Первое апреля

- ПАК! FUCK!!! ЧИ! МИИИН! – рев, в конце срывающийся на фальцет, слышен, кажется, на всех этажах «Hannam The Hill» и даже немного на улице. Упомянутый Пак-Фак запрокидывает голову и сползает со стула от неудержимого смеха. - Хосоки-хён, ты же меня не сдашь? – спрашивает он, заговорщицки щуря глаза. – Джин-хён даже не знает, дома ли я, так что… А-а, святая мать кимчи, как же смешнооо. Хосок качает головой, но не улыбаться не может. Чимин своей затеей явно взорвал не только интернет, но и задницу сердце старшего мембера. А вот что скажет лидер, пока тайна, но вряд ли тот пожалеет цветистых метафор из арсенала похлеще, чем у Агуста Ди. В комнату стучат, Чимин змейкой скользит прятаться за дверь, Хоби мычит сквозь смех – войдите, мол. В проем просовывается разъяренная голова Сокджина, не менее разъяренные плечи вползают наполовину. - Этот засранец здесь?! Чимин, я знаю, что ты здесь! Я видел твои разбросанные ботинки в коридоре! Вылезай, а то я задушу тебя подушкой ночью! И тебя задушу, и мамку твою, и макнэ твоего, и Ёнтана, хоть и не твой он! Ёнтановой смерти Чимин допустить не может и вываливается из-за двери хохочущей колбаской, но из последних сил собирается, принимая «ачоясделал» вид. - Джин-хён, ну это же первое апре… - фраза обрывается на смачном пинке, воин юмора повержен королём папашиных шутеек, Хосок вспоминает, что не зря на фансайне отмечал Джина как страшнейшего в гневе – вижуал Бантан способен на многое. Мелкий злобный дух, видимо, до того подсказывавший Чимину текст твита, пересаживается на плечо Хоби и теперь нашептывает: не, ну ты чо, ты чо, снимай, такой контент раз в десятилетку делают. Хоби слушается и снимает, отправляя полуминутную мешанину мата, взвизгов и борьбы подручными предметами не в «Твиттер», но в общий чат какао. Через минуту от самой мужественной чайки на свете прилетает: «Is it too late now to say sorry?* Чимин-хён, я не смог тебя спасти, но ты умер героем». Через несколько секунд от Шуги: «Ставлю 10 000 вон на Джин-хёна», которого парирует Тэхён: «Джин-хён быстрее выдохнется, он старый уже, пяти минут не протянет». RM молчит как рыба об лёд. Либо умер на месте, либо собирает из фигурок автомат, либо просто песню пишет, думает Хосок, наяривая другу в приват оповещения о новостях в личной жизни этого самого друга. Джин, как и предсказано, устаёт, упирает руки в коленки и пытается отдышаться. Вскидывает свою растрепанную-но-всё-ещё-самую-прекрасную голову и гордо уходит, чуть хромая на правую ногу. Чимин лежит на полу, помятый, но живой, и листает ленту комментов. Сокджин, не чувствуя себя отомщённым, злобно строчит ещё два твита, пока ползёт на жопной тяге к комнате RM. Не помогает. Приоткрыв дверь, он видит, что лидер, рэпер, свет очей валяется на кровати и как ни в чем не бывало пялит в веб-мангу. Впрочем, прилетевший в висок смартфон немного отвлекает Намджуна от перипетий вымышленных и возвращает в реальность – к перипетиям в настоящем. - Ты что, не видел твит? – шипит Джин, всем своим handsome-лицом выражая оскорбленную невинность. - Да вы там столько чуши понаписали, я решил, что всё потом смотр…ой-ой…ладно, я уже читаю, не бей! Джин, радостно затаив дыхание, готовится к искре, буре, безумию мата, сломанному пополам айфону, а потом и Чимину. На его удивление RM спокойно поднимает голову и спрашивает: - А что тебя так разозлило, хён? Что он так пошутил или что он вместо трёх лет написал год? Джин пищит и валится на кровать, не веря, что этот «дуракидиотуваленьубериотменяруки!» так спокойно отреагировал на объявление первого-мать-его-апреля новости об их отношениях в виде шутки. Но сердечный приступ долго имитировать сложно, особенно когда тебя целуют, особенно когда Намджун. Через полчаса, лежа на руке снова уткнувшегося в мангу парня, Сокджин обдумывает план мести: слушает советы мелкого демона, засевшего на плече, и решает, что даже следующего первого апреля ждать не будет. Кому-то в день рождения достанется интересненькое поздравление, уж будь готов, Чимин.