Скрытый клинок Эцио Аудиторе

    Двадцатилетний Эцио Аудиторе потянулся, блаженно щурясь в лучах поднимающегося тёплого солнца Сан-Джиминьяно и наслаждением вдыхая запах роз, который донёс до него сквозь открытое окно ласковый ветерок. Рядом с ним мирно посапывала семнадцатилетняя Виттория Сальвуччи, расположения которой молодой ассасин уже несколько недель (что для Эцио могло считаться невероятно большим сроком) пытался добиться, и вчера, наконец, дождался результатов своих упорных ухаживаний. За всю его жизнь так долго ему приходилось добиваться лишь одной девушки. На задворках памяти Аудиторе вспыхнул и быстро погас образ Кристины Веспуччи. Эцио помотал головой, словно отгоняя ненужные мысли. Вновь посмотрел на Витторию и решил, что перед отправлением в Монтериджони было бы неплохо ещё раз воспользоваться «гостеприимством» девушки.     Едва Эцио потянулся к ней, собираясь разбудить её поцелуем (не зря ему однажды попался на глаза один из любовных романов, которые так любила читать Клаудия, оттуда он извлёк несколько полезных в нелёгком деле обольщения девушек советов), как его намерения прервал резкий стук в дверь.     – Синьорина Виттория, ваш отец приказал вас разбудить, завтрак будет подан через несколько минут, и синьор изъявил желание позавтракать в вашей компании, – донёсся из-за двери приглушенный голос служанки.     Виттория подскочила, с размаху столкнувшись с нависшим над ней Эцио лоб в лоб. Несчастного ассасина просто смело с кровати.     – Просто таран какой-то, а не скромная девушка, – пробормотал Аудиторе себе под нос, потирая ушибленные лоб и копчик.     Вышеупомянутый таран во все глаза уставился на молодого ассасина, будто Виттория только сейчас вспомнила, что кроме неё в постели мог быть кто-то ещё. Взвизгнув, девушка прикрыла обнаженную грудь одеялом, словно сейчас, при свете дня, Эцио мог разглядеть что-то новое. Хотя сама Виттория новое для себя всё-таки рассмотрела, остановив свой взгляд чуть пониже живота молодого ассасина. Как ни крути, но одно дело определять размеры в темноте и наощупь, а вот увидеть при свете дня – совсем другое. Парень ухмыльнулся и, подойдя к кровати, потянулся к девушке с поцелуем. Виттория подалась вперёд, их губы встретились, и вот уже рука Эцио медленно, но настойчиво откидывает одеяло…     – Diavolo! – раздался в комнате полный негодования возглас оскорбленного отца. – Виттория! Что это значит?     «Дежа вю», - подумал Эцио, спешно прячась под кровать, намереваясь как можно незаметнее вылезти с другой стороны и добраться до своей одежды и оружия. Понять бы только, где что лежит. Тем временем над его головой бушевал ураган, принявший образ синьора Сальвуччи. Стараясь не прислушиваться к яростной перепалке, ассасин оглядывал предстоящее поле боя из своего окопа. Ага, один сапог нашёлся возле кровати. Стараясь не шуметь, дабы лишний раз не напоминать о своём присутствии, парень затащил обувь в свое убежище. Второй сапог виднеется под стулом у окна, рубашка и плащ висят на спинке. Штаны! Где штаны?! Единственное, что помнил ассасин, так это как вчера вечером вслед за штанами он бросил скрытый клинок, перевязь с мечом и пояс с метательными ножами. Взгляд Эцио заметался по комнате, но нигде не было видно ничего, хотя бы отдалённо напоминающего столь нужную деталь гардероба или его оружие.     – Лючия, зови стражу! Карло – меч! Сейчас я прикончу этого ублюдка! – синьор Сальвуччи явно вознамерился уменьшить популяцию ассасинов, лишив Эцио головы.     