***
- Мама, а целоваться это приятно? - Что за глупости. Тебе нельзя еще о таком думать! Это омерзительно.***
Пальцы подрагивают. Коленки начинают дрожать. Пульс учащается. Какой идиот включил это убожество в школьную программу? Внизу живота затягивается узел. Между ног становится жарко. Мысли куда-то улетучиваются. Черт. Мне нужно притронуться к себе. Прямо здесь. Плевать на остальных. Опускаю руку под парту. И натыкаюсь на чужую. На руку, движущуюся в том же направлении, что и моя. Ко мне на коленку. Дыхание перехватывает. Резко пересыхает во рту. По всему телу бегут мурашки.***
- Пап, папа, а почему те девушки обнимаются? Они любят друг друга? - Отвернись! Это отвратительно! Мерзко. Этому не должно быть места в нашем Мире!***
Ты смотришь прямо. На преподавателя. Выглядишь спокойной. Сосредоточенной. Внимательно слушаешь, что он говорит. Будто вовсе и не твоя рука лежит у меня на колене. Будто вовсе и не твой большой палец гладит внутреннюю часть моей ноги. Будто бы для тебя это обыденность. А тихий, но уверенный голос отдавался эхом, где-то на периферии моего сознания: «... Мы двигались целенаправленно, то сближались, то отдалялись, но, казалось, ничего не происходило...». Дурацкая книжка. Твоя рука направляется выше по моему бедру. Легко проводишь ноготками по чувствительной коже. Продвигаешься медленно. Чертовски медленно. Я закусываю палец на своей руке, чтобы хоть как-то скрыть сбившееся дыхание. Наклоняю голову чуть вперед, чтобы проступивший румянец не был так четко виден. Резко напрягаются все мышцы пресса, когда ты начинаешь поглаживать лобок. Голова кружится. Шум в ушах. В аудитории так тихо. Все заинтересованы этой проклятой порнографией на бумаге. Из-за этого кажется, будто из всех возможных звуков есть только шум моего дыхания. Дурацкая тишина. Твои костлявые тонкие пальцы прикасаются к моему клитору. Ты так умело поглаживаешь его. Мутным взглядом смотрю на твой профиль. Ты даже не напряжена. Даже не волнуешься, что нас заметят. Я задерживаю дыхание, в попытках скрыть нашу шалость от остальной группы. Присаживаюсь на край стула, раздвигая ноги, чтобы тебе было удобнее. Твои пальцы уверенно дарят мне постыдное удовольствие. Ты то активно играешься с клитором, то мягко поглаживаешь уретру, то дразнишь, слегка проникая вглубь. Низ живота сводит сладкой истомой. Хочется большего, но нельзя. Я и так слишком далеко. Ужасно далеко. Слышу шорох карандаша. Пишущего карандаша. С трудом фокусирую взгляд. Ты что-то пишешь в открытой перед нами книге. Сосредотачиваюсь сильнее. Глаза слезятся из-за напряжения. «Расслабься. Доверяй мне.» Где-то далеко, на окраине моего сознания, пробегает мысль, что я не должна слушаться. Что это неправильно. Что это грязно. Но это именно то, что я хочу сейчас. То, о чем я мечтала вчера. То, о чем я буду вспоминать завтра.***
- Мам, а что такое секс? - Дочка, прекрати! Это низость. Этим можно заниматься только после свадьбы. Только тогда, когда муж захочет ребенка.***
«...Это не плохо - то, что нам хотелось...». Чертов Джон Хаскелл будто сидел где-то рядом и описывал происходящее. Будто знал, что сейчас происходит. Чувствую как ее палец проникает чуть глубже. Прямо в меня. Это восхитительно. Резкая остановка. Она озабоченно смотрит мне в глаза. Впервые за сегодня. Впервые она обернулась. У нее такие глубокие глаза. Опять она что-то шкребет карандашом на желтой бумаге. Быстро. Я не могу собраться, чтобы прочитать. Ее палец. Пусть не весь. Пусть чуть меньше двух фаланг. Но он во мне. Он - часть меня. С большим усилием направляю взгляд на фразу. «Впервые?» Дурацкая проницательность. Какая