Room of Requirement

      Тёмные тучи, сгущаясь, заволакивают голубое небо над Хогвартсом. Это выглядит словно свинцовое проклятье, угрожающее тем, что солнца ближайшие несколько месяцев никто не увидит. И что уж говорить о тёплой погоде, вместо которой теперь лишь дождь и холодный, пронизывающий до костей ветер. Юнги же хватает своего собственного холода, чтобы почувствовать, как всё внутри него медленно замерзает, покрывается тонким слоем льда, растопить который теперь будет сложно. Он бродит слегка отрешённый по самым отдалённым коридорам школы, стараясь оттянуть завтрак. Уже прошло несколько дней, как юноша скрывался за лживой простудой, тёплыми одеялами и дружескими объятиями Чимина, чтобы не выходить куда-либо. Учителя не придирались, желая скорейшего выздоровления, поэтому Юнги всё откладывал свой «выход в свет» после неприятных событий.       Каждая мысль о Чонгуке разливалась в нём ядовитыми разрядами боли, неприятно отдающими где-то в сердце. И если слизеринец ещё первое время хотел поговорить с парнем, то, услышав о том, что кто-то снова выпустил листовки со снимками Юнги по всей школе, передумал. Он не пытался больше искать ему оправданий; Чонгук растоптал самое дорогое, что было у Мина, — его репутацию и честь.       После первого скандала с фотографиями Чимин не спрашивал у друга ничего. Он сразу решил, что это жестокий розыгрыш. Такие снимки мог создать кто угодно, тем более они были не заколдованными, а выглядели как обычные картинки маглов. Сам же Юнги ничего никому не говорил: врать ему хотелось меньше всего, а признаваться в том, что он был в тот момент с важным человеком, так легко отказавшимся от него, было неприятно и больно. Ведь пока слизеринец обдумывал, как лучше стоит рассказать о них с Чонгуком, тот жестоко подшутил, стёр всю уверенность с лица Юнги в одну секунду. И поэтому Мину больше об этом думать не хотелось.       Собравшись с силами, он направляется точно в общий зал, изредка ловя взгляды студентов, кто уже закончил трапезу или только идёт завтракать. Юн всеми силами игнорирует, натягивает на себя самодовольство и уверенность, но маска трещит в тот момент, как слизеринец видит очередные листовки под ногами. Руки начинают дрожать, и он прячет их под длинными чёрными рукавами мантии, надеясь, что никто этого не заметил. А если и заметил — наплевать, он уже вжился в роль, а маска хорошо легла на уставшее от жизни лицо. Юнги горделиво шагает к своему факультету, замечая уже такую привычную ему компанию. Тэхён крутит между пальцев волшебную палочку, осматривая весь зал, пока Намджун наблюдает за ним, надеясь, что младший ничего не устроит. Ребята не сразу замечают Мина, и как только Ви видит друга, то тут же замирает. Юнги не нужно говорить, о чём сейчас думает когтевранец, ведь он ещё не забыл его прошлое шоу, так же, как не забыли и учителя, зорко смотрящие на всех студентов и ища виновного в очередном ребячестве. Слизеринец старается улыбнуться, показать Тэхёну, что всё хорошо и не нужно устраивать беспредел, сжигая очередные листовки, застилающие пол. Он, на самом деле, просто не хочет, чтобы кто-то страдал из-за него, тем более Ким Тэхён. — Я не помешаю? — спрашивает Юнги, подойдя к столу. Все вокруг удивлённо переглядываются, а Ви тут же отодвигается, освобождая место. — А где Чимин? — Нас сегодня всех вызвали к Мадам Трюк и объявили точное расписание игр, — отвечает Намджун. — Так как вы с Пуффендуем играете первые, то остальных капитанов отпустили. Так что Чимин и Хосок пока что с тренером обсуждают детали. Даже учителя понимают, что в этом году игра будет жёсткой.       