Синестезия (Sinestesia)

Он видел его во сне. Он слышал его голос. Стоя посреди белой равнины, казавшейся бесконечной, он смотрел на красные волны и сверкающие золотые всполохи, плывущие вокруг него. Это было безупречно. Голос не был мягким и вкрадчивым, однако его можно было назвать дружелюбным. Голос не казался наглым, но казался раскатистым, смелым. Это был настойчивый, требовательный голос, способный превратиться в разрушительный крик. Волны накатывали, мешаясь с золотыми вспышками и иногда перекрывая друг друга. Волны красные, яркие, неповторимые. Они окружали его, они смеялись, они кричали. И превращались в такой странный, гипнотизирующий голос. Его голос. Улыбаясь, он пытался добраться до источника. Ему хотелось соединить волны и молнии воедино, увидеть сквозь них человека и послушать его еще. Он хотел, наконец, узнать свою родственную душу, но никак не мог дотянуться. Растревоженный, Джеймс распахнул глаза, и его взгляд уперся в потолок палатки. Он рассматривал заплатки, пытаясь понять, где находится. Лежа неподвижно, он сосредоточился на одном выцветшем клочке ткани, который казался тут совершенно лишним. Джеймс нахмурился. В голове все еще звучал голос. Казалось, он был совсем рядом, нашептывая ему на ухо: «Ты же, по крайней мере, запомнил?» В один миг палатка наполнилась красными волнами, смешанными с золотистыми бушующими всполохами. Джеймс сглотнул, пытаясь избавиться от появившейся из ниоткуда боли в груди — невыносимой, сухой, с гнилым привкусом. Он задышал чаще, чувствуя, как головокружительные сполохи цвета касаются его лица. И снова услышал шепот, на этот раз сопровождавшийся чудовищным давлением на шею и холодным прикосновением к коже. Джеймс не смог найти в себе сил, чтобы сделать вдох. От эмоций и боли, переплетенных в один тугой комок, на глазах выступили слезы. «Ты же, по крайней мере, запомнил?» Кого? Давление на голову и грудь усилилось, а от внезапно нахлынувшего ощущения пустоты хотелось кричать. Джеймс вскочил, и мир вокруг стал постепенно возвращаться в норму. Кислород медленно наполнял легкие. Дрожащими руками Джеймс открыл палатку, буквально вываливаясь на траву, и стал жадно глотать обжигающий воздух, все еще ощущая боль во всем теле. Она была слишком реальной, чтобы ее можно было считать «простой галлюцинацией». Джеймс бессильно сжал кулаки, чувствуя, как в животе распускается узел. Он застонал, с силой кусая губы. Красные и золотые вспышки сливались воедино, смешивались, уступая место невиданному прежде совершенству. Это одновременно было прекрасно и доводило до отчаяния. Джеймс потряс головой, пытаясь отбросить навязчивую картинку, но это было невозможно. Он чувствовал, как с каждым мгновением шипы, вспарывающие его кожу и пронзающие сердце, входили все глубже. Джеймс поднял голову, глядя сквозь слезы на луну. Он чувствовал себя безумцем. Он видел все в красном свете, и это пугало. Вокруг была война, другая, не та, в которой он жил. Вокруг была война, к которой он не был готов. «Не позволяй этому случиться!» Перед тем, как потерять сознание, Джеймс понял: только что он видел цвет своей родственной души. Но разве так бывает? *** Жизнь может быть довольно-таки дерьмовой, и иногда у этого дерьма нет границ. Тони знал об этом слишком хорошо. Люди по всему миру искали и находили своих родственных душ, а с Тони этого так и не произошло. Он был, наверное, самым экстравагантным человеком на Земле. Наделенный превосходным умом и странным чувством юмора, он был гением своего времени, но в глубине души оставался ребенком, который так и не встретил свою вторую половинку. Его мать мечтала об этом, и своим примером доказывала, как это прекрасно — иметь родственную душу. Мария, конечно, была не идеальна, но Тони не хотел бы иметь другую маму, ведь, в конце концов, он тоже был далек от совершенства. Хотя другим знать это было не необязательно. Потом Мария умерла, а вместе с ней и значительная часть надежд Тони. Все стало каким-то безвкусным, бесцветным после ее смерти. Он оставил свои мечты позади, пытаясь скрыть горечь за врожденным обаянием. Он не показывал своего истинного лица никому, храня чувства под замком. Тони предполагал, что среди миллионов людей, живущих в мире, возможно есть тот, с кем он должен был разделить всю свою