину. Юнги с удивлением смотрит на него. — А мне кажется, тут необычно, — говорит Юнги. — Только взгляни: звёзды словно мерцают. Хосок старательно всматривается в ночное небо. Звёзды тают, обозначаются и тают снова. — Полагаю… есть такое. Но я скучаю по Меркурию. — Лучше Меркурия нет, — соглашается Юнги. Краска бросается в его лицо. — Ведь именно там мы познакомились, — говорит он тоскливо, и Хосок садится. — Божеее, Юнги! — он набрасывается на Юнги, и тот, немного потрясённый, пыхтит, но не вырывается из хватки Хосока. — Так и знал, что тебе не всё равно. — Разумеется, дубина, мне не всё равно. Кто ещё, по-твоему, поведёт корабль? — мягкосердечно ворчит Юнги. Они сидят вдвоём. Хосок обнимает крохотного Юнги и украдкой думает, что лучше Марса нет. -- — Просыпайся, соня! — галдит Хосок. — У нас полёт на Юпитер! Мы можем чекнуть тот ресторан. Вставай, Юнги! — Угх, — неразборчиво мямлит Юнги в подушку. — Хосок… какого… — Приключения ждут, — трещит Хосок. На столе у Юнги куча бумаг и подсчётов — видно, снова работал всю ночь. Хосок цокает языком, пытаясь собрать все бумаги в одну стопку. — Поднимай уже свою сонную задницу с… Ой. Из стопки выпадает лист, и Хосок наклоняется за ним. — …Перевод? Хосок краем глаза видит, как Юнги отчасти напряженно поднимается. — …Хосок, я… Хосок, не обращая внимания, просматривает лист до конца. — За пояс Койпера, — улыбка Хосока кажется забетонированной. — Забавно… Мне такого не приходило. Юнги, осторожно выскользнув из постели, приближается к нему. — Это… это с другим пилотом, — он кусает губы. Хосок бы в большинстве случаев отчитал его за эту привычку, но сейчас он словно парализован. — Там один пилот… Сокджин. Он… У нас был тест — совместимость хорошая. Лучше, чем у нас. Так что нас… — Верно… — говорит Хосок. Дата перевода назначена через неделю. Юнги не мог не знать об этом. — И как давно ты узнал? — он вспоминает их разговор о разделении. — Видимо, давно. Юнги нервозно заламывает руки. — Я… пытался сказать. Я просто… не знал, как. Мы так слаженно работаем вместе и только начали находить общий язык. Я просто… — Всё в порядке, — говорит Хосок, вынужденно кладя лист на стол. Он натягивает на лицо, как щит, улыбку. Шире. Ярче. — Такие вопросы решаются сверху — что можем поделать мы? Вперёд, у нас всё ещё поручение. Одевайся, я подожду снаружи. Он разворачивается и уходит, надеясь, что Юнги не слышит, как в его груди что-то с летальным рокотом крошится. -- В тот ресторан они в итоге не заглядывают. Юнги с несчастным видом наблюдает, как Хосок первым покидает кабину, оправдываясь тем, что голоден и что Чимин ждёт его в столовой. Он даже не протягивает Юнги руку, чтобы тот дал ему «пять». -- — Что-то не так. Ты давно перестал ужинать со мной, а это уже пятый раз подряд, — Чимин щурится на Хосока над тарелкой. — Так что колись. Что не так? Кто уже убил твою собаку? — На станции собаки запрещены, — говорит Хосок, лениво размусоливая лапшу. Чимин смотрит в упор, и Хосок вздыхает. — Юнги переводят отсюда. К другому пилоту. Чимин хлопает ресницами. — Без тебя? Но вы же… — У него с другим пилотом совместимость лучше. Поэтому его и переводят. Послезавтра он улетает. Чимин хмурит брови. — Допустим… Тогда почему ты сидишь здесь вместо того, чтобы проводить оставшееся время с ним? Хосок ничего не говорит, потому что если начнёт, то голос задрожит и ему придётся столкнуться лицом к лицу с настоящей причиной, почему он не хочет, чтобы Юнги уходил. Не потому, что Юнги, черт побери, лучший механик, который у него мог вообще быть, и не потому, что они с Юнги — команда мечты, нет. А потому, что ему нравится Юнги, а Юнги более совместим с кем-то другим. Хосоку кажется, что всё было очевидно с самого начала. Они с Юнги не были так уж совместимы. Юнги теперь более терпелив по отношению к Хосоку, но