Джонни соглашается с когтевранцем, кивая в ответ, пока Юнги прикусывает губу, думая, как много тренировок он пропустил. Если изначально его пропуски имели основания, то после того как раны на руках зажили, Юнги всё равно избегал тренировок. Слизеринец хоть и занимался, но отдельно от всех. Ему было сложно совладать со своими страхами и волнениями. И даже наличие убийцы в Хогвартсе не так пугало его, как то, что он облажается перед командой, не сможет быть идеальным. Юнги было сложно признаться в своих страхах и переживаниях, особенно после того, как первая попытка раскрыть секрет провалилась ужасным образом. — Юнги, тебе уже получше? — слышит он знакомый голос. Юнги хочется провалиться, лишь бы не видеть того, кому этот голос принадлежит. — Твоими молитвами, Джин, чувствую себя просто замечательно. Как ты поживаешь? Как Марк? — говорит с самодовольный улыбкой Юнги, поворачиваясь назад. Он на пару секунд застывает, замечая, что кроме недовольного Джина и ещё одного гриффиндорца с ними стоит Чонгук. — Не стоит говорить такое, Юнги, — говорит тот серьёзным тоном. — Мы пришли с миром, просто поговорить. — О чём? — интересуется Тэхён, за что на него тут же недовольно смотрит Джин. — Насчёт фотографий, — говорит незнакомый гриффиндорец. — Не хочешь рассказать, что вас связывало с Марком?       Юнги усмехается в ответ, отворачиваясь от ребят и оставляя их в недоумении. Он и забыл, с каким именно «подтекстом» писалась вся статья. Теперь он стал любовником Марка, и от этого ему ещё смешнее. — Это всё выглядит так, — продолжает настырный студент, — будто у вас с ним что-то было. А после того как узнал о его связи с Дженни, ты убил Марка, да и его девушку тоже. По датам и времени ты последний, кто видел Марка… — Вы хотя бы слышите, какую чепуху несёте? — перебивает Намджун. — Посудите сами: Марк ненавидел Юнги больше всех вас вместе взятых. И тут откуда-то любовь. Давайте не будем сейчас распускать слухов. — Не лезь, пожалуйста, Джун, — отвечает ему Сокджин. — Факт остаётся фактом; я нашёл снимки на камере Марка, Юнги, и ты там запечатлён. — Чушь, — раздаётся голос Джонни, — в жизни не поверю в такое. Вы опять пытаетесь оклеветать Мина, и это, честно говоря, достало каждого студента Слизерина. И я вам намекну, если вы ещё сами не поняли: злить змей — это не очень хорошая затея. Давайте так, вы сейчас повернётесь и свалите отсюда. — Соглашусь, — говорит Чимин, подходя к ребятам, — вы, Гриффиндор, уже достали. Я прошу вас по-хорошему: хватит. Ещё один выпад на наш факультет — и начнётся война. Ни один гриффиндорец не будет в безопасности, это я вам обещать могу. — Может, обойдёмся без этого? — пытается успокоить всех Чонгук. — Это просто разговор, не более. Я сразу говорил, что Юн ничего не делал, но ребята просто хотели убедиться, услышав это из его уст. — Мин Юнги на всё ответил, разговор окончен, валите, — говорит незнакомая девушка с зелёно-серебряным галстуком, подходя ближе к компании.       Некоторые слизеринцы усмехаются и как-то не по-доброму переглядываются. Юнги сразу начинает чувствовать себя более уютно в такой атмосфере, а ещё потому, что к защищающему его Чимину добавляется рука Тэхёна, слегка сжимающая плечо слизеринца. Мин чувствует, что друг также напряжён, хоть старается выглядеть как обычно весело и приветливо. И вот снова от тэхёновской улыбки все органы в узлы завязываются, и даже Намджун сидит и смотрит на брата не отвлекаясь, будто выжидая, когда тот нападёт. Только сейчас Мину кажется, что эта улыбка не принесёт бед ему, и бояться её стоит только тем, на кого направлено недовольство лучшего студента Хогвартса.       