жизнь, но… Тони просто недостоин этой встречи. Энтони Старк думал, что в том, что у него так и не появилась родственная душа — не было ничего особенного. Прошло сорок лет, а он так и не увидел цвета своей второй половины. Тони бы отдал все за то, чтобы от голоса Пеппер в его сознании все разлилось чертовой радугой! Он всегда думал, что ее цвет — зеленый, ведь это цвет естественный, стабильный, самый прекрасный. Это цвет надежды. И да, Тони не ошибся. Однажды Роуди рассказал ему, что Пеппер сияла, как изумруд. Понимание, что любимая женщина на самом деле вторая половина лучшего друга — это был удар, от которого Тони не мог восстановиться. Особенно потому, что Роуди, зная о его чувствах, все скрывал, боясь навредить. Поэтому Тони притворялся, мастерски маскируя свою боль снова и снова, улыбаясь каждый раз все ярче и естественнее, радуясь за них двоих. У Тони была куча недостатков, но он не был эгоистом. Затем появился он. Человек, отпечатавшийся в его сознании с тех пор, как Тони себя помнил. Легенда, кумир, которым он грезил. Человек, вставший по правое плечо с ним в бою. Сердце Тони выпрыгивало из груди в предвкушении… «Старк», — сказал Стив тогда, и в груди Тони стояла оглушительная пустота. Этого было достаточно. Тони окончательно опустил руки. *** — А какой цвет у папы? — О, милый, твой папа не имеет для меня цвета. Я его чувствую. Он пахнет медом. — У него есть запах? — Тони смутился, силясь понять, а потом разочарованно прошептал: — Значит, папа не твоя родственная душа? Мария улыбнулась, гладя Тони по голове. — Он моя родственная душа. Один человек видит цвет, другой его чувствует, Тони. Понимаешь? — Нет. — Синестезия. Люди синестетичны. Благодаря этому мы можем найти друг друга. Мы слышим голоса друг друга. Все дело в связи между двумя людьми, один чувствует запах, слыша голос своей второй половины, другой — видит его цвет. — Звучит как-то слишком фантастически, — заметил Тони, заинтересованно закусив губу. — А еще это просто очень прекрасно. А когда ты вырастешь, этот человек сам найдет тебя. Связь между людьми очень сильная, и независимо от того, сколько препятствий встретится у вас на пути, несмотря на то, что боль будет невыносимой, и у тебя не будет сил двигаться дальше, и ты опустишь руки — ты должен помнить, Тони, что, в конце концов, ты найдешь своего человека. Свое счастье. *** Вселенная иногда та еще сука. Возможно, единственное, о чем жалел Тони, это, что он разочаровал свою маму. Оказался недостойным второй половины. И единственное, что он мог себе позволить — нескончаемая боль. Тони сосредоточился на том, чтобы быть Мстителем, сражаться против врагов, восстанавливать город, а не тратить время в бесплодных поисках несуществующего человека. Он столько лет слепо бродил по городу, что пора было прекращать. У всего должен был быть конец. Он — Железный Человек. Он — Мститель. У него были люди, которых он считал своей семьей. Большего ему было не нужно. Жаль, что никто не может врать себе бесконечно. Его идеальный мир рухнул, покрылся тысячью трещин, которые невозможно залатать. Тони оказался один. Его жизнь разлетелась на осколки, каждый из которых оставил болезненную рану. И в этот момент воздух вокруг наполнился пьянящим ароматом сандалового дерева. Его внутренний мир резко контрастировал со сценой, разворачивающейся перед ним. *** Джеймс громко рассмеялся над происходящим, похлопав по спине Стива. И вдруг его сковал страх. Стоя рядом со Стивом, он услышал голос, и в его сознание прорвались красные волны, расчерченные золотыми всполохами, такие же острые и свирепые, как мужчина, стоявший перед ним. Его родственная душа. Гребаный Энтони Старк. Теперь все стало ясно, все сложилось в единую картину. Наконец, стали понятны сны, пытавшие его в прошлой жизни и в криогенном дурмане. Джеймс сделал шаг назад, но Старк не исчез. Стив нахмурился, вопросительно глядя на него, но Джеймс только поджал губы, избегая встречаться с Тони глазами. Нужно было все еще раз обдумать. А потом стало не до этого, вокруг них раздулась абсурдная, выходящая за все рамки ситуация, после которой они виделись лишь однажды. Джеймс не хотел отпускать Тони просто так, вина за все содеянное разъедала его изнутри. Сосредоточиться на битве было практически