Peachy lips

- Мир меняет твоя красота, я его больше не узнаю... - Что? Цзыи вздрагивает, как школьник, которого строгий учитель застал за пересчетом листьев на ближайшем дереве за окном, моргает пару раз, и отрицательно качает головой. - Нет, ничего. Не так, чтобы строчки приходили к нему в голову настолько часто, чтобы был шанс к этому привыкнуть. Он, конечно, считает себя неплохим репером, и это, безусловно, так и есть, но все же настоящее вдохновение, это совсем другое. Совсем другое. Когда тебе девятнадцать, мир окрашен в довольно определенные цвета. Гамма зависит и от увлечений, безусловно, и от окружающих людей, и от принятых в обществе стандартов, и еще бог знает, от чего. Жизнь Цзыи - зеленый с золотыми точками, глубокий черный и серовато-лиловый, как небо перед рассветом. Есть, конечно, нюансы, но в целом примерно вот так. Это все к тому, что жизнь студента второго курса колледжа искусств Ван Цзыи - музыка, друзья, бесконечные биты, немного учебы, много вкусной еды, (смешной) свэг, и собственная оглушительная юность. Но мир меняется в сотую долю секунды, схлопывается в точку, крохотную точку, ослепительно алую и горячую, словно раскаленную. Мир меняется в сотую долю секунды, в один миг, и, кажется, перемены эти необратимы. Когда мгновение это заканчивается, мир становится прекрасным и простым, бесконечно огромным и совершенно не интересным. Мир теряет весь свой бесконечно богатый смысл, необъятную глубину и оглушительную древность. (Забегая вперед - его зовут Цай Сюйкунь, Кун-Кун, и у него пшеничного цвета волосы, мягкие щеки и улыбка такой невыносимой красоты, что в Цзыи, впервые за все девятнадцать лет, сердце стучит так сильно, что, кажется, вот-вот лопнет. Вот-вот взорвется, разлетится радужными искристыми осколками, оставив своего хозяина погибать с идиотской неумелой улыбкой на губах.) Такие, как Сюйкунь, наверное, едят сердца влюбленных в них на завтрак, каждый день свежее. Такие, как Сюйкунь, наверное, никогда не достаются никому. И, наверное, это хорошо, потому что выжить рядом с таким совершенным в своей красоте существом просто невозможно. Цзыи как-то забывает о том, что он не один, что рядом его одногруппники, которые, так-то видят все. Мир же уже схлопнулся. Впрочем, он прекрасно слышит Бу Фаня, выдыхающего "господи, я влюбился" таким голосом, что сомневаться в искренности этого признания не приходится. Не так, чтобы раньше велись подобные разговорчики, даже о девушках. Не так, чтобы раньше Цзыи хотел драться, особенно, по столь нелогичному поводу. В Цай Сюйкуня просто невозможно не влюбиться. Не удивительно, что это случилось со многими... И драка, это плохая идея. Впрочем, мир становится волшебной искристой точкой только для Цзыи, а жизнь идет себе, как и было запланировано, и каждый миг сменяется следующим, и событие идет за событием. Даже если некоторым кажется, что это не более, чем сон. - Извини? - Сюйкунь, ослепительный, до боли красивый, заставляющий сердце крутиться вокруг своей оси, смотрит прямо на Цзыи, и улыбается неуверенно, с легкой вопросительной интонацией... Если только у улыбки может быть какая бы то ни было интонация. - Тут свободно? И кивает на место рядом с ошалевшим Цзыи, задыхающимся в центре абсолютно нового, разноцветного мира. - Я новенький, - поясняет Сюйкунь, словно кто-то мог его просто не замечать и спутать с тем, кто учится тут уже давно. - Второй курс... Так можно тут сесть? Цзыи вздрагивает и кивает, забыв озвучить свое разрешение. - Я... Я на четвертом, эстрадное... Ван Цзыи. - М, взрослый уже... Цай Сюйкунь, танцы. Восхитительное божество смеется, запрокинув голову, и больше всего он похож на картинку со страниц самой красивой в мире маньхуа, а никак не на живого человека. И смеётся он не от того, что Цзыи показался ему забавным, и не от того даже, что настроение слишком хорошее, а лишь потому что знает, как дьявольски хорош. А от этого и настроение вверх, и глупо хлопающий глазами Цзыи забавный. Потому что попался. Дверцу ловушки можно захлопывать. Шах и мат. Сюйкунь смотрит на Цзыи, точнее, прямо ему в глаза, словно в душу забирается, забивает собой каждую пору, каждую клетку наполняет своей тягучей сладостью... И мягко, почти невинно, словно невзначай, кокетливо ведет розовым язычком по не менее розовым губам: сначала по верхней, потом по нижней. Язычок оставляет влажный блестящий след, Цзыи погибает еще раз, вспыхнув, и смотрит не отрываясь. Цзыи не нравятся мальчики. Не нравились никогда, ни разу, и сейчас ничего не изменилось. Ему нравится Кун-Кун. За всех мальчиков и за всех девочек планеты, один, одним махом. Сюйкунь садится рядом с горячим, почти расплавленным, взволнованным Цзыи, бесцеремонно берет из его ланч-бокса дольку персика, и медленно ест, откусывая по крошечному кусочку. Этот запах делает мир абсолютно прекрасным, искристым и идеально правильным, настолько правильным, что Цзыи и не думает сопротивляться. - Кстати, - тянет Сюйкунь, взяв еще кусочек персика так, словно делает это уже несколько лет к ряду. Словно Цзыи не особо любит персики (так и есть), и берет их всегда только для этого невероятно красивого наглого создания. - У тебя есть подружка? - Нет, - Цзыи только наблюдает за сочной долькой в изящных пальцах, и боится представить, как именно ощущалась бы смерть, если бы можно было бы коснуться губами не возможных этих губ, персиковых и мягких. - Уже полгода, как нет. Сюйкунь кивает, облизывает пальцы, а потом смотрит опять, невозможно, изматывающе смотрит, и говорит с какой-то невероятной непосредственностью, словно ему пять, а не девятнадцать: - Здорово. Значит, я займу это место. Цзыи молчит, не спорит, не переспрашивает, только победоносно глядит на притихшего Бу Фаня, явно расстроенного тем, что новенький выбрал не его столик. А потом осторожно кивает, потому что отказываться от божества, одной своей улыбкой несущего невероятный объем света, самого красивого во всех вселенных, наглого, явно знающего себе цену - дураков нет. А еще, как выходит, Цзыи крепче, чем думал, потому что он остается в живых, даже тогда, когда весь персиковый привкус мягких пухлых губ оседает у него на языке, и после тоже, когда от поцелуев кружится голова, а мир-точка обретает нежное имя Кун-Кун. OWARI