Однако всё спокойствие Юна в момент испаряется, когда он замечает знакомую камеру в руках Джина. Гриффиндорец смеётся, видя взгляд Мина и трясёт бесспорным доказательством перед носами студентов. — А что, если я покажу вам, а? Будете ли вы так же защищать Юнги, как делаете это сейчас? — спрашивает он надменным, слегка саркастичным тоном.       Все студенты перешёптываются, и даже те, что сидят чуть поодаль, начинают прислушиваться к беседе. У Юнги холодеют руки, когда он понимает, как легко может его репутация стереться даже в глазах друзей. Этого, думает Мин, он не переживёт точно. Ему почему-то эти фотографии кажутся чем-то грязным, постыдным. И дело не в том, каким он там был запечатлён, а вся проблема — кем. Если бы этот кто-то сразу признался, сказал всё как есть на самом деле, Юнги бы не переживал. Мин бы не думал и не загонялся по такой ерунде. Потому что на снимках он счастливый. Слизеринец там слегка удивлён, но в глазах у него улыбка оттого, что он рад быть с человеком, заснявшим его. Только вот теперь этот человек стоит напротив и не спешит его защитить, не хочет как-то объяснить свой поступок. А Юнги просто устал оправдываться, бегать за кем-то, что-то доказывать. Ему больно, и эта боль — хорошее оправдание его бездействию.       Джин протягивает камеру Чимину, когда Юн замечает слабое свечение, проскользнувшие по руке Кима и попавшее ровно в фотоаппарат. Мин думает, что ему показалось, и отгоняет все мысли. Чимин же с неким подозрением берёт камеру в руки и смотрит на экран. Он тыкает на какие-то кнопки, пока Намджун подходит к нему и помогает разобраться в аппарате. — Тут ничего нет, — говорит когтевранец, — это шутка такая?       Ким Сокджин выхватывает камеру, беспорядочно щёлкает на кнопки, шипя от злости, и утыкается взглядом на Чимина. — Это ты всё удалил. — Что? Сокджин, ты в своём уме? Ты тут стоял и всё видел. Фотографий нет, заканчивайте этот цирк и расходитесь, — недовольно произносит Намджун. — На нас уже весь учительский состав смотрит вместе с директором. Хотите проблем?       Джин начинает злиться, пытается отстоять свою точку зрения, пока Юнги, слегка развернувшись, сталкивается с самодовольным видом Тэхёна. Тот так же крутит волшебную палочку в руке и не сводит взгляда со всего переполоха. Ему, как Мину кажется, нравится смотреть на подобные зрелища. Джин что-то пытается доказать брату, провоцирует остальных, обвиняет и бесится, что единственное доказательство, связывающее как-то Юнги с убийствами, исчезло. Чонгук пытается увести того, что-то шепчет другу, но тот не унимается. — А знаете, — громкий голос Тэхёна перебивает всех, — это даже забавно. Но вот подумайте сами, ведь если вы так легко достали эту камеру, значит, её мог взять любой. И, возможно, даже если эти фотографии были настоящими, то их мог сделать кто угодно, так ведь, Юнги?       Юнги теряет дар речи, понимая, куда клонит когтевранец. Это точно не то время, когда ему хотелось бы обсуждать свою личную жизнь, и он сразу теряется, не знает, что ответить. — Бред, эту камеру нашёл Чонгук. Именно у него была она, так что, ты хочешь сказать, что Чонгук сделал фотографии? — с усмешкой говорит Джин.       Несколько подошедших гриффиндорцев усмехаются на слова старосты. Народа вокруг становится больше, и Юнги замечает некоторых учителей, указывающих кивком на ребят. Им лучше быть потише или вообще разойтись, не попадаясь на глаза профессоров. — Это и правда фотографии, что сделал я, — внезапно говорит Чонгук.       