В темноте

Кларк открыл дверь и мгновенно попал под фатально красивое очарование, которое заполнило спальню. Глубокий темный опьяняющий аромат, который был полон сладкого эротического обещания и тяжелого неосуществленного желания. С каждой минутой и движением запах все сильнее проникал под кожу криптонца, наполняя воздух завораживающим звоном и манил его. Захватил его с ленивой паучьей легкостью, который вырывал свою жертву из паутины. Брюс медленно перевернулся на матрасе, прогнулся в спине, приподнявшись на локтях посмотрел на него. Его зрачки расширились в две затягивающие черные дыры, выражающее ненасытный голод, притяжательный, хищный и наполненный разрушительными обещаниями. Его тело было обнажено, неприкрытое даже простыней и двигалось с каждым вздохом, медленно, уверенно и сломано лишь малейшей дрожью на выдохе. Его бедра были слегка раздвинуты и блестели в свете, который лился из открытой двери, пятно смазки, пахнущее сексом, медленно расползалось по бледной коже. Кларк сделал шаг вперед. Брюс зарычал. Это было первобытное проявление превосходства. Брюс требовал доминирования, несмотря на свое положение и силу человека, который вошел в дверь. Его превосходства Кларк не отрицал, никогда не мог отказать Брюсу. Превосходство принадлежащее Брюсу так же верно, как и сам Кларк. Превосходство, определяющее их обоих. Кларк шагнул назад на полшага и слегка приподнял голову, чтобы открыть горло. Когда Брюса это не удовлетворило, то быстро опустился на колени. Брюс что-то одобрительно ему прорычал и рухнул обратно на кровать, чтобы раскачивать бедрами и этим свезти под собой белье. Мышцы под кожей катались, выгибались и дрожали. Распутная, отчаянная и самая гипнотическая вещь, которую Кларк когда-либо видел. — Одежда, — прошипел Брюс, когда его тело прошила волна, вызванная гормональным желанием. Кларк возился со своим галстуком, превращаясь в пятно, от суперскорости, он распутал удушающий узел и вытащил полоску ткани из-под жесткого воротника, чтобы отбросить в сторону. Брюс смотрел на него сквозь полуоткрытые веки и кусал подушку с дикостью, обычно скрытой под маской математически расчетливого Бэтмена, которого все знали по собраниям в Лиге Справедливости. Кларк небрежно бросил свои очки в сторону и потянул рубашку через голову, а не пытался расстегнуть пуговицы. Брюс застонал, когда показался логотип Супермена и стал извиваться на постели. Плащ был повязан вокруг талии, чтобы создать небольшой слой, словно лишний вес, который был у Кларка Кента, но не Супермена. Кларк повел плечами, чтобы плащ упал на пол со слабым шорохом. Брюс вздрогнул, когда Кларк навис нежно и мягко напротив согнутых коленей. — Сейчас, Кларк, — зарычал Брюс. Кларк остановил взгляд на его твердом пенисе, прижатом к кровати, торчащим вверх, и изогнутом в сторону живота. — Сейчас. Кларк стянул ботинки, вытащил пояс из штанов и быстро порвал сжимаемый предмет одежды, чтобы встретиться взглядом с Брюсом. Следом слетели ярко-красные сапоги, а затем нижняя часть костюма. Несмотря на скорость, Брюс стонал в подушку и опустился на колени, когда Кларку, наконец, удалось справиться с дрожащими конечностями и вырваться из длинных рукавов костюма Супермена. Все казалось супер странно реальным. Тени темнее, световой эффект ярче, и средние тона резкие и великолепные в деталях. Все это усиливалось опьяняющим ароматом, умиротворяющим, богатым готовым мускусом Брюса Уэйна, извивающегося на кровати перед ним. Он был таким же стимулирующим, как любая субстанция, и легко вызывал привыкание. Кларк слепо захлопнул перед собой дверь. Дерево дало трещину в раме. Брюс дернулся и вздрогнул, когда комната погрузилась во тьму. Зияющая чернота в глазах росла, и язык танцевал между губ с нервным жарким трепетом. Кларк прижал его к кровати, схватил за бедро мужчины и скользнул рукой по влажной коже его внутренней стороны бедра. Брюс крупно задрожал и застонал от открытой нужды в плотную ткань подушки. Его кожа была теплой на ощупь, и это закрыло запах его течки рядом с другим, подавляющим. Горячий, тяжелый, но все такой же захватывающий и контролирующий, как сам Кларк. — Боже, ты совершенный… — услышал Кларк собственное