иногда он всё равно просит его поубавить громкость, потому что у него начинает болеть голова. Хосок шумный и безрассудный, а Юнги сдержанный и благоразумный. Так что, видимо, не так уж и трудно получить с ним совместимость лучше. — Хён? — мягко зовёт Чимин. — Хён, ты в порядке? Выглядишь так, словно… — Я в порядке, — говорит Хосок, несмотря на то, что вокруг всё словно рушится. Он в порядке. Должен быть. Потому Юнги в любом случае уйдёт, так что Хосоку просто нужно быть в порядке. -- — Хосок, — Хосок даже не успевает среагировать на знакомое шипенье, как Юнги уже держит его за космический костюм и поднимает с места. Чимин огорошенно машет вслед Хосоку, утаскиваемому железной хваткой Юнги. Юнги под косые взгляды тащит его вплоть до смотровой площадки и только там отпускает. Хосок пятится немного прежде, чем твёрдо стать на ноги. Юнги, скрестив руки и сузив глаза, смотрит на него зло. — А… Юнги! Как ты? Уже собрал вещи? Ты же завтра улетаешь, верно? — Хосок нервно облизывает губы. — Что ж. — Ты меня избегаешь, — говорит Юнги. — Почему? — он опускает глаза в пол. — Ты настолько зол на меня из-за того, что я тебе ничего не рассказал? — Нет, здесь твоей вины нет, — говорит Хосок. — Всё… всё дело во мне. Не в тебе. Я просто… Не хочу, чтобы ты уходил. — Ты просто — что? — спрашивает Юнги. — Мне оставалась только неделя с тобой, а ты решил стать мне незнакомцем? Это всё, что я для тебя? Перестав быть твоим механиком, я уже ничто для тебя? Хосок сжимает руки в кулаки. — Нет, — говорит он. — Я просто… — Раз это не моя вина, — говорит Юнги, и сейчас его голос мягче, грустнее, — так почему же ты наказываешь меня? — Я не наказываю, — говорит Хосок, но даже сам понимает, как беспомощно звучит. — Просто… Разве так не легче? Легче для меня, потому что мне больно думать, что ты больше не будешь моим. Да и не то что бы ты когда-либо моим был. — Кому легче? — говорит Юнги. — Легче тебе двигаться вперёд, забыв меня? Хосок вздрагивает. — Да… В воздухе повисает тишина. Хосок, стушевавшись, ждёт. — Да пошёл ты, — шипит Юнги, и Хосок обмирает, когда замечает в глазах Юнги поблёскивающие слёзы. — Катись к чёрту. — Юнги… Я… — Заткнись, — срывается Юнги. — Если это всё, что я для тебя значу, тогда плевать, счастливого тебе избавления. Может, Сокджин будет пилотом и другом получше. «Разумеется, он будет лучше, — горько думает Хосок. — Вы же более совместимы». — О, правда? Ну, тогда, просто здорово для тебя, Юнги. — Что, блять, с тобой не так? Как только появилась возможность спихнуть меня на кого-то другого, ты начинаешь притворяться, будто меня не существует? Я так мало для тебя значу? — Дело не в том, что ты значишь слишком мало, — рявкает Хосок в ответ. — Всё потому что… — он замолкает, прежде чем сказать непоправимое и разрушить всё к чертям. — Потому что — что, Хосок? — раздражённо говорит Юнги. — Закончи, блять, предложение. Они уже на ножах, и Хосок решает, что уже нечего рушить. Уже и так всё разрушено, как, кажется, и сам он. — Всё потому что ты значишь слишком много, — обречённо говорит Хосок. — Знаешь… как паршиво думать, что ты уйдёшь от меня к кому-то другому. Что этот кто-то другой более совместим с тобой, — губы Хосока изгибаются в пустую улыбку. — Повезло этому Сокджину. Он получит лучшего механика во всей солнечной системе. Я ревную. Юнги смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Знаю, глупо с моей стороны ревновать, — продолжает Хосок. — Начать хоть с того, что наша сочетаемость не была такой уж хорошей. Помнишь нашу первую встречу? — Сочетаемость ничего не показывает наверняка, — медленно говорит Юнги. — Ну и что с того, что наша совместимость вначале не была фонтаном? Мы работаем превосходно. Всегда работали. С того самого первого лётного теста, — Юнги делает к нему шаг. — И мир клином не сошёлся на