Все вокруг замолкают, и кажется, что во всей школе затихает всё что только можно. Чонгук взгляда не отводит, смотрит упрямо на Кима, всем видом показывая, что слов назад не возьмёт. Юнги полностью растерян, он ждёт продолжения объяснений со стороны парня, удивляясь услышанному. Он в какой-то момент слегка щипает себя, проверяя, сон ли это. Но тут студенты Гриффиндора не могут успокоиться, заливаются смехом, говоря о том, какой прекрасный юмор у капитана, и Мин понимает — его сон не просто реальность, а настоящий кошмар, где парень, который ему нравится, усмехается с другими над его чувствами. — Ты настоящий шутник, — еле выдаёт Джин сквозь смех. — Кто поверит в такое? Да, вас видели вместе, ну и что? Не будешь же ты спать с ним? — Храбрость, — снова перебивает громким голосом всех окружающих Тэхён, — это черта характера студентов Гриффиндора. Но, как по мне, сейчас перед собой я вижу кучку трусов, слепо тыкающих на того, кто сильнее вас. Вы даже свою трусость под шутками скрыть не можете, — добавляет с улыбкой когтевранец. — Ваша храбрость растерялась вместе с выпуском Гарри Поттера. Но даже он, как я считаю, был таким же напыщенным индюком, чьей жизнью двигало простое желание выжить, а не смелость.       Джин делает несколько шагов вперёд, хватает Тэхёна за рубашку и тянет на себя. Юнги не успевает ничего сделать, как в перепалку вмешиваются сразу трое: Чимин, Намджун и Чонгук. Гриффиндорец пытается оттащить друга, тогда как Чимин отталкивает парня, желая разобраться с Джином. Всё происходит слишком быстро, чтобы уследить. Студентам, как оказалось, нужен был лишь повод, чтобы найти выход ненависти, и этим поводом оказался Юнги.       Намджун оттаскивает Джина, шипя на него и ругая заодно улыбающегося Тэхёна, которому, как думает Мин, всё нипочём. Он наслаждается плещущейся в глазах Сокджина злостью. Юнги встаёт со своего места почти сразу, когда замечает, как Чимин медленно достаёт палочку, подходя ближе к озлобленному Джину. Слизеринец не успевает вмешаться, когда Чонгук перехватывает руку Пака, говоря ему что-то о чести и достоинстве, за что тут же получает удар кулаком в лицо. — Прекратите, — кричит директор, направляясь с несколькими учителями к ребятам, — что вы тут устроили? — Мы только сегодня обсуждали это, — говорит тренер, недовольно шипя. — Никаких распрей между факультетами! Хотите, чтобы запретили квиддич?       Все мигом прекращают разговоры, перебранки, и только Чонгук с Чимином продолжают смотреть друг на друга с ужасной злобой. Гриффиндорец уже достал палочку и, готовый в любой момент напасть, смотрит на слизеринца, пока сам Чимин выглядит невинно и мило, не считая того, что разбита губа не у него. — Вы, двое, — обращается профессор Макгонагалл, — Пак Чимин и Чон Чонгук, вы будете наказаны. Я не знаю, что вы не поделили, но общий зал — да и вся школа — не лучшее место для выяснения проблем. Если вы сейчас же не прекратите, то я сниму ваши команды с игры и лишу тридцати очков каждого.       Ребята делают несколько шагов назад, отступая друг от друга, пока Юнги выдыхает, радуясь, что те обошлись малой кровью. Он смотрит на разбитую губу Чонгука и думает, что даже так он выглядит потрясающе красивым. От этих мыслей ему и неприятно, и стыдно одновременно. Его радует, что Чонгуку досталось, но лёгкая печаль, с которой смотрит гриффиндорец на него, почему-то задевает, не даёт приятным ощущениям задержаться и остаться надолго.       