бормотание. Брюс выгнулся и повернул голову в его сторону, чтобы слепо моргнуть. Несмотря на течку, туман в его взгляде, вспышка его обычного проблеска разума горела, как черное пламя внутри. — Черт возьми, — прохрипел Брюс. — Трахни меня. Пальцы Кларка дрогнули и скользнули по горячей коже яиц Брюса, висящих низко и тяжело между ног. Брюс зашипел, прогнулся в спине и, раздвинув ноги шире, толкнулся ближе, когда Кларк посмотрел на него. Он не мог дотронуться до него. Не мог скользнуть руками по мускулистым бедрам, ложбинке между яйцами или поглаживать вдоль длинны его члена достаточно, чтобы довести до разрядки, в которой тот так нуждается. Брюс Уэйн. Бэтмен. — Трахни меня! Кларк успокаивающе провел пальцами по кругу по бедру Брюса и наклонился вперед, чтобы прижаться губами к горячей дырочке, из которой капала смазка. Брюс вздрогнул и зарычал, но не отодвинулся, когда Кларк слизнул и проглотил сладкую смазку, просачивающуюся из его тела. Богатая сырая красота вкуса полностью поглотила его. Надышавшийся их смешавшимися феромонами, которые заполняли воздух, приправленные острым сладким запахом секс и воздух был достаточно разгоряченным, чтобы гореть в горле, как бурбон. Кларк проскользнул языком по мокрому краю мышц, прежде чем толкнуться дальше. Брюс выгнулся и громко застонал, когда Кларк продолжил таранить языком пучок нервов расположенных внутри, тайное сладкое местечко, которым обладал каждый омега, которыми сжимал узел альфы внутри. Вскоре Брюс стал задыхаться в измученном и безумном оргазме и оттолкнул Кларка. Быстрый осмотр показал, что у Брюса стоял и был в полной готовности. Он не кончил. Брюс был омегой, обладавшей достаточной концентрацией феромонов и достаточной силой воли, чтобы командовать выбранным альфой. Омеги были как наиболее дискриминационны, так и скрыто оцененными сексуальной кастой — или полу, если подписана политическая точка зрения, — из трех возможных вариантов. Альфа, бета и омега. В то время как каждый тип обладал уникальностью в склонностях и физических различиях, омеги мужчины были наиболее известны в порнографической способности к оргазму в традиционно мужском смысле с эякуляцией и ежегодно через кластеры нервов, что расширяются, когда омега возбужден. Хороший альфа мог заставить омегу получить удовольствие в оба сразу. Кларк погрузил свой язык глубже и жадно припал к его входу, новая цель, заставляющая погрузится глубже в разрушительно захватывающий вкус и трахать языком все сильнее. Когда он делал это, то потянулся и положил вибрирующий кулак к возбуждению Брюса. Брюс дернулся навстречу кулаку и его тело задрожало. — Ебать… — На этот раз это не команда, а просто задушенное проклятие. Он начал покачивать и вилять бедрами напротив лица Кларка, как бы не зная, должен ли толкнуться вперед или назад. Кларк почувствовал, как его подбородок потеплел, когда хлынула новая порция горячей смазки. Сладкий. Такой сладкий, что почти больно. Сладкий, с обещанием секса без необходимости в соблазнении. Сыро и анималистически. Беспощадно и грязно. Уродливо и сочно. Основное и красивое. Альфа и омега. Омега под ним стал насыщенней, начиная задыхаться перед ним. Брюс Уэйн. Он был черной дырой, в которую Кларка медленно затягивало. Мощно, красиво и необъяснимо, поглощало и уничтожало его с нестабильным голодом. Опасный, темный, требовательный. И все же как-то одновременно самый красивый и самый отвратительно эротичный во всем мире. Брюс. Он кончил. Стон смешался со сломанным вздохом, поскольку один оргазм перекрыл другой. Пьянящий жар вспыхнул, и страстный стон сорвался с губ Кларка, и сперма просочилась сквозь его пальцы, чтобы упасть на живот Брюса. Брюс скривился от грубого обращения с их взаимозависимым удовольствием, и со стоном упал обратно на матрас. Обычно после разрядки тело больше не требовало секса. С омегой в течке такого не было. Не может. Было только одно, что подавляло растущую потребность. Узел альфы. Брюс задергался и перевернулся на спину. Слепо завозился по постели, когда язык Кларка жадно проехался по промежности вновь. В него врезался вкус пота, кожи и спермы, наводнив головокружительным желанием и с отчаянным желанием