мне. Я… я не лучший механик во всей солнечной системе. Есть другие, намного талантливее. Начальство убедится, что к тебе приставят достаточно хорошего механика. И это, вероятнее всего, правда. Но не это беспокоило Хосока всю прошлую неделю. — Дело не в том, кто механик, а кто пилот, — говорит Хосок. — Дело… в нас. Я просто хочу… чтобы мы были вместе. Ты и я. Он не может напрямую произнести «Ты мне нравишься», но, кажется, Юнги и без того понимает и хлопает глазами. Тишина, кажется, тянется вечность. — Совместимость ничего не значит, — тихо говорит Юнги через мгновенье. — Совместимость значит лишь то, что мы с Сокджином будем хорошо работать. Не более того. — С ним ты более совместим, чем со мной. Вы будете работать вместе лучше. У вас… будет больше общего, — Хосок вздыхает. — Послушай, всё нормально. Просто я… — Ты дубина, — раздражённо рычит Юнги. И прежде чем Хосоку удаётся даже моргнуть, Юнги встаёт на носочки, обхватывает лицо Хосока ладонями и притягивает вниз для грубого поцелуя. Это совсем не романтично, скорее, просто чтобы доказать свою правоту, но у Хосока в жизни не было поцелуя лучше. — Дубина, — повторяет Юнги. — Я просто пытаюсь сказать, что ты мне тоже нравишься. Так что брось волноваться. В голове Хосока сейчас полная каша. — Но ты такой красивый. И вы более совместимы. Он может… — Замолкни ты уже про совместимость. Никакого «он может», — твёрдо говорит Юнги. — Мне нравишься только ты, — он вздыхает, отстраняясь. — Меня больше волнуешь ты. Это я улетаю, так что несправедливо с моей стороны просить тебя… — Я буду ждать, — говорит Хосок. — У меня скорее всего будет другой механик, но… — Юнги на глазах грустнеет, но Хосок спешно берёт его лицо в ладони, прижимая их губы снова вместе, так мягко и сладко на этот раз, что отрываться друг от друга до боли не хочется. — Я буду ждать, обещаю. Юнги дрожаще кивает, и они так и остаются стоять под морем звёзд. -- Лицо Юнги мерцает, потому что межсолнечная система приема — чёртов кошмар. — Выглядишь уставшим, — смеётся Хосок. — Юнги, хватит работать ночами напролёт. — Просто не мог уснуть, — говорит Юнги с лёгкой улыбкой на губах. — Хосок. — Да? — Я возвращаюсь. — Правда? Юнги кивает. — У нас с Сокджином будет последний полёт, а затем меня переводят на Марс, — Юнги щурится в камеру. — Ты же всё ещё на Марсе? Лучше бы тебе там быть. — Конечно же! Боже, да. — Буду наслаждаться оставшейся парой дней тишины и спокойствия, пока не довелось снова терпеть неугомонного тебя. — Ты любишь этого неугомонного меня. — Люблю, — признаёт он искренне, пусть даже в дразнящем тоне, и Хосок чувствует, как краснеет до ушей. Юнги зевает. — Пойду-ка я спать. Скоро увидимся, хорошо? — Скоро увидимся, — отвечает Юнги. — Лети в целости. — Ты тоже. -- — Два тела были найдены сегодня неподалёку от Нептуна в останках кораблекрушения. По утверждению властей, механик ошибся в расчётах гравитационного притяжения карликовой планеты, и корабль сошёл с курса. Пилот и механик были найдены мёртвыми впоследствии астероидного крушения. К другим новостям… Щёлк. -- Хосок поднимается на смотровую площадку. Хосок берёт принесённую бутылку вина, наполняя два бокала. Он поднимает один к небу. — Отправился в приключения без меня, да? — Хосок горько смеётся, осушая бокал. — Говорил же, блять, лететь в целости. Сегодня тот самый день, когда они бы воссоединились. Хосок бы принёс эту бутылку вина, они бы пили, пока Юнги не стал бы розовощёким и пьяноватым, и тогда Хосок бы воспользовался моментом. Они бы впервые после долгого времени поцеловались прямо под этим покрывалом из звёзд, когда ночь перешла бы в зарю, — и всё было бы идеально. Солнце поднимается, выглядывая из-за скалистого горизонта Марса. Оно великолепно. На лице Юнги бы определённо расцвела очаровательная десенная улыбка. Хуже Марса нет.