Питер надеется

Всего лишь сон. Это был всего лишь сон… Питер стоял у окна, с сожалением смотря на своё отражение, отчётливо видимое на фоне непроглядной снаружи тьмы. Сигарета медленно тлела в его пальцах. Дышалось всё ещё тяжело, словно на грудь положили груз. Пот стекал с его лба большими каплями, но Питер делал вид, что абсолютно этого не замечает. Обычно алкоголь помогал избавиться от наваждения, от дурацких снов, которые были куда хуже его настоящего прошлого. Но в последнее время их стало слишком много. Питер понимал, что отчасти его беда в том, что он слишком восприимчив к тому, что происходит вокруг. За столько лет он смог убедить всех, что способен контролировать себя и ситуацию, но это было такой грандиозной ложью для него самого… что проще действительно уйти. До того, как собственная голова сведёт его в могилу. Глубокая затяжка. Пальцы непослушные, дрожат. С прищуром, с каким обычно он поглядывал на окружающих, Питер снова сфокусировал взгляд на своём отражении. Нет, что-то с этим надо делать. Пока он не сошёл с ума. Интересно, а спит ли сейчас Морс? В сарай заходили по одному, там было слишком мало места. Но и находились недолго, секунды две, не больше. И пулей вылетали, едва сдерживая рвоту. Морс предпочёл остаться снаружи, даже не пытаясь зайти. Лишь ДеБрин, спокойный, но бледный как мел, в маске-респираторе осматривал останки тел. Рваные обрубки рук и ног валялись на полу, разбросанные в хаотичном порядке. Развешанные на крюках прогнившие туши с выпущенными наружу кишками, часть которых уже подъели крысы. Насаженные на деревянные пики головы с пустыми глазницами. Засохшей кровью залит весь пол. Тихие, но угрожающие писки крыс, казалось, раздавались со всех сторон. Две секунды. Всего лишь две чёртовы секунды… А Питеру запомнилось всё до мельчайших деталей и врезалось в память так, словно он находился там как минимум неделю. Ему казалось, что запах сгнившего мяса всё ещё преследует его. А ведь после осмотра места они все, включая присутствовавших тогда констеблей, как гончие рванули в душевые, срывая на ходу костюмы и форму. Питер старался не представлять себе, кому и, что самое главное, зачем так надо было издеваться над телами. Что он хотел этим всем сказать? — Что ты больной псих, и больше ничего. Питер вздрогнул от своего собственного голоса. Тот прозвучал так незнакомо, хрипло. Сигарета догорела почти до конца и обожгла пальцы. Питер поспешно затушил её о пепельницу. Спит ли сейчас Морс? Почему-то эта мысль показалась ему спасительной. Морс такой чудак. Но умный чудак, и с этим надо считаться. Питер подумал, что если сейчас Морс не спит, значит, у них точно получится выйти на след этого… урода, хотя на языке вертелось абсолютное другое слово. Питер взглянул на часы. Три часа ночи. Не самое лучшее время для звонка. Но, чёрт возьми, уснуть теперь точно не получится. Он спешно оделся и вышел на улицу. Через два дома стояла красная будка с таксофоном, но Питер выбрал другую, ту, что стояла через квартал. Ему хотелось подольше побыть на улице, идти, подставляя лицо под мелкий моросящий дождь. И дышать, дышать глубоко, медленно выпуская через рот облачка пара. Опустив монету и поднеся трубку к уху, Питер вслушивался в длинные гудки. Казалось, что секунды тянутся целую вечность. Для себя он отмерил пять гудков. Не возьмёт — не найдут. Это было глупо, так глупо, что не будь Питер под впечатлением от своего сна, он бы сам себя ударил. Четвёртый. Пятый… Питер вздохнул и собрался повесить трубку на рычаг, когда раздался щелчок. — Морс. Голос не был сонным, скорее смертельно уставшим. Кривая ухмылка исказила лицо Питера. Он повесил трубку на рычаг, так и не сказав ни слова. Выдохнул и расслаблено, но нервно рассмеялся. Найдут. Обязательно найдут. И, чёрт возьми, теперь Питер был готов для Морса сделать что угодно, чтобы тот смог как можно быстрее догадаться о том, кто это сделал. И зачем.