Все расходятся за свои столы, кроме Чимина и Чонгука, ушедших вместе с директором. Намджун просит Юнги проследить, чтобы Тэхён пошёл в класс, пока сам староста отходит побеседовать с Джином. Мин уже готов увидеть, как Ким сбегает, лишь бы не идти на занятие, но парень спокойно берёт свои конспекты и тащит удивлённого Юнги за собой. Они идут молча до класса, стараясь быстро передвигаться между учениками. И только зайдя в помещение, Юнги позволяет себе спросить у Тэхёна то, что его так сильно волновало: — Это ты испортил камеру Марка? — Может быть и я, — задумчиво произносит юноша. — Как думаю я, она и так была безнадёжно испорчена. Хотя на твоём месте, малыш Шу, я не стал бы делать подобных снимков с человеком, в котором не уверен.       Тэхён бьёт по больному, и Юнги готов себя прибить за то, как отвратительно всё скручивается внутри. Он не понимает, что именно чувствует в этот момент, но знает точно: с этим всем нужно разобраться поскорее. — Я не хотел делать эти снимки и даже просил их удалить, — через пару минут говорит Юнги. — Но тебе спасибо, что уничтожил их. Я бы не вынес этого, — признаётся слизеринец, удивляясь, как легко ему говорить о чём-то с Тэхёном.       Ви в свою очередь не перебивает и изредка на Юнги поглядывает, ожидая, что тот расскажет. И Мин тихо говорит. Он рассказывает, что ожидал, что Чонгук защитит, а не засмеётся. Он признаётся, что рад тому, как Чимин ударил парня, разбив тому губу. Он сам не замечает, как открывает Тэхёну свои мысли, пока остальные студенты подтягиваются в класс. Этих мыслей в последнее время у Юнги хватит на то, чтобы заполнить несколько кабинетов Хогвартса, и они перестают вмещаться в голове у парня. Всему этому хламу нужен выход, хочется хоть немного освободить место в сознании, расставить всё в правильном порядке, а Тэхён, кажется, готов с этим помочь. Юнги не рассказывает всего, но делится самым наболевшим так, будто ведёт банальную беседу.       Намджун с Чимином приходят позже всех и сразу усаживаются недалеко от ребят. Юнги почему-то больше говорить не хочется, но он рад и тому, что смог рассказать. Потому что Тэхён в ответ не осуждает, а лишь участливо молчит, иногда смотря на парня так, будто от этого взгляда зависит чья-то жизнь. И если бы Юнги умирал, то глаза Ви спасли бы его сто раз.       Урок проходит довольно быстро, и после него вся компания идёт на обед. По дороге в главный зал Хогвартса Чимин рассказывает, что теперь ему придётся убираться в классах, и не проблема, если бы ему не пришлось это делать с Чонгуком. Такая перспектива парня не радует, и когда Юнги спрашивает, что теперь Чимин думает о капитане команды Гриффиндора по квиддичу, то получает в ответ хмурый взгляд. — Я не могу ничего сказать, — задумчиво произносит парень, — ведь Гук ничего не сделал. Просто так сложились события. Но тот факт, что его факультет — это одна большая задница, не меняется.       Юнги тихо усмехается, подмечая хладнокровность друга. Студенты Слизерина вокруг шумят, переговариваются и смеются, когда остальные факультеты ведут себя чуть тише. Даже привычный громкий Гриффиндор сидят слегка понуро, лишь изредка нарушая своими голосами тишину, повисшую над их столами. Это было так удивительно для гриффиндорцев, но очередное наказание и то, как они проиграли в утреннем споре, наложилось неприятным отпечатком на их настроение. Когда Юнги краем уха слышит чей-то разговор о нём, то уже решает, что Джин и его компания снова решили достать парня. Он тут же поворачивается на голос, видя брата Джонни, сидящего недалеко. — Чего тебе нужно, Шу? — с недовольной миной произносит Джехён. — Ты что-то обо мне сказал? — спрашивает Юнги. — Какие-то проблемы?  — Да. Ты самая большая проблема. Огромная заноза нашего факультета, — отвечает, усмехаясь, слизеринец. — Думаешь, раз твоя семья такая богатая, тебе всё можно? Ну, я тебе открою секрет, твой отец легко может потерять власть, так что тебе придётся перестать быть таким мудаком.       Джонни, сидящий рядом, хмурит брови. Ему тон брата не нравится, но лезть он не спешит, позволяя тому высказаться. — Ты всё бесишься, что я тебя заменил? — с улыбкой говорит Юнги. — Ох, ну, без обид. Ты был херовым игроком, так что не плачь сильно из-за этого.       Джехён кусает губы, желая что-то ответить, но Джонни его останавливает, прося прекратить. Ли-младший успокоиться не может, смотрит на брата со злостью и что-то шипит, переходя на грубости. — Дело не в замене, просто я не пойму. С тобой столько парней носится, как с девочкой. Но ты всего лишь подстилка для кого-то, — не перестаёт донимать Ли. — Ты недостоин быть слизеринцем. Такой, как ты, вообще должен был учиться в обычной школе для маглов. Тут тебе не место. — Раз не место Юнги, то тебе — тем более, — с усмешкой говорит ему Чимин. — Такое трепло, как ты, давно должно было провалить все экзамены и уползти в ваше родовое поместье. — Джехён, ты перегибаешь палку, — наконец-таки вмешивается Джонни. — В том, что тебя выгнали из команды, вины Юнги нет. А травля Мина не повод, чтобы срываться на нём. Мы все с одного факультета и должны поддерживать друг друга. А если тебе не нравится, что ты теперь не в центре событий, — это твои проблемы. Так хочешь оказаться на месте Мина? Вперёд, я только рад буду этому. Правда, не думаю, что ты, как тот же Юнги, сможешь принять такое давление. Хватит быть маленьким мальчиком, повзрослей.       Брат недоволен. Он спорит с Ли-старшим, упрекает его, выводит из себя и так злого Джонни. И пока все продолжают выяснять отношения, Юнги внезапно чувствует, как об его голову что-то ударяется. Небольшой бумажный самолётик попадает точно в макушку и, как только Мин берёт его в руки, раскрывается.

«Нам нужно поговорить. Встретимся сегодня вечером в нашем обычном месте».

      Юнги перечитывает несколько раз строки, перед тем как листок самовоспламеняется. Огонь совершенно не ранит юношу, а бумага осыпается в руках у слизеринца пеплом. — Чонгук? — тихо спрашивает рядом сидящий Тэхён. Не было ничего удивительного, что он заметил записку, но Юнги спокоен. Он даже где-то рад, что может поделиться секретом. Пусть рассказать не всё, но в любом случае открыться хоть кому-то ему кажется отличной возможностью. — Знаешь, Юнги, — выбивает Джехён из мыслей парня, — ты ведь, чёрт возьми, ничего не стоишь, если останешься один. Кто ты без своего вездесущего Чимина и слегка долбанутого Тэхёна? — Прошу без оскорблений, — прерывает его Ви, — не слегка. — А ты, Ли? Кто ты без своей семьи и денег? Ты ведь даже не родной брат Джонни. Рождён от обычной девушки — магла. Радуйся, что отец семейства Ли тебя не выкинул и приютил, а мачеха отнеслась к такому выродку, как ты, с любовью и терпением. На её месте я бы выкинул тебя на улицу. Ты даже не смеешь указывать мне на мой статус. Ты сам всего лишь жалкая полукровка.       Все замолкают, уставляясь поочерёдно то на Юнги, то на Джехёна. Никто и не знал, как оказывается, о такой правде. Джонни молчит, сверля глазами тарелку с едой, и, как кажется Юнги, он даже рад, что кто-то открыл их тайну. Теперь не придётся выгораживать братца, и так севшего ему на шею. Джехён вскакивает со своего места и быстро удаляется, оставляя ребят одних. Каждый начинает тихо перешёптываться и переглядываться, пока сам Юнги, спокойно налив себе чаю, пьёт горячий напиток, остужая при этом мысли. — Прости, если задел тебя, Джонни, — говорит он чуть погодя. — У меня не было таких намерений. — Всё в порядке. Ты всё сказал правильно, — спокойно отвечает слизеринец, также наливая себе горячего напитка и добавляя пару ложек сахара. — Джехён, поняв, в какую семью он попал, забылся. Решил, что ему всё дозволено, так что я рад, на самом деле. Но, предупреждаю, теперь тебе от него достанется.       