ей разница? Пусть даст мне то, что я так хочу. Или не хочет причинить боль. Едва заметно киваю. Ее рука покидает меня. От обиды наворачиваются слезы. Что я натворила. Впервые в жизни я была так счастлива. И сама же все испортила. Она легко поглаживает внутреннюю часть бедра. Успокаивает? Чувствую как ее рука опускается ниже. Над ухом раздается хриплый голос. - Привстань. Разум снова одурманивается. В голове лишь твой спокойный голос. Не могу ослушаться его. Ведь где-то внутри всё еще есть надежда, что не всё потеряно. Слегка опираюсь дрожащими локтями о парту. Приподнимаюсь. Совсем немного. Сантиметр - максимум. И тут же чувствую, как горячая смазка начинает капать на стул. Как липкая кожа раскрывается. Мышцы живота напрягаются. Чувствую как твоя юркая рука ныряет вниз. Твои пальцы влажные из-за моей смазки. И вот один из них прикасается к сомкнутому колечку мышц. Начинаешь массировать дырочку, увлажняя ее. А я успеваю лишь дышать. Опять твой бархатистый голос раздается над моим ухом. - Присаживайся. Я готова слушать тебя вечно. Такой тихий, но уверенный голос. Такое непоколебимое спокойствие. В каждом слове, в каждом движении. Я повинуюсь тебе, слушая лишь свое желание. Насаживаюсь на твой палец. Медленно. Миллиметр за миллиметр. Мышцы послушно раскрываются тебе навстречу. И сейчас я полностью сижу на твоем длинном пальце. Ты двигаешь им внутри. Как бы нажимая на живот, но изнутри. Свободный первый палец поглаживает мой клитор. А дальше, всё как в тумане. Мой громкий стон, когда ты доводишь меня до оргазма. Удивленные взгляды одноклассников. Ошарашенный взгляд преподавателя. Строгий голос директора, сообщающий об исключении. Крики родителей. Презрение родственников.***
- Как ты могла? Это скверно. Я очень хочу верить, что ты одумаешься и придешь к истине самостоятельно. Однако пока, мы не желаем видеть тебя в нашем доме. Ты нам не дочь.***
На этом тогда моя жизнь и закончилась. Ушла из дома. Бросила попытки учиться. Начала работать в эскорт услугах. Я искала. Искала те ощущения, что нашла на том чертовом уроке литературы. С той девушкой, которую никогда больше не видела. Первый год я принимала чуть ли не по несколько клиентов в день. После всё меньше. И меньше. Тогда я сполна поняла фразу: «Значение любовных утех сильно переоценено: поза нелепая, удовольствие минутное, а расходы огромные». В конце концов я лишилась работы. Как обычно пошла в бар на третьей улице. Он ужасно назывался. «Американское чистилище». Так неприятно туда приходить. Однако там мой любимый виски разливали чуть ли не бесплатно. Кто бы мог подумать, что именно там я встречу ее. Она ничуть не изменилась. Все тот же холодный взгляд. Те же темные скулы. Даже пиджак по-моему тот же. Я подошла. В этой жизни мне уже нечего стесняться. Нечего бояться. В тот вечер я плакала. Нет. Я рыдала. Билась в истерике. Рассказала всё, что накопилось за это время. Всё, что я пережила. Жаловалась на всё. Но когда моя история дошла до секса, меня было уже не остановить. Я кричала, что разочарована в нем. Что тогда, на чертовом уроке, я просто придумала себе все. Что моя мать была права: секс - это отвратительно. Ты сидела невозмутимо. Как будто ты меня даже не слушаешь. Сердце сжалось. С чего я решила, что тебе есть дело до меня? - Наслаждение доставляет не секс, а любовники. Тот же уверенный хриплый голос. Я смотрю тебе в глаза и вижу там... тепло? Ты беспокоишься? В глазах помутнело. Дурацкие слезы! Тогда и решилась моя судьба. Тогда я вновь обрела счастье. Я вновь обрела семью.***
- Мама, а что такое секс? - Секс - это любовь. А любовь - это прекрасно.