Не го единым

Тойя взял себе за правило сначала думать, а потом делать, и в соответствии с этим правилом и жил. Он не понимал, что мешало другим людям следовать подобному принципу — казалось бы, это так просто, всего лишь не делай ничего, не обдумав поступок заранее!.. Тойе было семь, когда он так думал. Тойе было десять, когда он так думал. Тойе было двенадцать, когда он так думал. Тойе исполнилось шестнадцать, когда он понял, почему же другие люди упрямо отказывались обдумывать свои действия наперед. — Да ладно тебе! У тебя же неделя отдыха, — шепотом произнес Хикару, протягивая ему руку из окна, — ты заслужил потратить ее так, как считаешь нужным! У Тойи в голове пронеслись сотни мыслей. Что сейчас глубокая ночь. Что отец запретил ему идти на этот фестиваль. Что при наличии свободного времени лучше его потратить на изучение игр Кувабары Хонъимбо. Что у него нет теплой одежды. Что он может заболеть, что он может отравиться уличной едой, что с ним может что-то случиться, в конце концов... Он просто посмотрел на лукаво улыбающегося Шиндо и вылез из дома через окно, а потом перемахнул вслед за ним через стену, которой был обнесен фамильный дом Тойя. Десятки «неправильно» кричали у него в голове, но ноги не подгибались. Лишь только холодно было — сегодня ночью впервые выпал снег, и идти по нему босиком явно не стоило. Шиндо, кажется, прочитал его мысли и впихнул в руки Тойи пару ботинок — явно больших, но все ж таки лучше, чем ничего, — и одну из своих нелепых американских толстовок, которая, тем не менее, была теплой. Натянув ее через голову, Тойя обнял себя, а потом Шиндо снова схватил его за руку и потащил за собой. Туда, в парк, где собиралась нынешняя молодежь, — та ее часть, которая могла жить свободно и без оглядки на семейную историю, без страха уронить честь рода и всего того, чем должен был жить Тойя. — Там будет столько всего! Там было столько всего. Лавочки, магазины, куча подростков и студентов, которые, ничего и никого не стесняясь, просто веселились вместе — и Тойя не увидел ничего, о чем ему говорил отец. Алкоголь? Нет. Наркотики? Нет. Только очень вкусные жареные креветки, которые Шиндо насильно впихнул ему в руки и отмахнулся на обещание, что Тойя вернет деньги. — Там будут ребята, которые изрыгают огонь. Ты таких же никогда не видел, но должен увидеть!.. Там были ребята, которые изрыгали огонь. Тойя никогда таких не видел, но не пожалел, что увидел. Они были невероятны; кажется, еще никогда Тойя не видел девушку красивее, чем та, которая сначала выдохнула пламенем, а потом начала крутить огненные фаера вместе со своими друзьями. Тойя бы, наверное, никогда так не смог, а потому решил, что они достойны восхищения, и даже похлопал вместе с остальными — пока Шиндо рядом просто кричал, искренне радуясь. — Ну и, в конце концов, там буду я. Со мной ты в безопасности, верно? В конце концов, там был Шиндо. С ним Тойя был в безопасности, правда был, потому что Шиндо не отпускал его ладонь ни на секунду, словно боясь потерять. Это было так странно, ведь Тойя искренне считал себя куда более надежным, чем Шиндо, но... В этот раз Шиндо взял всю ответственность на себя. И рука у него была теплая. — Не кисни, — вкладывая в руку Тойи баночку газировки, широко улыбнулся Шиндо, — ты ведь хотел сюда пойти, раз даже у отца спросил. А то, что он отказал... Да кого это волнует, если он и не узнает, что ты здесь был?.. В конце концов, тебе шестнадцать, не го единым же жить. Должны быть и другие развлечения. Шиндо был прав. Тойя никогда не думал об этом, но вся его жизнь сводилась к черно-белым камням, он почти перестал замечать другие цвета — и, кажется, только сейчас осознал, насколько же может быть прекрасен спектр мира. Он будто впервые открыл глаза. У него в руке была шпажка с жареными креветками. На нем была желто-голубая толстовка Шиндо. А рядом стояла девчонка с ярко-розовыми волосами, которая, смотря на булавы, объятые огнем, что подбрасывали в воздух фаерщики, прыгала высоко-высоко. И Тойе, наверное, впервые стало хорошо. Было ли ему хорошо на душе до этого момента? Всю его жизнь?.. Он не был уверен, что сможет ответить на этот вопрос. Поэтому, когда Шиндо чуть подустал и они отошли от толпы, чтобы присесть на лавочку, Тойя сам не заметил, как положил голову ему на плечо и прижался холодными губами к его шее. Шиндо рассмеялся и прижал его к себе крепче, целуя в висок. С Шиндо Тойе действительно было хорошо, и он просто прикрыл глаза, чувствуя, как на лице тают первые снежинки — такие же мягкие, как поцелуи Шиндо на его веках. Тойе было шестнадцать, когда он понял, что мир не черно-белый, а потому бесполезно пытаться просчитать все свои и чужие шаги наперед, когда дело касается живых людей. Тойе было шестнадцать, когда он вернулся домой под утро и забыл вернуть Шиндо толстовку. Тойе было шестнадцать, когда он впервые начал придумывать оправдания.