***
Тикки уже не помнит, в какой момент все начало идти под откос. Плагг всегда был склонен к зависимостям. Он первый из всей параллели начал курить, летом перед первым курсом лицея умудрился уйти в запой на месяц, а о том периоде участия в уличных гонках год назад даже думать не хочется (Тикки до сих пор вздрагивает, когда перед глазами встает тот поворот, который мог стать роковым). Ей бы хотелось забыть тот момент, когда она впервые увидела Плагга с иглой. Поначалу это не было так пугающе: по словам Плагга, он пару раз закинулся на вечеринке, в последний словил бэд-трип и больше не собирался даже притрагиваться к веществам, как он клялся своим двум лучшим друзьям. Тикки ему тогда поверила, Адриан?.. Адриан ничего не сказал. Возможно, он похоронил Плагга уже тогда. Но поначалу обещание действительно выполнялось какое-то время, и Тикки уже успела позабыть то жуткое признание, пока однажды, забегая к "заболевшему" Плаггу домой после коллежа, она не увидела его полусидячим, с пустым взглядом, не реагирующим на ее крики. Тогда ему удалось избежать рехаба. Тикки жалеет об этой оплошности: быть может, если бы им удалось запихнуть его туда на начальном этапе, последствия были бы минимизированы. Но Плагг клялся, что это первый и последний раз, и она ему поверила. На этот раз он держался полгода. Когда это повторилось, никто уже не верил обещаниям, и Плагг с синяком под глазом, который ему оставил Адриан, уехал в клинику на месяц. Вернулся он посвежевшим, с победным значком "чистый 30 дней", и Тикки разрешила себе выдохнуть. На следующий день она впервые позволила себе сорваться и врезать Плаггу по лицу, оставив ему царапину недавно сделанными нарощенными ногтями. Адриан приехал через полчаса после звонка, и Тикки едва сдержала его от убийства с особой жестокостью. Значок был смыт в унитаз, прямо как пустые обещания. А потом они привыкли. Привыкли, что Плаггу нельзя одалживать деньги, что все его слова надо переворачивать и делить на десять, что доверять ему уже тоже не получится. Что никогда не знаешь, сколько он продержится после очередного рехаба, какие оправдания придумает срыву и сколько пропущенных он оставит телефону Тикки в попытках прозвониться и извиниться. Привыкли, приняли, и в какой-то мере даже простили. Но Тикки до сих пор в глубине души почему-то верит, что этот раз точно будет последним, и злиться на себя за это, но ничего не может поделать. И устоять против Плагга - тоже не может. Потому что сначала она ненавидит его за очередной срыв, а потом готова прыгать от радости, когда видит его, вернувшегося после месячного отсутствия, на пороге своей квартиры. - Не понимаю я вас с Адрином, - говорит как-то Маринетт во время очередной девчачьей ночевки, которая, по сути, была просто совместной попыткой заучить материал к контрольной в последнюю ночь. Тикки отрывается от учебника по истории, непонимающе изгибая бровь. - В каком плане? - Ну, ты знаешь... - Маринетт мнется, она нервно трет учебник, загибая и отгибая краешек страницы. - Про Плагга. Тикки внутренне напрягается. Это не первый их разговор на эту тему - и каждый раз он неизменно заканчивался ссорой, потому что "не лезь не в свое дело, Мари" - "я просто пытаюсь тебе, дуре, глаза открыть". - Если ты опять хочешь осыпать его передо мной всеми нелестными эпитетами, то лучше не порть мне настроение, а то впереди бессонная ночь перед завтрашней контрольной, не хочу лишний раз расстраиваться. - Да нет, - отмахивается Маринетт. - Я поняла, что это бесполезно. Просто... ну, знаешь... что ты, что Адриан так расстраиваетесь, когда он снова берется за старое. Как будто, ну, это не очевидно, что ли. Он же наркоман. Тикки хмурится. Она понимает, что подруга права, что обижаться сейчас на ее слова - наименее разумное, что можно сделать. Что Плагг, скорее всего, неисправим, что бывших наркоманов не бывает, что другого от сына родителей, которые, по сути, на него наплевали, ожидать было нельзя. Но чужие слова болью режут что-то внутри, иголкой протыкая какой-то шарик надежды, который будто держал ее на плаву, и вмиг становится невероятно тяжело. - Твою ж, Тикки, ты плачешь что ли? Теплые руки обнимают ее, и Тикки обдает запах сладкого парфюма. Подруга прижимает ее к груди, поглаживая по голове и позволяя разрыдаться в шелковую пижаму, пачкая ее слезами и соплями. - Прости... Тикки думает, что не Маринетт перед ней извиняться.***