Юнги усмехается, записывая в свой список очередного человека, которому он не нравится. Это даже смешно, на самом деле. Ведь ненавидеть человека только за то, что он сказал правду, звучит глупо и забавно. И пусть Чимин чуть позже говорит, что беспокоится о Мине, сам слизеринец полностью спокоен.       Он, вернувшись в гостиную Слизерина, решает прочитать материал, пропущенный за пару дней. Тэхён ему обещал, что поможет с трансфигурацией, поэтому Юнги откладывает учебник, приступая к изучению заклинаний. Он ждёт, когда последние студенты разойдутся спать, и только после этого, накинув на себя невидимые чары, выходит из общежития. Юнги идёт быстрым шагом, желая разобраться со всем скорее. «Лишь бы только записка Чонгука не оказалась подставой», — думает слизеринец, подходя к Выручай-комнате.       Он прислушивается, открывая дверь, и осматривает помещение. Чонгук сидит на одном из диванов и нервно стучит ногой. Его взгляд направлен куда-то в сторону, и сам юноша выглядит слишком отрешённо для того, кто хочет навредить Юнги. Слизеринец заходит в комнату, снимает заклинание и уставляется на парня. — Что тебе нужно? — говорит он, стараясь держаться холодно. Голос слегка дрожит от нервов и переживания, и поэтому Юнги решает более ничего не произносить, чтобы не выдать себя. — Я думал, ты не придёшь, — отвечает ему Чонгук, срываясь с места. Он идёт быстрыми шагами к Юну, сокращает расстояние и обнимает его. У Мина миллион вопросов, но он только и может, что пытаться дышать. Воздуха не хватает, когда Чонгук вот так вот прижимает его к себе, но боль всё равно даёт о себе знать, и Юнги парня отталкивает. — И что же, позволь узнать, это такое? — говорит он слегка надменным голосом. — Мы разве вместе? Я-то думал, что я встречаюсь с Марком. Встречался, — поправляет он себя. — Юнги, дай мне всё объяснить, — говорит тут же гриффиндорец и, видя ожидающий взгляд Юнги на себе, продолжает: — Я не хотел тебя так подставлять. Я вообще не думал, что Джин найдёт камеру со снимками. Если бы я мог, то удалил бы всё ещё тогда, заранее. — Значит, всё же это вы сделали ту мерзкую статью. — Нет, я в этом участия не принимал. Джин нашёл камеру и тут же сложил два и два. Получилось у него число неверное, но слушать он меня не стал. Он мне ничего не говорил, на самом-то деле, и ушёл к кому-то в Пуффендуй. Я думаю, что это не Джин сделал эту газету, но да, он принимал в этом участие. — А ты его не остановил, — со вздохом говорит Юнги. — А я и не знал, — повышает тон Чонгук. — Если бы я заранее понял, то… — Нет, Куки, ты не понял. Я имею в виду не то, что ты должен был гоняться за Джином, следить за его планами и подобным. Дело в другом. Ты мог его остановить, сказав правду. Мы договаривались о том, что мы перестанем всё скрывать, пусть постепенно, но расскажем. А теперь выходит так, что ты, засунув свою храбрость куда-то подальше, поступил как последняя скотина. Твоё слово могло бы всё решить. Но ты, вместо того чтобы выбрать нас, выбрал свою репутацию. Хм, как по мне, ты не принадлежишь Гриффиндору. Шапка дала маху и отправила тебя не на тот факультет.       