Решив не дожидаться прибытия стражников или слуги с мечом, Аудиторе покинул занимаемую позицию и, на ходу натягивая сапог, рванул к стулу. Второй сапог Эцио надевал, параллельно уворачиваясь от кулака синьора Сальвуччи. Рубашку пришлось натягивать, одновременно делая круг по комнате, спасаясь от повторной атаки, а заодно в попытке отыскать свои невесть куда запропастившиеся штаны. Да вот же они, лежат у двери, в проеме которой только что появился слуга с мечом в руках, а за его спиной виднеются два стражника. Захватив по пути плащ и перебросив его через руку, Эцио предпринял попытку добраться до своих драгоценных штанов, как его лицо встретилось с золоченым эфесом меча синьора Сальвуччи. Возмущённый отец, окрыленный успехом, замахнулся мечом, Эцио же, в попытке избежать участи быть рассечённым напополам, сделал перекат назад, однако не учёл, что прямо по траектории движения расположено окно. Встав на ноги, ассасин едва успел заметить, что в его сторону летит тяжёлый болт, выпущенный расторопным слугой из арбалета. Аудиторе вновь попытался уклониться, но, не удержав равновесия, выпал через окно, угодив задницей прямо в те самые розовые кусты, чей запах он вдыхал всего несколько минут назад. Пользуясь передышкой, ассасин оправил рубашку, натянул на голову капюшон и приладил на спину плащ.     Эцио поднял голову, встретившись взглядом с выглянувшей из окна Витторией.     – Bella mia, прошу, сбрось мне мои вещи! – взмолился флорентинец, сообразив, что его преследователи, видимо, покинули комнату девушки и теперь направляются в сад в надежде узреть под окнами хладный труп незадачливого любовника, а значит Виттория сможет выполнить его просьбу.     Девушка кивнула и скрылась из виду. Спустя пару секунд прямо на голову Эцио спланировал его скрытый клинок, следом упал пояс, жалобно тренькнув стукнувшимися друг о друга метательными ножами. Эцио в ужасе отскочил в сторону, справедливо полагая, что может и в самом деле стать трупом, если ему на голову упадет его же меч. И точно – помедли Аудиторе ещё миг, и его череп пробило бы остриём меча. А вот и злосчастные штаны спланировали прямо на кусты. Ассассин спешно приладил свой арсенал на положенные места, потянул на себя штаны и услышал треск рвущейся ткани, а спустя мгновение обнаружил, что держит в руках одну штанину. Чертыхаясь, Эцио попытался отцепить штаны от куста, но только исколол в кровь пальцы о частые, длинные и острые шипы.     – Вон он, мерзавец! Держите его!     Обернувшись на крик, флорентиец обнаружил, что его преследователи нашли его, к тому же их число увеличилось – стражников теперь было шестеро. Ещё раз безуспешно попытавшись сдернуть штаны со злополучного куста, Эцио осознал, что у него так ничего и не выйдет, и рванул в противоположную от стражников сторону, в надежде, что ему удастся побыстрее скрыться.     Вот за что Эцио не любил Сан-Джиминьяно, так это за четырнадцать высоченных башен. Как назло, дом семьи Сальвуччи располагался возле самой высокой башни города – пятидесятичетырехметровой Торре Гросса, и именно в её сторону был вынужден бежать Аудиторе, спасаясь от погони. У подножия башни стоял караул, и у ассасина был только один возможный путь отступления – забраться наверх. Эцио уже не раз достигал вершины Терра Гросса, но ещё ни разу ему не приходилось делать это без штанов. Даже будучи пьяным. Даже проигравшись на спор в карты наёмникам дяди Марио.     Конечно, у Эцио было ещё два варианта. Первый – остановиться и принять бой (да и штаны тогда добыть было бы легче), но очень уж не хотелось лишать Витторию отца, к тому же Кредо гласит: «Не убивать невиновных», а тут виновником был сам Аудиторе. Второй – всё-таки рискнуть и попытаться пробежать мимо караула. Но очень уж не хотелось гордому аристократу бежать по улицам Сан-Джиминьяно, сверкая задницей, да и не только ей. Собравшись с мыслями, Эцио начал взбираться на башню.     