задеть каждый нерв на теле. Кулак Брюса зарылся в волосы Кларка и сжал их. Кларк заскулил, когда Брюс дернул его вверх, чтобы начать жадно целовать. Это был не тот поцелуй, что любили влюбленные. Это был поцелуй, которые спровоцировала нужда омеги в альфа-гормоне. Альфа-гормоне, что сейчас вырабатывался в слюне Кларка. Брюс открыл чужой рот грубым толчком языка, ударился зубами и скрестил их языки в грубом танце. Где-то в глубине души Кларк знал, что звуки вырывались из его горла, где-то он осознавал, что вызывало их, как возбужденно, как отчаянно. Но затем Брюс освободил ноги, и закинул их на его бедра, и все осознание рассыпалось на вихрь из секса и удушающих поцелуев. Кларк вошел в него одним легким движением. Положил руки по обе стороны головы Брюса и начал с силой, вызванной одуряющим запахом и собственной потребностью, толкаться в него. Их тела соприкасались с влажными шлепками, они стонали друг другу в рот и Брюс схватил его за талию, чтобы направить его движения под более жестким углом. Он любил его. Кларк посмотрел вниз на человека под ним, сквозь поток удовольствия прорывалось чувство, что его собственное тело содрогается от осознания. Он любил Брюса Уэйна. Любил его так глубоко, что это не имело ничего общего с течкой Брюса или сексом, который они разделяли. Кларк любил его с пламенной глубиной, которая рождалась в кишечнике и заставляла дрожать. Это осознание заставило его пробормотать сломанные предложения о браке на Криптоне, когда толкался в узкое влажное тело сжимающее его. Он любил его. Он любил его уже давно. Первая робкая основа любви проросла между ними годы назад, прежде чем он узнал, что Брюс омега. В прошлом, когда голубоглазый Бэтмен доверял ему достаточно, чтобы открыть свою личность, без всяких сомнений подчинив себе Лигу Справедливости, несмотря на отсутствие каких-либо сил, и награждал Кларка маленькой кривой улыбкой, которая была у Брюса на всех фотографиях в журналах, только более честная, более личная. Кларк дернулся вперед и застонал от первых конвульсий своего оргазма. Брюс зашипел сквозь зубы и толкнулся бедрами сильнее. Его глаза были затуманены удовольствием, щек коснулся румянец, а кожа стала влажной с эротическим запахом пота. Под линией челюсти были набухшие омега-железы, что выделялись яркими пятнами. Непомеченный. Его рот наполнили альфа-гормоны. Он сжал зубы. Он лишь однажды укусил Брюса, и это было особым обстоятельством. Укус был первым этапом в создании уз. Он не предал доверия друга, пометив его таким образом. Не предаст человека, которого любит. Если он и укусит Брюса, то тот должен быть в трезвом уме, а не опьяненный гормонами. Он сомневался, что Брюс позволит. Он любил Брюса. Осознание стало быстро и легко восприниматься. Факт становился неопровержимым от количества доказательств в пользу него. Но эмоции Брюса были темнее, глубже и прикованы цепью к трагедии в прошлом. Он принадлежал своей миссии, предательскому городу под ногами, когда гуляет ночью в костюме мыши. Любовь Кларка была похожа на дерево; высокая, сильная и крепкая. Брюс же был скорее цветком; яркий, красивый, но обреченный умереть. Вся сила Брюса, вся его преданность, отданы его городу. Он любил Брюса, но эта любовь была безответной. — Узел, — прохрипел Брюс. — Повяжи меня. Кларк сомневался, что мог бы сдержать узел, даже если бы хотел. По мере того, как его удовольствие достигало своего пика, он отчаянно толкнулся еще несколько раз, прежде чем узел в основании члена надавил на мышцы ануса Брюса. Брюс вздрогнул, но дернулся вперед, чтобы принять его глубже, даже когда уже плотно сцепился. Зрение размылось от близости удовольствия, когда Кларк кончил в Брюса. Его узел разбух еще больше, сцепившись с Брюсом и заставив того стонать. Большинство омег бы беспорядочно хныкали. Брюс же снова бросил вызов всем стереотипам и ожиданиям. Он подался вперед и скользнул языком по щекам Кларка. Действие смыло любой намек на осторожность, которую проявлял Кларк, и принесло свежую волну возбуждения, проходящую через тело. Он начал толкаться в Брюса, чувствуя как плотно обхватывают мышцы его узел, задевая всевозможные нервы и потянулся, чтобы погладить полутвердый член