невозможно. Ежесекундно в голове аж искрило от волн и всполохов цвета. Ну неужели Старк не мог помолчать хоть минуту?! *** Стив прочистил горло, заметив, что никто не двигается. Он был счастлив вновь увидеть Тони на своей стороне, хотя речь шла только о взаимном соглашении. Стив был в восторге от того, чем все закончилось. И он был счастлив, что их с Тони дружба оказалась слишком сильной, чтобы что-то смогло ее сломать. Но интуиция подсказывала ему, что было в этом что-то еще. Тони, озадаченный новыми ощущениями, первым нарушил молчание. — Как?.. — ему было тяжело собраться с мыслями. — Мне снился сон, — начал Джеймс, вводя в ступор Тони и Стива. Тони больше всего хотелось, чтобы навязчивый запах исчез, потому что он не мог связно соображать, потому что его тянуло к этому человеку. — Много лет назад. Думаю, что ты хотел предупредить меня так, но я ничего не понял, и я думаю, что тогда начала формироваться наша связь. — Связь? — удивился Стив, глядя то на одного, то на другого. Джеймс почувствовал себя неуютно. — Баки, ты и Тони?.. — Мы родственные души, — спокойно сказал Тони. И в этот момент завеса будто спала. Джеймс откинул оружие, которое держал до сих пор, и, оставив ошеломленного, растерянного Стива позади, близко-близко подошел к Тони. Он обхватил его лицо ладонями, рассматривая каждую черточку, не отрывая взгляда ни на секунду, касаясь пальцами уголков губ. Вокруг Тони метались красно-золотые сполохи, и Джеймс понял, что это и правда его судьба. Сейчас была война, которую им только предстояло закончить, ему столько всего предстояло сделать, но в этот момент, единственное, что волновало Джеймса — возможность наконец поцеловать Тони. Почувствовать его тело, и еще раз посмотреть в карие глаза. Поняв, что они блестят от слез, Джеймс вытер их пальцами, поклявшись, что это был последний раз, когда Тони плачет. — Прости меня за то, что я не спас их, за то, что я не пытался… Тони забыл как дышать. Он был в каком-то ступоре, в груди ломило. А потом до него дошел смысл слов. Война была закончена, и правда, сбросив маску, показала свое лицо. «Это твоя судьба, Тони. Твое счастье». *** — Хватит вертеться, иначе я никогда не закончу. — Да, а то же я не знаю, как тебе нравится ко мне прикасаться. — Ты невозможный, Бьюкенен, — вздохнул Тони. — Но ты меня таким вот любишь, — хитро улыбнулся Джеймс. Тони, сузив глаза, улыбнулся в ответ. — Это еще надо доказать. — Что там доказывать, ты жить без меня не можешь, — возразил Джеймс, пододвигаясь ближе и целуя Тони. — Это все предрассудки… Готово! Теперь как новенький, — Тони, гордый собой, отодвинулся подальше, давая возможность Баки получше рассмотреть свою новую, невероятно гибкую и легкую руку. — А теперь мы поговорим об этом твоем хобби ломать протезы и глупо рисковать жизнью. Ты должен надевать броню, которую я разработал для тебя. — Тони, это просто царапины. Ты же знаешь, я не соглашусь цеплять на себя всякую ерунду. — Баки подтянул Тони ближе, усаживая его себе на колени. — На чем там мы остановились? Тони вздрогнул, почувствовав прикосновение губ на шее и подбородке. Запах сандалового дерева по-прежнему был невероятно силен и пускал дрожь по телу всякий раз, когда Тони делал глубокий вдох. Всю свою жизнь он искал голос, который подарил бы ему его личную радугу, но чувствовать запах было в тысячу раз лучше. Он цеплялся за рубашку Джеймса, а тот, притягивая его ближе к себе, горячо дышал ему в шею, покрывая её поцелуями. Много лет назад Тони решил, что ему будет все равно, если мир узнает, что у него нет второй половины. Плевать, что подумают другие. Но теперь, несмотря на все, что с ним случилось, он, наконец, нашел свою родственную душу, дошел до конца этого тернистого пути, полного препятствий, которых иногда было слишком много для одного — он победил. Джеймс гладил его волосы бионической рукой, на запястье которой красовалась гравировка в виде красно-золотого знака бесконечности. Знака любви Тони. И Тони поцеловал Джеймса в губы. Поцеловал человека, с которым проведет всю оставшуюся жизнь. Тони был сильным. В нем была физическая сила, страсть, агрессия, храбрость и безрассудство. Его взгляд — смесь красных волн и золотых всполохов — лишний раз доказывал это. Короче говоря, Тони — это все, что было нужно Джеймсу.