Несколько стражников предприняли попытку полезть вслед за ассасином, но куда им? Один не взобрался даже на пару метров, ещё двое рухнули вниз и так там и остались лежать, охая, кривясь от боли и держась руками за явно сломанные конечности. Естественно, такое действо не могло не привлечь внимания горожан. Под Торре Гросса начала собираться толпа. Сначала вновь прибывшие выясняли, что произошло, а затем начинали откровенно пялиться на бесштанного ассассина. По правде говоря, Эцио уже был достаточно высоко, чтобы горожане с первого взгляда могли понять, что на нём отсутствуют штаны. Аудиторе, не привыкший к такому вниманию, неожиданно для себя сорвался, едва добравшись до половины пути, не сумев толком зацепиться за выступающий кирпичик, но, к счастью, успел ухватиться за выступ, пролетев вниз с десяток метров. Ладони были ободраны и саднили, но Эцио не сдавался.     – Мама! А что это у дяди там висит? – донёсся до парня тоненький детский голосок, переполненный любопытством.     – Не знаю, София, – озадаченная женщина немного не так расслышала вопрос дочери. – Наверное, напился, вот и лезет на стену.     – Нет, мам, я не про то! Вон, у дяди попа видна! И... ещё что-то! Что это такое, мама? У меня такого нет!     Люди начали всматриваться. Несколько женщин вскрикнули и бросились прикрывать своим детям глаза, парочка особо впечатлительных девушек, ахнув, картинно упала в обморок. Многие мужики скалили зубы, хотя некоторые из них, находившиеся здесь с жёнами, уже обращали внимание больше на своих благоверных, нежели на светящего причинным местом ассасина. Эцио покраснел, радуясь про себя, что никто не видит его лица и, впоследствии, если кто-то из присутствующих увидит его в более адекватной обстановке, не сможет опознать в нём нудиста-скалолаза.     Вот, наконец, и вершина башни. Правда, на ней находился прикорнувший во время караула арбалетчик, рядом с которым лежала пустая бутылка из-под дешёвого вина, но сейчас это было Эцио только на руку. Аудиторе осторожно стянул со стражника сначала один сапог, а после, убедившись, что караульный и не собирается просыпаться, и второй. Стражник даже не шелохнулся, когда флорентиец стянул с него штаны. Нацепив на себя «обновку», которая была ему несколько мала, Эцио перегнулся через парапет Торре Гросса, чтобы оценить обстановку. Толпа внизу не расходилась, а наоборот увеличивалась прямо на глазах. Караульных не было видно – наверное, они направились в башню, намереваясь забраться на неё по лестнице, но они явно не торопились. Конечно, куда можно деться с высоченной башни обычному человеку? Эцио ухмыльнулся, мысленно благодаря старшего брата за то, что тот учил его лазать по крышам едва ли не с пятилетнего возраста. Прыжок веры – вот ключ к спасению.     Спустившись с башни, ассасин довольно быстро, а главное – незаметно, благодаря тому, что почти весь город сейчас стоял у подножия Торре Гросса (за что отдельное спасибо глашатаям, извещавшим ещё не осведомленных жителей города о "раздетом маньяке"), добрался до южных ворот города, где на конюшне нашёл свою лошадь и, поблагодарив конюха монетой, направился в Монтериджони.     До Монтериджони галопом можно добраться меньше, чем за час, однако вести из Сан-Джиминьяно достигли виллы ещё быстрее. Эцио это понял, стоило ему войти на виллу и столкнуться нос к носу с дядей Марио. Тот, узрев своего преемника, громко расхохотался. Эцио состроил непонимающую гримасу, хотя уже и догадывался, что так развеселило дядю. И точно:     – Племянник, – Марио хлопнул Эцио по плечу, стараясь придать своему лицу серьёзный вид. – Пожалуйста, в следующий раз будь осторожнее в своих похождениях. Негоже ассасину демонстрировать людям свой скрытый клинок! Даже если это тот клинок, что есть у всех мужчин.