- Поцелуй меня. В комнате стоит запах весеннего парижского дождя, потому что окно раскрыто нараспашку, и ливень идет всю ночь напролет. Мягкий розовый ковер на полу комнаты Тикки в этот момент кажется уютнее, чем собственная кровать. От Плагга, лежащего напротив нее, в этот момент, наверное, пасет перегаром, но Тикки не менее пьяная, поэтому не чувствует. - Тебе не кажется странным, что мы напиваемся почти в каждую нашу встречу? - она игнорирует его просьбу, списав ее на нетрезвый бред и стараясь игнорировать бешено зашедшееся от этих слов сердце. - Это все потому что ты боишься ответственности, а так всегда можно все списать на алкоголь. Плагг натягивает на лицо улыбку, пытаясь превратить эту реплику в шутку, но Тикки чувствует в этих словах вещи, о которых он никогда не говорил, и, возможно, являющихся корнем, который тянет его к земле и отравляет изнутри, не отпуская. - Почему ты принимаешь? - она задает вопрос быстрее, чем успевает понять, что нужно себя остановить. Ни одна мышца на лице Плагга не дергается от этих слов. Он все с прежней ухмылкой рассматривает Тикки, а потом на локте придвигается к ней, сокращая расстояние между ними до десяти сантиметров. Тикки все еще не чувствует запах алкоголя, но ощущает резкий аромат одеколона, и маленькая девочка визжит внутри нее. - Тебе обязательно сейчас лезть мне в душу, правда? - притворно-расстроенно говорит Плагг. - Ты никогда не говорил ни мне, ни Адриану об этом. - Какая уже разница? Я в завязке, больше не принимаю. Я чистый уже сорок семь дней. Оп, - он бросает взгляд на часы, показывающие далеко за полночь. - Уже сорок восемь. Он, конечно, врет. Он, конечно, сорвется в ближайшие несколько дней, недель, или через пару месяцев - но безусловно сорвется. Но пока что он трезв (в определенном плане), и Тикки хочет прожить этот момент, выжав из него все, что можно. - Поцелуй меня? - Плагг продолжает не терять надежды. Тикки хочется его нахрен послать, потому что если это такие приколы у него, то лучше не надо. Потому что для нее это, кажется, будет значить чуть больше, чем прикол, и не хватало еще по уши влюбиться в наркомана накануне поступления в университет. Хотя, кажется, она уже, и давно. - Мы сейчас такие пьяные, что даже, наверное, и не вспомним об этом завтра, - пытается перевести тему Тикки. - Почему бы тебе не поделиться со мной? Плагг, до этого лежавший со своей привычной ухмылочкой и настукивающий пальцем по полу какой-то незатейливый ритм, сейчас почему-то замирает, и улыбка мгновенно сползает с его лица. Тикки успевает заметить в его глазах блеск какой-то мрачной решимости, прежде чем он наклоняется к ней. - Если мы ничего не вспомним, то я предпочту сделать кое-что другое, - и он накрывает ее губы своими. Плагг уходит из ее квартиры под утро. Тикки провожает его до выхода из подъезда, и там они, стоя у двери, еще долго целуются, пока не становится больно. Плагг мажет чужую щеку опухшими губами, утыкается лицом в шею и издает какой-то странный полусмешок-полувздох. Тикки ойкает. - Не кусайся, придурок. Я не собираюсь в такую жару носить водолазки. Плагг отрывается от нее, смотрит помутневшим взглядом, и Тикки пытается в нем прочитать все, о чем они оба молчали на протяжении последних лет, начиная "я напиваюсь, встречаясь с тобой, чтобы снять с себя ответственность и потерять контроль" и заканчивая "я хочу вернуться сейчас и завершить то, что сейчас происходит". Она сжимает в руках его ладони, которые недавно были на ее талии. "Пожалуйста, останься со мной. Если ты