Your favourite weather

Шквалистый ветер гнул стволы деревьев в разные стороны, заставляя тех скрипеть неприятными пугающими стонами о помощи; серое небо было похоже на печальное заседание темных туч, словно они сейчас вынесут приговор, который мог затопить целый город. Ледяной дождь лил что есть мóчи, опуская свою пелену, сквозь которую можно было разглядеть объекты только в радиусе четырех метров. Вода на дорогах и тротуаре уже делала свое дело: она просачивалась в кожаные туфли и летние босоножки, в подвал к соседу, за шиворот дождевика. Этот сырой холод промораживал до костей, но Он сидел в черных джинсах и в тонком синем свитере скандинавской вязки, который ни черта не грел. Не грела и кружка горячего черного кофе, обжигающего Его промерзшую гортань. Напиток словно серная кислота разъедал изнутри, заставляя погибать самой мучительной смертью. Но ничто не может убить того, кто мертв. Он вздрагивал от каждого раската молнии; Его тело поддавалось эффекту пилоэрекции*, который ничто не могло предотвратить, ибо губительный холод был не снаружи. Холод был изнутри. Волосы цветом вороньего пера развивались в сторону, создавая хаос на Его голове, но чего не скажешь о лице: нос и уши немного покраснели от холода, губы в свою очередь сделались цветом дикого тёрна, а грязно-зеленые глаза смотрели далеко в пространство неизбежного. Чуть прищурив веки, Он сфокусировался на кружке кофе и сделал очередной глоток. Тот пустой взгляд выражал ровным счетом ничего; периодически Его глаза метались в противоположные друг другу точки, но в то же время смотрели в никуда и сквозь. Кажется, что сегодня небо решило затянуть знакомой серой депрессией и Его очи. Потому что даже у самого ясного и солнечного дня есть свой дождливый. Сырости на улице будто было недостаточно; та самая вода появилась на Его глазах. По бледным замерзшим щекам скатывались первые капли «дождя»; левая рука с силою сжимала несчастную кружку кофе, а правая поползла на худое тело, пытаясь его согреть. Но эти попытки не могли помочь, ведь Он уже мертв и Его тело давно остыло. Остыло ото всего. Он вновь окунулся в тот самый водоворот мыслей. Омут с такими чертями, как меланхолия, раздраженность, апатия, депрессия, анорексия, одиночество, тревога, самоуничтожение, разочарование, уныние, страх, буквально топил его под своими слоями, не давая Ему ни шанса вздохнуть, ни узреть луч света в глубинной темноте. Его шея вновь была покусана, плечи и кисти разодраны так, что белые кости торчали наружу, а жилы и вены не соединяли тело с руками. Каждый чертов раз Он говорил себе, что это будет та самая последняя и Он бросит. Так продолжается до сих пор. Он устремил свой взор вверх в то время, как сам тонул на дно; сердцебиение замедлялось, душа сгорала, как последний лист любимой книги; процесс самоликвидации был давно запущен и уже уничтожил то, что ему было запрограммированно. Его тело согнуло от резкой вспышки боли где-то внутри, а глаза кровоточили; руки и тело тряслись, словно не были подвластны Ему. Серебристая кружка с характерным звуком упала и разлетелась на мириады звезд на светло-серых плотных дощечках пола. И вдруг все прекратилось. Что-то неприятно теплое коснулось Его щеки. Тусклый луч солнца отражался о его мокрые от слез ланиты, давая знать, что Его любимая погода осталась позади. Он осознал, что внутри Него был огромный взрыв ярчайшего фейерверка, что вызвал резкое замыкание во всем теле. Спустя несколько секунд Он повернул свою голову в сторону солнца и то ослепило Его печальный взор, словно рассеяло семена одуванчика на поле, пустило свои лучи в тот самый беспросветный и неприветливый для чужих омут. Его взор упал на осколки, и маленькая улыбка появилась на его тонких потресканных губах.