Свои люди

Свои люди

      Я вернулся домой глубоко за полночь, а спустя час уже спешил на другой конец города к Холмсу. Мчась по слабо освещенным улицам ночного Лондона, я не представлял, что делать, когда приеду.       Десять лет назад, когда деревья были выше, трава зеленее, а я только перевёлся в Скотланд-Ярд, со мной произошла крайне неприятная история. Мне срочно потребовалась помощь человека со связями, умеющего держать язык за зубами. Тогда я и вспомнил о своём лучшем друге детства Майкрофте Холмсе. Жизнь внесла свои коррективы, и бывшей дружбы между нами уже не было, но будто в память о былом я старался не терять его из вида.       Мы встретились и обсудили проблему, а потом еще раз встретились, и еще раз. Так у него появился свой человек в полиции, а у меня свой человек в Правительстве.       Благодаря отсутствию, по ночному времени, пробок я доехал быстрее, чем уверенность покинула меня. Чем я могу помочь? Стоило ли собственно приезжать? Не давая сомнению остановить себя, я вышел из машины и направился в сторону больницы. Воспользовавшись волшебной силой своего удостоверения, поднялся на шестой этаж, и сразу увидел Холмса. Он застыл около кофейного аппарата, смотря сквозь него отсутствующим взглядом — судя по обеспокоенному виду ассистентки, это продолжалось уже довольно долго.       Я остановился рядом, хотел положить руку ему на плечо, но не решился, лишь посмотрел на аппарат, на потерянное лицо Холмса, ничего не изменилось. — Здесь можно курить? — спросил я, когда молчание стало невыносимо. — Нет, — отрезал Холмс, не отрываясь от своего занятия. — Тогда пошли туда, где можно, — предложил я.       И мы пошли.       В это время, в двадцати метрах от нас, врачам чудом удалось остановить кровотечение и спасти селезенку своему пациенту. Шерлок Холмс на операционном столе упорно сражался за свою жизнь. Забегая вперед, скажу, этот бой он выиграл.       Мы отошли за угол и заняли диван около окна. Холмс, казалось, пришел в себя, сосредоточился на мне и начал капризничать. — Дай сигарету, будь так любезен. — У меня только LM, ничего? — Отлично! Мои любимые! — с преувеличенным энтузиазмом вскричал он. — Неужели? — Да! Я люблю то, что есть в наличии.       Холмс очень старался выглядеть спокойным: ровный голос, небрежная поза, но сильная бледность и шалый взгляд выдавали его с головой. Он был в ужасе.       Майкрофт затянулся, с заметным усилием сконцентрировался на мне, еще раз затянулся и с плохо скрываемой гордостью сказал: — Ты знаешь, а я ведь полгода как бросил курить. — Ты полгода не курил? — я был уверен, что видел его курящим в прошлом месяце. — Я не говорил, что не курю, — с некоторым превосходством ответил он, — а сказал, что бросил. — Я вот тоже собираюсь бросить, но жизнь без перекуров кажется мне совсем безрадостной, — говорить о чем-то более серьезном я был пока не готов. — Ты забыл об оздоровительном эффекте, — с облегчением подхватил предложенную тему Майкрофт, — под действием никотина первыми погибают старые и ослабленные клетки головного мозга. — Разрешение коммуникативных проблем, — отбил подачу я, — у курящего нет проблем, если он хочет с кем-то заговорить, познакомиться. Стоит только попросить огоньку. — Есть и экономический эффект. Табачная промышленность дает работу миллионам граждан — и это не считая врачей, медицинских сестер, рентгенотехников, пожарных, служащих химчисток, фармацевтов, гробовщиков и могильщиков, — маска спокойствия соскальзывала с него, заставляя лицо кривиться в судороге.       Мы помолчали. Я судорожно пытался придумать, как помочь другу. Ситуация осложнялась тем, что его младшего брата я знал только по рассказам самого Майкрофта и заочно хотел убить. — Он выкарабкается, — бог блаженных любит, хотелось добавить мне. — А завтра, через неделю, через месяц? Грег, мне страшно. Шерлок — мой любимый большой ребенок, которого я могу потерять в любой момент. Мне все казалось, что у него трудный возраст, стоит ему пойти в школу, окончить школу, стать совершеннолетним, получить диплом — и все пройдет, но воз и ныне там. Ничего не меняется, он не взрослеет. Мне кажется, что стоит мне выпустить его из виду, и он убьется об стену из вредности, или засунет вилку в розетку из любопытства. — Вилку? — этой истории я прежде не слышал. — Ему было два года, я вышел из комнаты буквально на минуту. По сути, за последние двадцать лет ничего не изменилось. Мне отчаянно хотелось ему помочь, сказать, что все будет хорошо, но мы оба понимали, что это неправда. — Майк, послушай, ты сгущаешь краски. Жизнь Шерлока не так страшна, она, конечно, весьма своеобразна… — Более чем своеобразна, — перебил он меня. — Грег, Шерлоку необходимо найти хобби, занятие способное увлечь его всерьез и надолго.       У меня мелькнула мысль, что Шерлока стоило придушить в младенчестве, но я задавил её волевым усилием. — Кем он хотел стать, когда был ребенком? — со слабой надеждой поинтересовался я. — Пиратом, — то, как быстро Майк ответил, выдавало долгие размышления. Не удивлюсь, если он рассматривал возможность покупки шхуны где-нибудь у берегов Сомали. — А расследовать преступления он не мечтал? — в пять утра моя фантазия буксовала. — Не могу представить Шерлока на госслужбе, — а кто может?! — Он же у тебя эрудит, может консультировать полицию, я за ним пригляжу, — я всё больше вдохновлялся этой идеей. — Может получиться, — впервые с начала разговора Майкрофт Холмс искренне улыбнулся. — Только пусть он считает, что это его идея. А мир за окном продолжал жить своей жизнью: вставало солнце, просыпался город. Начинался новый день.