уйдешь, все точно снова полетит к чертям". Плагг оставляет ей поцелуй на лбу и уходит, не попрощавшись. Проснувшись спустя несколько часов, Тикки первым делом проверяет телефон, но никаких сообщений от Плагга она не получает. Зато вечером ей звонит Адриан, устало сообщая уже приевшуюся новость. Впервые с тринадцати лет Тикки рыдает в подушку, закрыв дверь на замок, чтобы ее никто не потревожил, а потом с опухшими глазами на балконе выкуривает первую сигарету за год. Она не знает, от чего ей обидно больше: от того, что Плагг сделал вид, что ничего не было, или от того, что он правда забыл, или от того, что она опять поверила ему, как дура. Мама говорила ей - не кури, не киряй. Надо было слушать маму, закопаться еще глубже в учебники и не думать о героиновых мальчиках с зелеными глазами.***
- У тебя ошибка в этом примере. В следующий раз Плагг возвращается накануне экзаменов Тикки. Ей осталось всего ничего до экзамена по математике, и по хорошему ей стоит остаться у себя дома и заниматься повторением, но вместо этого она, едва получив сообщение, наскоро одевается, хватает учебники и бежит к выходу из квартиры, на ходу вызывая такси. У Плагга дома она появляется через пятнадцать минут. У него необычно чисто и даже нет привычного творческого беспорядка - наверное, успел убраться перед ее приходом. Плагг всегда был хорош в математике, и он, даже выпадая постоянно из учебного процесса, умудрялся быть в своем классе (на секундочку, в экономическом лицее) лучшим. Тикки оправдывает свой поспешный приезд тем, что с ним она проведет время более продуктивно, нежели одна. Возможно, ошибочное решение, потому что они не разговаривали с той самой ночи, и ее бросало в холодный пот от каждого случайного прикосновения. - Где? - она непонимающе смотрит в записи, правда не видя, где ошибка. Тетрадь выскальзывает из ее пальцев, и Плагг плюхается на пол рядом с ней, пробегая взглядом по ее аккуратному, почти каллиграфическому почерку. Затем тыкает худыми длинными пальцами в один из этапов решения. - Вот здесь. Запуталась с дробями. Дай-ка... Он забирает у нее карандаш и в следующие двадцать минут подробно расписывает решение на листке бумаги, параллельно объясняя, что к чему, периодически косясь на Тикки и спрашивая, все ли ей понятно. Она отвечает - да, а на самом деле ее голова не работает совсем, потому что Плагг прижимается своим плечом к ее, и это не упрощает понимание математики от слова совсем. Потом он еще приобнимает ее одной рукой, и Тикки готова задохнуться от бушующих гормонов. Когда он, откладывая в сторону тетрадки, целует ее, связь с реальностью теряется окончательно. Но экзамен она все же каким-то образом сдает. Выходя из аудитории, Тикки еще не знает своей оценки, но чувствует, что проходной балл у нее точно есть. Больше всего на свете ей хочется позвонить Плаггу и сообщить ему радостную новость, и она делает это, сбегая на первый этаж в гардероб. - Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позднее. За оградой лицея ее встречает Адриан, и сердце Тикки разбивается в очередной раз. - Знаешь, может, Маринетт и права. Они сидят в баре до закрытия, медленно потягивая низкоградусные коктейли и почти не пьянея. Тикки - потому что завтра у нее экзамен по философии, Адриан - потому что он в целом не любитель. Но сегодня можно. - В том, что тебе ужасно не идет это окрашивание? - Тикки все же умудрилась слегка наклюкаться, и она хихикает со своей же шутки. Адриан закатывает глаза, но уголки губ его все же невольно дергаются - что и говорить, черно-белый сплит и правда не создан для его лица. - В том, что Плагг безнадежен, и ничего из себя уже не представляет. Пьяная улыбка сползает с лица Тикки мгновенно, и она хмурится. - Вот видишь, - замечая реакцию, качает головой Адриан. - Ты воспринимаешь это как личное оскорбление. Как всегда. - Я не... - и Тикки осекается, понимая, что это правда. Они сидят еще какое-то время в тишине, допивая свои коктейли, пока бармен