Брюса. Превращая его в полноценную эрекцию. Узел и сперма, наполненная гормонами, которую Кларк выплеснул внутрь, временно снизила всеохватывающую жажду Брюса, и в его глазах появились проблески разума, он в упор посмотрел на Кларка, топя его в почти абсолютной темноте. — Черт, я люблю твой узел. Слаженно, но по-прежнему горячо. Кларк толкнулся в него сильнее, грубо надавливая на головку члена и осыпал поцелуями его лицо. Посасывал нижнюю губу и прикусил достаточно сильно, чтобы появился намек на кровь. Брюс удивленно дернулся, поджал губу и зарычал. Рычание растворилось в стоне удовольствия, так как внимание, полученное телом, дошло до члена. Кларк с восхищением наблюдал, как вскинулись брови Брюса, и его тело прошило от двойственного оргазма. — Б-блять! — Тсс… Брюс обнажил зубы и изогнулся, пытаясь поймать губы Кларка своими. — Поцелуй, — зашипел он. — Я хочу целоваться. Кларк согласился. Брюс кусал, рвал и засовывал язык в рот с такой жестокостью, что любого нормального человека ранила бы. Кларку понравилось. Понравилось знать, что Брюс может потерять контроль над собой, понравилось знать, что он может не контролировать себя, и понравилось быть тем, кто довел Брюса до такого. Он обнял его и толкнулся еще глубже, пока Брюс злоупотреблял и пользовался его губами. Чуть меньше, чем через полчаса узел Кларка стал опадать. Брюс нахмурился, увидев, что он вышел и перевернул их обоих, чтобы упасть на него сверху вниз. Еще десять минут и он терся об бедро Кларка, когда жар вновь стал приливать. Он вязал его еще примерно девять раз по полчаса, прежде чем, наконец, Брюс не рухнул обессилено в глубокий оздоровительный омежий сон. Кларк последовал за ним и на некоторое время сдался своей усталости. Когда его внутренние часы подсказали, что солнце уже поднимается за пределы окон комнаты, он выскользнул из постели, чтобы впитать немного энергии, прежде чем, наконец, вернется и смоет засохшее пятно и оторвется от Брюса. Брюс не шевелился. Он будет так спать еще несколько часов, и когда проснется, будет только кратковременный перерыв в течке, достаточный, чтобы поесть, попить и сходить в туалет, прежде чем вновь впасть в жар. Кларк наклонился вперед и поцеловал его. Это был поцелуй лишенный сексуального голода, вызванного течкой, загрязненный последней. Поцелуй, как он хотел, подарить Брюсу, когда тот проснется. Медленный и нежный. — Я люблю тебя. — Прошептал Кларк. Слова были из запретных и пищипывал от острых запретных ощущений, проходящих по телу. — Прости. Он надел форму Супермена, оставив свой рабочий костюм разбросанным на полу, и выплыл из комнаты, через пещеру и в мир за ее пределами. Готэм проснулся вокруг него, тысячи СМИ кричали смешанные сообщения, разведенные вымыслом, стереотипами и небольшими обрывками истины, распространяющимся через избранные новостные программы. Он слышал, как сотни других омег стонут в течке, как Брюс, сотни других альф, которые их трахают, а тысячи других людей живут спокойно. Несмотря на все, что произошло недавно, несмотря на жестокие последствия движения омега-прав, несмотря на жестокое осуждение сплетен прессы, несмотря на международную и межпланетную торговлю людьми, смещение взглядов, знаменитостей, дисбаланс населения и сексуальных каст, связанных с террористическими атаками; несмотря на все это… люди все еще любили друг друга. Любили друг друга не из-за пола, гендера или касты. Два альфы боролись за доминирование в беспорядочном поцелуе, бета игриво укусила омегу за шею, и пара детей смело заявила о своем намерении женится, когда вырастут, и не важно если они будут альфой, бетой или омегой. Он улыбнулся и мысленно пожелал им удачи. Движение заставило его губы коснуться зубов, и он поймал далекое эхо богатого опьяняющего вкуса Брюса. Человека, которого он любил. Человека, к которому он вернется. Человека, который долгое время был достаточно важен, что заглушил собой весь мир. Брюс просто использовал его во время своей течки. Просто использовал. Он не мог… не мог сделать что-то из ряда вон выходящее. Было бы нечестно, если бы Брюс попросил большего. Он не мог… Кларк выругался и провел рукой по волосам, пока летел. Он в заднице*.