Юнги попадает точно в цель, видя расстроенный вид парня. Ему, в некоторой степени, приятно приносить ему боль. Теперь он каждым словом мстит юноше, несмотря на то, что чувства к нему ещё до сих пор где-то теплятся под коркой льда. Чонгук молчит и не находится, что ответить Юнги. Он отворачивается от парня, пытается собраться с мыслями, но Мину мало. Он хочет выкинуть из себя всю боль. — Вот что ты получил за это, Чонгук? Уважение товарищей? Ты считаешь, что такое уважение чего-либо стоит? Если бы они были твоими истинными друзьями, то не бросили бы и не отвернулись только из-за такой глупости. Ты спишь не с Волан-де-Мортом, а со мной. От моих рук не пали семьи полукровок, на них нет крови. Я обычный маг, такой же, как и ты или Джин. Вот только ты продолжаешь меня стесняться и избегать, — не успокаивается Юнги. Ему уже наплевать, что его голос выдаёт всё напряжение и нервозность, он почти срывается на последних словах, чувствуя, как ком в горле не даёт договорить ему. — Прости меня, — отвечает ему Чонгук. Он выглядит загнанным ребёнком, не знающим, что и сказать, и Юнги становится его где-то жалко. Он хочет, чтобы Чонгук ответил ему, возразил, сказал, что он не прав. Но его слова оказываются истиной, и от этого ещё больнее. — Я просто не смог. Я пока что не готов, — добавляет он чуть погодя, — но и терять я тебе не хочу и не могу. Ты мне важен, Юн, я хочу быть с тобой. Но пока не готов это показать, но я смогу. Я тебе обещаю, что я буду за нас бороться… — Не стоит, — произносит тихим голосом Юнги, — я от этого всего устал. Я не злюсь на фотографии и даже не могу злиться или обижаться на тебя. Просто больше ничего не хочу.       Чонгук не верит словам старшего и подходит к нему. Ему хочется обнять слизеринца, но он всё ещё помнит, как было неприятно, когда Юнги оттолкнул его. Руки сами тянутся к Мину, и Чонгук готов сделать что угодно, лишь бы парень не увернулся от него и не отошёл на пару шагов назад.  — Мне нужно подумать, Куки, тебе это нужно тоже. Возможно, мы и вправду поторопили события. Или же, раз мы больше не могли просто трахаться и не можем при этом быть открытой парой, нам просто не судьба быть вместе?!       Правда неприятно бьёт под дых обоим магам. Они смотрят друг на друга неотрывно, решают, что сказать и сделать. Между ними как будто вырастает стена, и каждый из них сам возложил её, камень за камнем. Юнги в этот момент вспоминает, как когда ему воздуха не хватало рядом с парнем оттого, насколько горячими были его поцелуи. Сейчас же эти поцелуи шрамами всплывают на израненной душе слизеринца. Он смотрит ещё секунду, медлит, хочет что-то исправить, но не знает, как. Он не ведает, что именно он должен починить, тогда как сам Мин сломан почти до самого своего основания. Юнги более не хочет сражаться за то, что нужно ему одному, когда при этом в уравнении их двое.       Он отворачивается от парня и выходит наружу, полностью позабыв наложить заклинание. Юнги идёт медленно по коридору, себя ненавидя за то, что всё так заканчивается. Но как помочь им — больше не знает, а заставлять гриффиндорца быть с ним — не желает. Чонгук не готов сражаться за них, а Юнги слишком горд, чтобы просить и умолять. Тонкою коркой льда начинает покрываться и душа Мина, и он от этого готов закричать, лишь бы кто-то услышал его и остановил весь этот процесс. Вот только сил больше нет ни на что.       Повернув за угол, Юнги замечает тень, проскользнувшую мимо стены, и замирает. Он спешит достать палочку, чтобы защититься, но кто-то другой успевает сделать это первым. Из-за своих мыслей слизеринец слишком замешкался, чтобы успеть отбить заклинание или наложить щит. — Отключись, — произносит мужской голос, и это последнее, что слышит Юнги, перед тем как потерять сознание.