вежливо не просит их покинуть помещение, потому что заведение закрывается. Они бредут по улице, уткнувшись себе под ноги. Тикки думает, что она наверняка не выспится перед экзаменом, и это большая проблема. Адриан... непонятно, о чем он думает. - Он просто прокуривает свои гениальные мозги, - он не выдерживает тишины первым. - И меня это бесит, потому что не каждому такие достаются. А еще меня бесит Маринетт, которая говорит, что он уже дошел до ручки, потому что она права, и я не хочу это признавать. - Маринетт проще, чем нам, - хрипло возражает Тикки, успевшая протрезветь от холодного ночного воздуха. - Она его никогда не знала так, как мы. Она познакомилась с ним уже после... - В этом и проблема, - перебивает ее Адриан. - Мы с тобой цепляемся за воспоминание. Того Плагга уже нет, и никогда уже наверное не будет. На Тикки мгновенно накатывает злость, и он резко останавливается, из-за чего Адриан едва не врезается в нее. Она поворачивается к нему лицом и тыкает пальцем с ярко-красным ногтем в грудь, заставляя невольно отступить назад. - Легко тебе говорить, с отдушиной в виде Маринетт. Тебе напомнить о том, что, если бы не Плагг, вы бы даже не познакомились? Ты просто наплевал на него, потому что лизаться с моей лучшей подругой явно поинтереснее будеть. - Что ты несешь? - в ответ вскипает Адриан. - Ты вообще в своем уме? Ты осознаешь, что это я каждый раз нахожу Плагга обдолбанным, это я каждый раз отвожу его в рехаб и слушаю его обещания побольше тебя? Ты думаешь, мне не больно, или, может, я его люблю меньше, чем ты? То, что вы трахаетесь, не значит, что он для меня не такой ценный, как для тебя, ясно?! - Мы не... - заикается Тикки, но ей не дают договорить: - Будто бы я не нахожусь в этой ловушке, Тикки! Я точно также, как и ты, не могу отпустить Плагга, но я хотя бы признаю проблему. Это не значит, что я не хочу ему помочь. Больше жизни хочу, Тикки. Но, твою мать, - Адриан быстро рукавом вытирает выступившие то ли от обиды, то ли от злости слезы. - Он не хочет, чтобы ему помогали. И мы с тобой можем либо бесконечно долбиться в эту дверь, либо просто развернуться и уйти. И я точно также как и ты не уверен, смогу ли я бросить его. - Адриан... Он отталкивает ее с дороги и быстрым шагом уходит, оставляя ее одну посреди улицы с дрожащими коленями и влажными дорожками на щеках.***
Все оставшееся время до поступления Тикки не вылезает из учебников и решебников, и ее труд окупается, когда на почту ей приходит уведомление о зачислении в высшую Гренобльскую школу менеджмента. Последняя неделя перед учебой проходит в сборах, последними прогулками с друзьями и прощальными ужинами с семьей. Все проходит относительно спокойно. Но накануне отъезда, в двенадцать часов ночи ее будит звонок. Тикки понимает, что у нее нет шансов, едва видит знакомый номер на экране. В этот раз Плагг выглядит как-то особенно плохо - худее, чем обычно, волосы сальные и непричесанные, и на груди у него Тикки с удивлением обнаруживает синяки непонятного происхождения. На все вопросы о рехабе он не отвечает, да и в целом необычно молчалив. Лишь после допитой чашки чая из него удается вытянуть первые слова: - У меня проблемы, Тикки. Тикки удивленно отрывается от телефона, в котором в очередной раз на всякий случай перепроверяла свой билет на завтра. Это первый раз, когда она слышит что-то в таком духе от Плагга. - Еще раз? - ей кажется, что ей послышалось. Он поднимает на нее усталый взгляд. - У меня проблемы, - повторяет он. Тикки сползает с табуретки и подходит к нему, в знак поддержки кладя руку на плечо. Она понятия не имеет, о чем он говорит, и ей становится страшно, потому что таким затравленным она не видела Плагга никогда. - Проблемы из-за чего? Он ухмыляется, но улыбка у него какая-то получается поломанная и неправильно. - Ты смеешься, да? Я же наркоман, Тикки. И это проблема. И это первый раз, когда он озвучивает вслух это сразу после рехаба, будучи чистым. Мир переворачивается. Тикки наклоняется к нему, беря его лицо в свои ладони. Оно осунулось, скулы выступали больше, чем обычно, щетина царапала кожу. - Это проблема, потому что я больше не хочу делать вам больно, - переходя на шепот, говорит Плагг, избегая прямого глазного контакта. - Ни тебе, ни Адриану, поняла, да? Тебе особенно. Я не хочу, чтобы ты плакала, из-за меня, Тикки. Она думает, что он сейчас добавит какую-то пошлую шутку, как бывает обычно, но этого не происходит, и серьезность этого разговора ее пугает и одновременно с этим радует. Потому что шарик в ее груди, лопнувший когда-то, снова воспарил, и ей становится чуть легче дышать.***
- Обещай, что будешь мне звонить каждый день. Мама целует Тикки в лоб, передает ее крепким отцовским объятиям, и Тикки закатывает глаза и незаметно утирает слезы. Университет - это здорово, но покидать родной Париж тоже не хочется. - Да ладно тебе, - Адриан замечает попытку скрыть эмоции и хлопает ее по плечу. - Это всего в четырех часах езды на поезде. Если у тебя не будет получаться приехать на выходных, то мы к тебе приедем. Ты от нас еще устанешь там. Маринетт кивает в знак согласия и притягивает к себе подругу, шепча на ухо обещание писать как можно чаще. В руки она пихает набор из свежеприготовленных макарон из пекарни, которые она сделала накануне, зная, как Тикки любит эти сладости. Последний в очереди прощаний стоит Плагг. Он успел привести себя в подобающий вид, и его волосы, уже не такие курчавые, как когда-то, но причесанные и вымытые, лежали аккуратной укладкой на голове. Заляпанная чем-то толстовка была заменена на приличную рубашку, и синяк под глазам был замазан тоналкой, любезно одолженной Тикки. Это все так не вовремя - уезд Тикки и попытка Плагга быть трезвым не совмещались друг с другом. Этим утром она делится мыслями по этому поводу с Маринетт, и та философски отвечает, что, может, Плаггу стоит дать самому попробовать взять контроль над своей жизнью. Тикки думает, что даст ему еще один шанс. Он прижимает ее к себе, едва не смяв коробку с макаронами, вызвав раздраженный возглас Маринетт, но Плагг игнорирует это, утыкаясь лицом в чужую шею, вызывая мурашки и воспоминания. - Это последний раз, когда я тебе верю, Плагг, - негромко, чтобы ее не услышали остальные, говорит Тикки. - Я больше не буду стучаться в закрытую дверь. - Поверь, если я облажаюсь, в следующий раз мы увидимся уже на моих похоронах. Плагг вновь улыбается как-то поломанно, и Тикки думает, что улыбаться как раньше он уже не сможет никогда. Но это, наверное, к лучшему. Она целомудренно целует его в губы (Маринетт в шутку изображает рвотный позыв, вызывая смех у Адриана), разворачивается и, подхватив чемодан, отправляется к поезду. Перед тем, как зайти в него, она оборачивается, бросая последний взгляд на провожающих, активно машущих ей рукой, и замечает, как Плагг украдкой вытирает слезы. Вернуться домой из-за внезапно навалившейся учебы у Тикки получается только в ноябре. В этот день в Париже весь день льет дождь, у Маринетт и Адриана пары до самого вечера, а родители встают в пробку и не могут ее встретить. Она уже настраивается добираться до дома одна, но, едва она опускается на землю из вагона, перед глазами появляется знакомая черная шевелюра. - Я думал, я опоздал, - запыхавшийся Плагг облегченно выдыхает. - Адриан написал мне всего сорок минут назад, что тебя никто не может встретить. Еле успел на автобус, знаешь... Тикки не отвечает ему. Она медленно отпускает ручку чемодана, задерживая взгляд на лямке рюкзака Плагга, а затем разрушает расстояние между ними в два шага и притягивает в долгий поцелуй, не обращая внимание на дождь, заливающий глаза, трезвонящий телефон, на который приходили сообщения от беспокойной Маринетт, и осуждающе смотрящих прохожих. Плагг смеется в поцелуй, и Тикки чувствует, как напряженная струна в ее груди впервые за несколько лет наконец расслабляется. Значок, прикрепленный на лямку рюкзака, гласит: "Чистый 90 дней".